милы вашему сердцу. Тут и природа, и обычаи, и стихи, и песни (среди них есть просто прекрасные, и пусть дети их знают).
Объясняйте детям, что ругать свою страну в присутствии иностранцев — это прежде всего ронять себя. Человек думает, что он пожалуется, расскажет, какая у него страна ужасная, и его пожалеют. Для видимости, может, и пожалеют. А в душе будут презирать. Мы ни разу не встречали иностранца (хотя общались с людьми из очень многих стран), который бы ругал свою родину. Он мог критиковать правительство, какие–то тенденции в обществе, говорить о разных проблемах. Но даже граждане той страны, где царил настоящий террор (например, наш знакомый гватемалец, у которого был зверски замучен отец, и сын видел его изуродованный труп) - даже они говорили о своей земле, о своем народе с любовью и надеждой.
Вот и нам нужно научиться отделять землю, где мы родились, выросли и родили детей, от ее правителей. Это связано, но не тождественно. Правители приходят и уходят, а Россия остается. Она оставалась любимой даже для эмигрантов «первой волны», у которых новая власть в прямом смысле слова отняла все, разрушила их мир. Большевистский режим они ненавидели и проклинали, но их неизбывная ностальгия стала легендарной.
Особое внимание хочется обратить на фильмы времен «холодной войны», которые теперь так часто показывают по телевизору, и на переводные книги. В них довольно часто супермены–американцы, например Джеймс Бонд, борются с тупыми и жестокими русскими (а для американцев все, кто жил в Советском Союзе, были русскими). Не надо запрещать детям смотреть или читать подобные «произведения искусства». Это как раз тот случай, когда плод не должен быть запретным, иначе он будет сладким. Однако полезно выразить свое юмористическое отношение к этим топорным пародиям. И сказать ребенку, что американские дети не будут восхищаться фильмом–агиткой, где умный русский разведчик (а таких фильмов у нас тоже было предостаточно) расправляется с тупыми, свиноподобными американцами.
И напоследок буквально пара фраз о слове «совок». Пожалуйста, не произносите этого слова — лучше совсем, но при детях особенно. Мало того, что это слово унизительное, так у ребенка оно наверняка еще и вызывает законную ассоциацию с пластмассовым совочком, с игрушкой, которая всегда в чьих–то руках, причем с игрушкой чисто функциональной и настолько невзрачной, что ее часто забывают в песочнице…
В психологии это называется «конкретно–образное мышление».
«Я С ДЕТСТВА МЕЧТАЛ, ЧТО ТРУБАЧ ЗАТРУБИТ…»
Теперь в школе не разучивают не только песни о Родине.
Дочка нашей знакомой, придя из школы, что–то тихонько нашептывала на ухо своему младшему брату. В комнату вошла мама и спросила:
— Что ты шепчешь?
— Песню, — прошептала девочка.
— Небось какие–нибудь глупости, — нахмурилась мама.
Девочка молча опустила голову. Но ее выдал младший брат. Тоненьким голоском, перевирая мотив, он запел:
— Кругом война, а этот маленький. Над ним смеялись все враги…
— Не враги, а врачи, — машинально поправила мама.
У девочки потрясенно округлились глаза:
— А ты откуда знаешь?
— Что значит «откуда»? — в свою очередь, удивилась мама. — Мы ее в школе учили. Я пела в хоре вторым голосом, а Лешка Линьков запевал. Да и по радио все время исполняли…
— И вам РОНО не запрещало?
— Чего–чего? При чем тут РОНО?
— А нам запрещает. Вернее, не нам, а нашей Татьяне Сергеевне. А Татьяна Сергеевна, она хорошая, она все равно нас учит. И директор хороший, он разрешает… Только по–тихому, чтоб в РОНО не узнали. А то Татьяну Сергеевну с работы выгонят… И ты, Федька, — обратилась девочка к младшему брату, — в саду не пой, не подводи Татьяну Сергеевну.
От этих объяснений у мамы голова и вовсе пошла кругом. Она отправила детей во двор и стала мучительно думать… Нет, ее не удивило, что вчера еще обязательную по программе песню сегодня запретили.
Она как–никак прожила в этой стране три с лишним десятка лет. Ее мучил лишь вопрос: почему? Маленький мальчик отправился на войну… Ну, вроде про войну еще можно. Стал трубачом… «Как хорошо — не надо кланяться. Свистят все пули над тобой…» Про партию ни слова, про Ленина тоже ничего… А как там дальше? «Но как–то раз в дожди осенние в чужой степи, в чужом краю полк оказался в окружении, и командир погиб в бою…» И тут ничего такого…
По мере приближения к финалу мама все с большим азартом перебирала слова песни. И наконец, почти торжествуя, воскликнула:
— Вот оно! Нашла!!
Слово оказалось одно. Но зато сколь криминальное! Поднимая людей на бой, маленький трубач «встал в дыму и пламени, к губам трубу свою прижал. И вслед за ним весь полк израненный запел «ИНТЕРНАЦИОНАЛ»!»
Да, трагическая история действительно повторяется на уровне фарса. Когда–то подпольщики тихонько, чтобы не услышал враг, разучивали революционные песни. Сегодня учительница потихоньку, чтобы не услышало РОНО, разучивает с детьми песню про юного героя. И опять запрещено слово «Интернационал»…
Нет, это все–таки не фарс. Скорее — трагифарс. И дело тут даже не в слове «Интернационал», а в героях. Спросим себя: что за герои сегодня у наших детей? Есть ли они? Нужны ли они вообще?
Начнем с последнего вопроса. Нужны ли детям герои? Во время бесед с родителями, правда, не так уж часто, можно услышать Мнение: «Хватит, тут вся страна состояла из одних героев, и вот к чему это привело. Не герои нужны, а трезвые, практичные люди. Не к подвигам надо стремиться, а к нормальной, человеческой жизни. А за подвиг теперь здесь и «спасибо» не скажут. Вон, посмотрите на спасателей, которые бросились в Чернобыль после аварии.. Времени прошло всего ничего, а кому они теперь нужны? Кто о них теперь вспоминает?»
Однако не было случая, чтобы у детей, с которыми мы занимаемся, — даже у малышей! — при слове «подвиг» не загорелись глаза. Будто это слово–сигнал, пробуждающий, как зов трубы.
Я с детства мечтал, что трубач затрубит,
И город проснется под цокот копыт,
И все прояснится открытой борьбой:
Враги — пред тобой, а друзья — за тобой… —
так начинается стихотворение Наума Коржавина «Трубачи». (Вообще, надо сказать, что образ трубача — один из любимых романтических образов, причем не только у нас. Поэтому особенно обидно, что песня про маленького героя, да еще трубача, — «изъята из обращения».)
Странно, вроде бы странно… Что там может отзываться в пятилетней малявке на слово «подвиг»? Тем более сейчас, когда эта тема так непопулярна, когда о героизме и подвигах в лучшем случае не говорят ничего. Наши дети уже не знают тех имен, которые были на слуху у нас: Олег Кошевой, Леня Голиков, Зоя Космодемьянская… Но подвигов жаждут не менее, если не более страстно.
Однако если мы вспомним об архетипе, о родовой памяти, то ничего странного и удивительного в этом нет. Какие свидетельства дошли до нас на каменных скрижалях, керамических черепках, пожелтевших папирусах? Что люди прежде всего хотели оставить в памяти потомков? Описание своих подвигов. Какой самый древний жанр в литературе? Эпос, повествование о героях и их свершениях, то есть подвигах. Эпос есть у каждого народа. Это, можно сказать, лицо народа.
Но если это есть у каждого народа, значит, это для чего–то нужно?
