заиорданской областью Переей он сделал много худого (Лк. 3, 19), запятнал себя убийством прославленного народом святого Пророка и крестителя господня Иоанна (Мф. 14, 10; Мк. 6, 27) и впоследствии, лишенный власти, скончался в далекой ссылке.
Имя и дела Христовы давно уже были известны антипе по той громкой молве, которая, переходя из уст в уста, достигла и до слуха его (Мф. 14, 1; Мк. 6, 14; Лк. 9, 7). в недоумении он спрашивал: кто есть сей, о немже аз слышу таковая (Лк. 9, 9)? и предполагал, что этот Чудотворец, быть может, воскресший Иоанн креститель, которого он умертвил (Мф. 14, 2; Мк. 6, 14, 16), и для окончательного удостоверения искал случая увидеть Его (Лк. 9, 9). тетрарх скоро забыл о бедном Пророке Галилейском; не вспомнил бы о нем и теперь, если бы появление Иисуса перед лицом его не оживило прежних желаний, остававшихся до сего времени неудовлетворенными. Увидев Иисуса, ирод очень обрадовался, рассчитывая удовлетворить своему любопытству. тетрарх надеялся, что Господь совершит перед ним какое-либо чудо, и при этом, по замечанию блаженного Феофилакта, «желал увидеть чудо от Иисуса не с тем, чтобы уверовать, но насытить зрение», как бы на таком зрелище, где искусники представляют нечто удивительное. Желание его видеть чудо происходило из глубокого неверия силе Божией, открывшейся в спасительном явлении господа; и в случае удовлетворения не принесло бы пользы и не сломило бы горделивого самомнения, а послужило бы во вред, подав повод к сомнению, презрению и насмешке над обнаружением всемогущества Божия. всеведущий ясно зрел всю неблаговременность чуда в настоящем случае, и подобно тому как в начале своего служения отверг искусительные предложения диавола (Мф. 4, 4, 7), так и в конце своей земной жизни не удовлетворил праздному любопытству ирода. тетрарх, обманувшийся в своих ожиданиях, начал предлагать Иисусу Христу многие вопросы, но и вопросы эти были таковы, что Господь ничего не отвечал на них, ибо, замечает блаженный Феофилакт: «что за нужда отвечать тому, кто спрашивает не для научения? какая нужда повергать бисер пред свиньями (Мф. 7, 6)?» Божественный Узник стоял перед иродом и молчал. Это молчание члены синедриона не преминули перетолковать по-своему и, поставив его в новую вину Подсудимому, начали клеветать на него еще с большим озлоблением. Без сомнения, они здесь повторили и усилили те обвинения, какие высказали Пилату, выставляя господа Иисуса противником власти, возмутителем общественного спокойствия. Злые обвинители льстили себя надеждой, что ирод примет слова их с доверием, подобающим такому властному свидетельству, и тем более, что за несколько дней перед сим фарисеи успели привлечь иродиан, приверженцев Галилейского правителя, к участию с собою в уловлении господа в словах (Мф. 22, 16). Предубеждение против Иисуса от приверженцев правителя легко могло перейти к самому правителю, и теперь первосвященники и книжники старались о том, чтобы своими наговорами усилить это предубеждение. но сколько они ни трудились, ирод не желал идти так далеко в обвинении Узника, который представлялся ему не преступником, а скорее достойной сожаления жертвой вражды и зависти. странным казалось правителю лишь то обстоятельство, что этот Человек, по-видимому, бессильный, не ищет у него защиты и помощи. ирод чувствовал свое самолюбие уязвленным и, не сдерживая порывов злобной мести, уничижил страдальца и вместе со своими воинами надругался над ним. Господь Иисус Христос безропотно и в молчании перенес язвительные насмешки и грубые шутки, в которых тетрарх желал выразить свое презрение к нему, а воины, со своей стороны, старались выказать угодливость своему повелителю. так, и во дворце Галилейского правителя Человек в язве сый и ведый терпети болезнь, по слову пророка, озлоблен бысть и не отверзает уст Своих, яко овча на заколение ведеся и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзает уст Своих (ис. 53, 3, 7). насытившись видом осмеянной и униженной невинности, ирод повелел одеть Узника в светлую одежду и отослал Его к Пилату. в такие одежды, обыкновенно, облекались у римлян искавшие какой-либо почетной должности. Белая одежда на Иисусе, по мысли ирода, должна была служить для всех заметным знаком, что он не находит в нем вины, достойной смерти, и со своей стороны считает обвиняемого неопасным искателем престола, не заслуживающим осуждения. Пилат понял тонкий намек тетрарха (Лк. 23, 15) и оба правителя, выказав взаимную угодливость, довольные друг другом, забыли прежние неприятности, примирились и с этого времени сделались друзьями.
Продолжение суда Пилата
Мф. 27, 15–23; Мк. 15, 6–15; Лк. 23, 33–25; Ин. 18, 39, 40
Между тем перед преторией Пилата собралась значительная толпа народа: одни, заслышав о суде над Иисусом Христом, желали знать, чем кончится дело, а другие, быть может, пришли для того, чтобы подать свой голос при обычном освобождении узника на праздник. Пилат не мог не знать, как народ чтит своего Учителя, Чудотворца и Благодетеля, и, считая Его ни в чем не повинным, рассчитывал в народном мнении найти себе поддержку в попытках освободить Узника. но, приняв во внимание крайнее упорство обвинителей, неотступно требовавших осуждения господа, Пилат надеялся удовлетворить их телесным наказанием Подсудимого. гибкая совесть язычника не смущалась тем обстоятельством, что невинный подвергнется незаслуженному позору и потерпит жестокие истязания, лишь бы восхвалялись мудрость и милость судьи, избавившего Его от смерти. созвав первосвященников и начальников, возвратившихся от ирода, и пригласив народ приблизиться к своему судейскому месту, Пилат сказал: приведосте ми Человека сего, яко развращающа люди, и се аз пред вами истязав, ни единыя же обретаю в Человеце сем вины, яже нань вадите, но ни Ирод, послах бо Его к нему, и се ничтоже достойно смерти сотворено есть о Нем, – наказав убо Его отпущу.
Правитель думал, что такое решение не только успокоит врагов господа, но будет особенно приятно народу. Был обычай, установленный, вероятно, римлянами для приобретения народной благосклонности, в силу которого правитель ежегодно отпускал на праздник пасхи одного узника по выбору самого народа. Шумная толпа, спешившая воспользоваться предоставленным ей правом, начала теперь кричать и просить Пилата о том, что он всегда делал для нее. игемон решился воспользоваться этим случаем для достижения своей цели: ему известно было, что народ, внимательно слушавший учение Иисуса Христа, испытавший от него много благодеяний, не имел никакой причины враждовать против своего Благодетеля. Есть обычай вам, – сказал Пилат, – да единого вам отпущу на пасху: хощете ли убо, да отпущу вам Царя иудейска? наименование Иисуса Царем иудейским могло показаться врагам Христовым насмешкой правителя над обвиняемым, но в народе оно должно было возбудить воспоминание о славном прошедшем и заветные чаяния утешительного будущего, имеющего открыться с пришествием Царя – Мессии. то и другое, по мнению Пилата, могло склонить народную толпу отнестись сочувственно к Узнику, который, по-видимому, разделял чаяния ее.
В то время как народ, удивленный неожиданным предложением Пилата, стал совещаться, какой дать ответ, случилось событие, служившее для него предостережением. Жена правителя, которую древние сказания называют клавдиею Прокулою, видела замечательный сон и прислала слугу просить мужа не делать зла судимому Праведнику. Ничтоже тебе и Праведнику тому, много бо пострадах днесь во сне Его ради, – говорил посланный от лица жены Пилата. Это был сон пророчественный, а таким снам древность приписывала особенное значение (Быт. 37, 5; 41, 11; суд. 1, 13), считая их внушением свыше (Быт. 20, 3; 28, 12, 31, 24; 46, 2. Чис. 12, 6; 1 Цар. 28, 6; 3 Цар. 3, 5; Дан. 7, 1). не открыто ли было жене Пилата, какая печальная участь угрожает врагам Иисуса, и в частности, мужу ее за осуждение невинного? не дано ли было видеть ей в близком будущем лишение власти и ссылку мужа и затем самоубийство его, – обстоятельства, имевшие горестно повлиять на ее собственную участь? но то несомненно, что клавдия Прокула была восприимчивее своего мужа к сверхъ естественным внушениям. «Почему, – спрашивает святитель Иоанн Златоуст, – не сам Пилат видел сон?» – и отвечает: «или потому, что жена наипаче была достойна сего, или потому, что если бы он видел, то не поверил бы и даже, быть может, не сказал бы никому».
По преданию, жена Пилата видела во сне господа Иисуса Христа, производящего страшный суд над всеми людьми. в видении ей было открыто, что за богоубийство Иерусалим будет разрушен, храм уничтожен, многие иудеи будут наказаны и сам Пилат умрет недоброй смертью. впоследствии Прокула стала христианкой и даже сподобилась пострадать за Христа.
Таинственное предупреждение супруги застигло Пилата в большом раздумье. он сам хорошо понимал, что перед ним стоит Узник, ни в чем не повинный: знал, что обвинители Его предали из зависти, но как идти наперекор этим хитрым и могущественным врагам Его? совесть Пилата была обременена тяжкими преступлениями, за которые, рано или поздно, могла постигнуть его вполне заслуженная кара: отказом своим раздражить сильных, упрямых и злых клеветников для него было опасно, потому что члены
