проснулся от громких вздохов. Это вздыхала собака. «Что с тобой?» — спросил хозяин. Собака жалобно заскулила, а потом ответила: «Ты меня не любишь, я тебе не нужна. У тебя теперь есть щенок!» Что ответил собаке хозяин?
Я ПЕРВЫЙ!
Не скроем, первый опыт работа с детьми, о которых пойдет сейчас речь, оказался для нас довольно неудачным. Пятилетний Ренат всегда и во всем хотел быть первым: не дожидаясь своей очереди, бежал за ширму; вызывался отвечать, не придумав ответа; а когда мы отмечали успех кого–нибудь другого, злился и норовил его обидеть. А поскольку методика у нас групповая, мы даже при большом желании не мощи бы заниматься все время исключительно этим малолетним Нарциссом. Впрочем, и желания особого не возникало: слишком уж эгоистично и вызывающе он себя вел. Нельзя сказать, чтобы мать не пыталась его образумить, однако ее увещевания он пропускал мимо ушей, а когда она изредка повышала голос, огрызался. С лица матери не сходила беспомощная, виноватая улыбка: ей было очень стыдно за сына, но она ничего не могла с ним поделать. Как нетрудно догадаться, мы не устояли перед соблазном хоть немного «окоротить» юного эгоцентрика. Однако строгость порождала обиды и вспышки агрессии. Вскоре мы поняли, что идем по тому же пути, который когда–то прошла мать Рената: она в свое время тоже пыталась «применить власть», но, столкнувшись с упорным сопротивлением, махнула рукой и спасовала.
— И отец у него такой же, — жаловалась она нам. — Чуть что не по нему, рвет и мечет. Всегда должен быть на первых ролях, а иначе никому жизни не будет. Одно слово — лидер!
Любопытно, что она хотела пожаловаться, а прозвучала последняя фраза совсем по–другому: с явным оттенком гордости. Помнится, мы еще обратили внимание на эту несуразность, но лишь как на курьез, не больше того.
Потом были Саша, Артур, Вадик и Гоша. Постепенно мы научились с ними справляться и даже изобразили подобный характер в лечебной пьесе «Волшебный сад». Обжорка — так зовут нашего персонажа — ни минуты не может про–жить без похвалы: он питается лестью и ощущает голод, если не слышит непрерывных славословий.
Но как же все–таки обращаться с лидером по натуре? Нельзя же его только гладить по головке и постоянно создавать ему режим наибольшего благоприятствования! Прежде чем ответить на этот вопрос, уточним, что мы ведем сейчас речь не о настоящих лидерах, а о детях с явными или скрытыми претензиями на лидерство, которые им никак не удается реализовать. Настоящего лидера видно сразу. От ненастоящего он отличается в первую очередь тем, что у него не нарушена функция общения. Он умеет не только становиться центром внимания, но и ладить с людьми. И именно поэтому так часто добивается своего. Человек же с завышенными претензиями на лидерство тоже обычно оказывается в центре внимания, однако это внимание со знаком минус. Он конфликтен, обидчив, плохо идет на компромисс. Эти дети часто бывают ябедами или занудами, для которых важнее всего в любых обстоятельствах доказать свою правоту. Рука об руку с завистью, которая подчас изъедает душу такого ребен–ка, идет ревность. Он не терпит конкурентов. (Конечно, и настоящий лидер остро реагирует на возможность вдруг оказаться на вторых ролях, однако он, в отличие от ненастоящего, умеет трезво оценить свои силы и не жаждет непременно быть «впереди планета всей».) И если в семье есть другой ребенок, ему и родителям не позавидуешь. Однако ревность в данном случае, выражаясь языком математики, производная. Она вторична, а первична жажда лидерства. Поэтому мы, сталкиваясь в нашей работе с ревнивыми натурами, выделяем в качестве патологической доминанты не ревность, а тщеславие.
Но что же мешает «лидерам–неудачникам» добиться удачи? Причин много, Среди наиболее распространенных — несоответствие способностей человека уровню его претензий, повышенная ранимость, когда малейшая неудача воспринимается как катастрофа, в результате чего в душе поселяется страх поражения; отсутствие психологической гибкости, неумение быстро сориентироваться в новой обстановке; зацикленность на себе и непонимание психологии других людей. И наконец… трусость. Да, среди детей, которых приводят к нам, немало таких, которым очень хочется проявить себя, да только страшно. Как говорится, и хочется, и колется. Вот уж поистине гремучая смесь!
Про ряд поведенческих отклонений (например, про упрямство или ревность) мы говорили, что они не являются патологической доминантой, так как при ближайшем рассмотрении оказывается, что загвоздка в чем–то другом, но вот про жажду лидерства такого не скажешь. Это неотъемлемое свойство натуры и проявляется оно очень рано. Порой приходится слышать от родителей: «Но ведь, наверное, любому человеку нравится быть первым». Да, безусловно, никому не по нраву, когда его упорно оттесняют на задний план и он служит лишь фоном для кого–то более успешного, однако очень многие люди вполне довольствуются положением ведомых и совершенно не стремятся что–либо возглавлять, не желая брать на себя ответственность и прочие издержки «вождизма». Поэтому родителям нужно попробовать объективно оценить, есть ли у их ребенка потребность в лидерстве, и не выдавать желаемое за действительное. А такое встречается довольно часто. Особенно в последние годы, когда часть общества усиленно старается перенять западный образ жизни и, в том числе, западные (а точнее, американские) принципы воспитания. Одним из таких важных принципов является ориентация ребенка на успех.
Впервые мы всерьез задумались над этой проблемой несколько лет назад, во время интервью, которое брала у нас корреспондентка одной молодежной газеты.
— Сейчас детям часто внушают, что они должны быть лидерами, обязательно добиваться успеха, — сказала она. — Как вы считаете, в детях полезно развивать соревновательность? Вот в Америке, например, это очень развито…
Честно говоря, ее слова застали нас врасплох. Мы как–то об этом совсем не думали и пролепетали нечто довольно невразумительное. Но вопрос задел нас за живое. Мы потом не раз к нему возвращались И сейчас уверенно ответили бы нашей собеседнице; «Нет». Наблюдая за детьми, мы пришли к выводу, что наши дети не соревновательны, ориентация на успех зачастую их только невротизирует. Думаем, что истоки этого следует искать в особенностях общинной психологии, которая вовсе не исчезла с упразднением крестьянских общин, а перекочевала в советскую действительность и стала называться духом коллективизма. Сейчас она дает о себе знать в том, что огромное число людей (причем не только старшего и среднего поколения) чувствуют себя крайне неуютно в атомизирующемся обществе и стихийно «сбиваются в стаи» — в самые разные, будь то присоединение к церковным общинам, многочисленным клубам и ассоциациям, политическим партиям или… мафиозным группировкам. Впрочем, это уже другая тема. Здесь же скажем лишь, что и сама общинная психология в России выросла не на пустом месте: она зиждилась на православной этике, которая, мягко говоря, неодобрительно относится к идеалу личного успеха.
Это не значит, что успех здесь вовсе не поощряется. Нет, но социальное одобрение получает успешная деятельность на благо общества (для ребенка это прежде всего коллектив, членом которого он является: группа в детском саду, школьный класс, компания во дворе и т.п.). Чему обычно учат малышей, которые играют в песочнице? Быть добрыми, делиться игрушками, не обижать других детей, мирно играть вместе. С возрастом эти установки, естественно, усложняются, но по сути не меняются. Кого обычно школьники признают лидерами? Отличников? Нет, их чаще всего считают зубрилами, подлизами и любимчиками.
