Над маленькой дочкой актрисы Н. Захаровой психологи усиленно «работали», чтобы «стереть из ее памяти образ матери» (в кавычках — их собственные выражения). А когда это не удалось, потому что мама «стираться» не хотела, а упорно боролась за свою дочь, подросшей девочке говорили про маму всякие гадости. Потом и вовсе сфабриковали против Натальи уголовное дело, так что ей, спасаясь от тюрьмы, пришлось бежать в Москву. А Маше теперь советуют представить, что ее мама умерла. Представить — и успокоиться. Что тут такого страшного? Без мамы вполне можно прожить. Многие живут и не тужат. И даже видят в этом позитивные стороны: больше свободы, независимости…
Григорий Пастернак, познавший прелести ювенальной юстиции голландского разлива, вспоминает, что когда его дочь — подросток возжелала свободы и начала жаловаться в соответствующие службы на нарушение своих прав, девочку «укрыли» от родителей в приюте и стали настраивать против них. В письме к судье, которое он позднее опубликовал в своей весьма информативной книге «Пастернак против Нидерландов» (М., 2007), автор пишет, что Мадерн, сотрудник комиссии по делам несовершеннолетних, «пыталась выпытывать у ребенка грязную информацию о родителях… Об этом мы узнали уже потом от дочки (когда она вернулась в отчий дом, поскитавшись по приютам и убедившись, что посулы ювенальщиков обеспечить ей сладкую и вольготную жизнь оказались ложью. —
Детям Михаила и Татьяны, отнятым в Германии, в приюте пытались внушить, что родители их ненавидят. Историю этой семьи, эмигрировавшей из бывшего СССР, поведала на общественных слушаниях по вопросам ювенальной юстиции, которые прошли 24 ноября 2009 года в Москве, глава калининградского отделения Всероссийского родительского движения «Родительское собрание» психолог Л.А. Рябиченко.
Сторонники ювенальной юстиции наверняка возразят, что это «перегибы». (Поначалу мне показалось забавным услышать это залетевшее из сталинских времен словечко из уст убежденных либералов — правозащитников, а потом по коже пошли мурашки. Как все-таки тесно связаны содержание и форма, форма и содержание!..) Что ж, не будем настаивать. Возьмем их собственные методички и посмотрим, как они предлагают помогать изъятому ребенку в его «работе скорби» (термин явно переводного характера). Программа «Прайд», подготовительный курс обучения для кандидатов в приемные родители и усыновители. Практическое пособие, написанное коллективом иностранных авторов, переведенное на русский язык и изданное в Вашингтоне Американской лигой защиты детства. Одним из ноу-хау является составление под руководством социального работника некоей «Книги жизни», которая, по замыслу авторов метода, призвана помочь ребенку в его самоидентификации. Ведь любому человеку важно понимать, кто он и откуда. Он не может быть совершенно вырванным из контекста. «Следует избегать употребления слов „родные“, „настоящие“, говоря о родителях ребенка, поскольку тем самым подразумевается, что патронатные и приемные родители, мачеха, отчим — неродные и ненастоящие, — советуют авторы. — Дети очень конкретно мыслят, особенно в том, что касается эмоционально окрашенных материалов. Поэтому оказывающий помощь взрослый должен очень осторожно выбирать используемые слова. Отделение эмоций и желаний от реального поведения, как мы увидим на примере „Книги жизни Сары Энн“, помогает понять, почему взрослые совершают деяния, приносящие вред детям».
Эту историю придется привести почти целиком, с небольшими пропусками, потому что в пересказе, боюсь, потеряется главное — тот дух, которым пронизано повествование. Итак, «это история жизни девочки 4,5 лет. Поскольку многие важные события в ее жизни произошли до трех лет, социальный работник предпочла написать ее от третьего лица. Вместе с Сарой они обсуждали написанное. Используя карточки с изображением различных эмоций, социальный работник помогла Саре определить, какие эмоции она могла испытывать в различные моменты жизни…
Сара Энн Дженсен родилась в воскресенье 10 ноября 1986 года в госпитале „Мемориал“ в Денвере, штат Колорадо. Она родилась здоровой, красивой девочкой весом около 2 кг 700 г и ростом 49,5 см. Ее кровные родители, Джанет и Джо, были рады и гордились Сарой. Однако вскоре после ее рождения отец потерял работу. Иногда в семье не хватало еды и денег, чтобы заплатить за квартиру.
Мама Джанет и папа Джо очень беспокоились. Иногда, когда они беспокоились, а Сара плакала, как все дети, они не знали, что им делать, и иногда они слишком сильно шлепали Сару, вместо того чтобы взять ее на руки и приласкать. У родителей Сары появилось множество проблем. Они ругались большую часть времени. Иногда они без причины сердились на Сару. Однажды мама Джанет разозлилась и ударила Сару так сильно, как никогда нельзя шлепать детей. Потом она жалела об этом. Сара сильно повредила ногу и вынуждена была много дней пробыть в больнице. В то время Саре было 9 месяцев. В больнице Саре было больно и страшно. Когда родители навещали ее, Сара плакала, как все дети, когда они долго остаются без мамы и папы. Но мама Джанет и папа Джо не знали, что это с детьми обычное дело. Они думали, что Сара плачет, потому что сердится на них. Скоро они вообще перестали навещать Сару. Когда нога Сары достаточно зажила и она смогла выйти из больницы, ей было 11 месяцев. У ее родителей, мамы Джанет и папы Джо, все еще было немало трудностей. Иногда, когда у взрослых есть проблемы, они не могут заботиться о детях. Сара попала в патронатную семью Джоунс, в которой было трое детей: Сэм 9 лет, Вирджиния 7 лет и Вероника 5 лет. Сара научилась любить новых маму и папу Джоунс, а также Сэма, Вирджинию и Веронику. <…> Когда Саре было 2,5 года, ее кровные родители мама Джанет и папа Джо решили, что они готовы заботиться о ней. Пока Сара жила у Джоунсов, у мамы Джанет и папы Джо родился мальчик Джеффри. Они переехали на новую квартиру.
Когда Сара начала посещать маму Джанет, папу Джо и Джеффри, она была обескуражена. Она не помнила маму и папу и не знала Джеффри. Все было чужим для нее. Она не понимала — дети в 2,5 года еще многого не понимают, — почему все называют их ее „настоящими“ родителями. Она думала, что мама и папа Джоунс и есть ее „настоящие“ родители, так как они заботились о ней точно так же, как и о Сэме, Вирджинии и Веронике.
Сначала она думала, что Сэм, Вирджиния и „Вони“ поедут с ней, но она ошиблась. Сара была встревожена. Она боялась переезда в „новый“ дом. Ей грустно было покидать дом Джоунсов. Она сердилась. Она была так зла и печальна, что когда переехала к маме Джанет и папе Джо, то без перерывала плакала и не желала ничего понимать. Иногда ей было страшно и она пряталась. Когда она особенно скучала по семье Джоунс, она иногда била Джеффри. Возможно, она думала, что тогда мама Джанет и папа Джо отошлют ее обратно к Джоунсам; может, она просто не знала, что делать со всеми своими чувствами.
Мама Джанет и папа Джо не знали, что делать, когда Сара плакала. Они не понимали, что Сара напугана, одинока, огорчена и рассержена и что ей нужно больше любви и теплоты. Они отсылали ее в свою комнату, когда она плакала, но там Саре было еще более одиноко и страшно. Она плакала все больше и больше. Это все сильнее злило маму Джанет и папу Джо, и они снова начали ее бить, а иногда называли дурной девчонкой. Сара верила им, но они были не правы. Она не была „дурной“. Она была одинокой, испуганной и печальной.
Однажды мама Джанет позвонила социальному работнику г-ну Дэнлэпу и сказала, что с Сарой невозможно жить и что ее следует вернуть к патронатным родителям. Мама Джанет и папа Джо собрали все ее вещи, и г-н Дэнлэп забрал ее. Сара была „дома“ два месяца и все еще скучала по Джоунсам. Но г-н Дэнлэп не вернул ее к ним в семью. Он привел ее в патронатную семью Робинсон. Сара вновь была встревожена и огорчена… Сара не называла Робинсонов „мамой“ и „папой“. Она хотела уйти от них. Она была очень несчастна.
Г — н Дэнлэп видел это. Он попытался объяснить г — же Робинсон чувства Сары, но она не поняла. В результате как раз перед ее третьим днем рождения г-н Дэнлэп решил, что Саре слишком грустно у Робинсонов и забрал ее оттуда. На этот раз она попала обратно к Джоунсам. Сначала она была счастлива оказаться там, но в душе сердилась и боялась, что ее снова могут забрать. В доме жила и другая
