— Пошла вон, — прошипел старик, буравя ее взглядом, — пока я не снял ремень и не выпорол тебя собственными руками. Я не потерплю, чтобы мне перечили!
— Успокойтесь, я ухожу, — сказала Андреа. — Я пешком дойду до Афин, если потребуется!
Лицо старика искривилось в злой гримасе.
— Ты и шага не сделаешь из этого дома, пока Никос Вассилис не возьмет тебя из моих рук!
Андреа тряхнула головой.
— Вы ошибаетесь. Уже сегодня меня здесь не будет.
— Из запертой-то комнаты? Как бы не так!
Андреа посмотрела на деда долгим взглядом. Пора расставить все по своим местам.
— А вот это будет неразумно с вашей стороны, — отчеканила она. — Если я не позвоню и не скажу условное слово сегодня вечером, и завтра, и каждый вечер, британскому посольству в Афинах станет известно, что меня удерживают насильно. И вас обвинят в том, что вы держите меня в заключении. Не думаю, чтобы вам это понравилось. Пресса съест вас заживо.
Сказанное подействовало. Старик пробормотал что-то по-гречески. Андреа наблюдала за ним с презрительной усмешкой.
— А ты можешь мне сказать, — внезапно заговорил он, — почему ты так настроена против брака с Никосом Вассилисом?
От этой перемены Андреа на миг даже растерялась, но тут же овладела собой.
— Мне кажется, это ясно как день!
— Почему все-таки? Разве он не хорош собой? По-моему, из него получится очень приличный муж. Насчет женского пола он известный мастак, женщины так и вьются вокруг него, и вовсе не из-за его денег!
— Да он же охотник за деньгами! Он сам в этом признался!
Йоргос Костакис хрипло хохотнул.
— Он хочет увеличить свое состояние, вот и все! Ты думаешь, я доверил бы свою империю непроверенному человеку? У Никоса Вассилиса есть свой собственный капитал, так что я уверен, он не пустит по ветру мой из-за своей некомпетентности.
Андреа хмуро слушала деда, пытаясь осмыслить то, что услышала, а тот между тем продолжал:
— Компания Вассилиса оценивается в пятьсот миллионов евро! Уже полтора года он уговаривает меня слить наши компании, он честолюбив, ну, я и решил позволить ему удовлетворить свои амбиции. — Голос старика окреп. — Но я поднял планку выше: прежде чем я подпишу соглашение, он должен жениться на тебе.
— Но зачем? — удивилась Андреа. — Вы же последние двадцать пять лет знать не хотели о моем существовании, с того самого дня, когда ваши головорезы засунули маму в самолет и отправили в Англию!
— Почему? — повторил Йоргос Костакис. — В тебе течет моя кровь, хоть и подпорченная. У меня нет выбора. Выйдешь замуж за Никоса Вассилиса, он сохранит мое состояние, а ты передашь мою кровь вашему сыну. Он станет моим наследником. Через два поколения, но наследник у меня будет!
Так вот в чем дело, размышляла Андреа. Я сосуд для вынашивания его потомка. Ей стало противно. Нечестивая жизнь Йоргоса Костакиса подходила к концу, и он стремился обеспечить себе единственно возможное бессмертие.
В ушах Андреа зазвучал голос Тони:
А ей действительно кое-что нужно, ради этого она и прилетела сюда за тысячи миль. Ей нужны деньги для матери — не только для переезда в более теплую страну, но и как компенсация за все, что ей пришлось пережить. Для восстановления справедливости, в конце концов.
Дед выжидательно смотрел на Андреа. Для него она была лишь инструментом. Ну что ж, за инструменты тоже надо платить.
Пять минут назад Андреа мечтала только об одном — отряхнуть со своих ног прах этого дома, но сейчас она выдвинет свои условия.
Деньги.
Дед без слов понял ее.
— Итак, — заговорил он, откидываясь на подушки, — сколько ты хочешь за то, что раздвинешь ноги перед Никосом Вассилисом, а на твоем пальце засияет обручальное кольцо?
Пусть насмехается, пусть оскорбляет, все это неважно, важны только деньги, которые он может ей дать. Сердце Андреа стало твердым как камень, только глубоко в душе теплилась память об обнимавших ее сильных руках, о томительном пламени, сжигавшем ее…
Андреа отбросила все сомнения. Тот поцелуй ничего для нее не значит. Никос Вассилис полез целоваться лишь потому, что она может открыть ему дорогу в «Костакис индастрйз». И никакой другой причины не существует. Она просто тогда этого не понимала.
— Пятьсот тысяч фунтов стерлингов, — произнесла она твердо. — Положить в банк по моему выбору, на мое имя — Андреа Фрейзер.
Она умышленно назвала фамилию своей матери — и свою собственную. Она не Костакис. Никогда ею не была и никогда не будет.
Дед хрипло рассмеялся.
— Многовато за дочь нищей потаскушки.
Ничто не дрогнуло в лице Андреа. Это она позволить себе не имела права.
— Вы нуждаетесь во мне, так что платите. Это все.
Глаза старика вспыхнули.
— Ты что же, думаешь, став женой Никоса Вассилиса, будешь жить в нищете? Да ты будешь купаться в роскоши, о которой и мечтать не смела! Ты должна меня на коленях благодарить за то, что я вытащил тебя из трущоб и предлагаю такую жизнь!
— Пятьсот тысяч, — ровным голосом повторила Андреа. Этой суммы должно было хватить на то, чтобы расплатиться с долгами, купить для матери приличную квартиру в Испании, а оставшиеся деньги вложить в ценные бумаги и обеспечить ей таким образом скромную жизнь до конца ее дней. — Или я сегодня же возвращаюсь в Лондон.
Дед, однако, сдаваться не хотел.
— Ты не получишь ни пенса до свадьбы.
— Пока я не получу деньги, никакой свадьбы не будет, — ответила Андреа с язвительным смешком.
Она говорила это и удивлялась самой себе. Что она делает? Она же продает себя!
Но тут же мысли ее переключились на другое: сейчас не время быть щепетильной и мучиться сомнениями. Теперь или никогда, другого шанса помочь Ким не будет. Она добьется цели во что бы то ни стало! Пусть даже ради этого ей придется выйти замуж за совершенно незнакомого человека.
Андреа вдруг стало стыдно. Стоит тут и торгуется, словно на барахолке. Как же низко она пала!
Но разве Никос Вассилис не стоял перед тем же Йоргосом Костакисом и не выторговывал себе право возглавлять его компанию? И согласился на цену, которую запросил дед: жениться на девушке, которую и в глаза не видел? Какой приличный мужчина пойдет на такое?
Нет, ей нечего стыдиться и мучиться угрызениями совести. Мужчина, целовавший ее вчера, заслуживает не больше уважения, чем ее дед.
Андреа выжидательно замерла, впившись глазами в деда. Через какое-то время, показавшееся ей бесконечным, тот прохрипел:
— Утром перед свадьбой — и не раньше! А сейчас убирайся!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Директора компании один за другим что-то говорили о слиянии с «Костакис индастриз», но Никос,
