дом! Что, могу я в чужом доме спать, сколько в мою ленивую плоть влезет?! Да не могу! Свекровь уже встала, она умылась… Так я же моложе, я опередить должна и мужу и ей завтрак подать. Стыдно мне было бы молодой и здоровой женщине лежать, когда старая свекровь там за дверью ходит. Стыдно быть ленивой».
Многие ли современные молодые женщины рассуждают таким образом? А ведь именно такое традиционное отношение к старшим формирует у ребенка понятие об иерархии. И, в свою очередь, служит залогом того, что мать тоже имеет право рассчитывать на уважение со стороны младших по возрасту.
Какова наша цель?
Теперь, как говорят на заседаниях, «по второму вопросу»: о том, чего на самом деле добивается мать, ведя себя тем или иным образом. Порою человек или неверно определяет цель, или видит лишь одну сторону медали. Поэтому он бывает обескуражен и разочарован, столкнувшись с последствиями своих же собственных поступков.
Допустим, мама приучает ребенка называть ее по имени. Ей это кажется оригинальным. И действительно, подобное обращение даже при нынешней моде на эпатажность встретишь не часто. Услышав же, что таким образом она лишает себя уникальности в глазах ребенка, женщина будет немало изумлена и, быть может, даже возмущена. Что за глупость?! Она, наоборот, особенная! Все дети называют матерей стандартно — «мама», а она — Алена (Таня, Наташа)! Но это лишь на самый беглый, поверхностный взгляд. Если копнуть глубже, то окажется, что оригинальность такого подхода иллюзорна. Ведь мама для каждого человека единственная (хотя слово для всех одно). А вот Ален, Тань и Наташ в жизни ребенка будет сколь угодно много.
На это обратил внимание еще такой незаурядный мыслитель, как К.С. Льюис. Он, как пишет в посвященной Льюису статье «Счастье в доме» известный американский культуролог и публицист Джозеф Собран, «негодовал по поводу ненужного приложения чисто гражданского фиктивного равенства к приватной ситуации в семье». Родители, позволяющие своим детям называть их по имени, «хотят привить ребенку нелепый взгляд на собственную мать как просто на одного из многих своих сограждан, лишить ребенка знания того, что знает каждый человек, и чувств, испытываемых всеми людьми. Они пытаются втащить безликие стереотипы коллектива в более полнокровный и конкретный мир семьи… Равенство, как и политическая власть, никогда не должно быть прилагаемо praeter necesitatem (лат. „без необходимости“. —
Или возьмем уже упоминавшиеся «партнерские отношения» с ребенком. Маме не хочется стареть, а охота чуть ли не до пенсии оставаться девочкой. (Такие мамы на наших «театральных» занятиях, показывая себя, нередко даже выбирают куклу — девочку с хвостиками или с косичками.) Но к девочке можно относиться в лучшем случае покровительственно. Причем тут уважение к матери?
А иные подсознательно ищут в ребенке «твердую мужскую руку», которой им по тем или иным причинам не хватает в жизни. И позволяют сыну не только собой командовать, но и грубо заигрывать. Как ни удивительно, сейчас порой приходится объяснять, казалось бы, очевидные вещи: что абсолютно недопустимо, когда сынишка хлопает мать по заду, хватает за грудь. Далеко не все сейчас понимают, что это признаки сексуальной расторможенности, весьма опасной для психики ребенка, и вместо того, чтобы пресечь подобное поведение, хихикают. А некоторые взрослые (в том числе отец ребенка или привыкшие еще и не то видеть по телевизору бабушка с дедушкой) могут даже подзадоривать мальца, считая, что в семье «растет настоящий мужик». Но ожидать уважения от таких «настоящих» просто смешно. Особенно если потакать их «галантным ухаживаниям».
Как выглядит уважение к женщине?
При сильных порывах ветра человеку, управляющему парусом, приходится прилагать гораздо больше усилий, чтобы откренивать и не давать лодке перевернуться, нежели в тех случаях, когда на море тишь и благодать. Так и сейчас под яростным натиском хамства следует удвоить, утроить, удесятерить усилия, воспитывая уважение к матери.
При этом стоит учесть еще одно обстоятельство, которое нынче далеко не всегда принимается в расчет. Состоит оно в том, что уважение к мужчине и к женщине проявляется по-разному. Из — за отсутствия нормального полового (да и просто культурного!) воспитания сейчас часто не понимают разницы. А в последние десятилетия наметилась тенденция не только к смешению понятий, но и к «перемене вех»: мужчин обхаживают, как красных девиц, пекутся об их тонкой душевной организации, до неприличия занижают планку требований; а с женщиной, наоборот, обращаются грубо и черство: дескать, ничего, все она снесет и стерпит. Такая у нее доля — терпеть. Даже если муж пьет, тунеядствует и развратничает, и то нередко можно услышать, что это она во всем виновата: недопоняла, недоласкала, слишком «давила», а он, такая тонкая, ранимая натура, не выдержал и пустился во все тяжкие.
Конечно, женщины сами напросились, упорно добиваясь равноправия. С равным не церемонятся. Значит, и отношение мужчин становится грубоватым, как это принято в мужской среде. В итоге прекрасный пол опять-таки оказывается в более проигрышной позиции. Подлинное уважение к женщине всегда несет в себе элемент рыцарства, тактичного покровительства или, если хотите, почтительной, не фривольной галантности. Это дает возможность мужчине сохранить позиции сильного пола и не вызывает у женщин протеста, как в тех случаях, когда мужчины пытаются их принизить, доказывая свое превосходство.
Но, к сожалению, такой «царский путь» сейчас довольно большая редкость. Даже в православной среде на фоне общего упадка культуры и нравов представления о муже как о главе малой Церкви подчас понимаются примитивно, по-язычески — как навязывание своей воли, деспотизм и самодурство. Дети, особенно мальчики, подражая отцу, перенимают его манеру поведения. Может, еще и поэтому сейчас заметно участились случаи, когда сыновья ведут себя с мамами пренебрежительно, будто те — их рабыни?
Да и женщины в таких семьях нередко занимают позицию жертвы, что не только не усмиряет агрессора, но и подливает масла в огонь. Стремясь стать добрыми христианками, они терпят откровенное хамство и измены мужа, сникают, глотают любые оскорбления, «лишь бы в семье был мир». В прежние времена, как явствует из художественной и мемуарной литературы, это обычно вызывало у детей сочувствие, желание утешить бедную маму и хоть чем-то ей помочь. Но так было в мире, пусть и несовершенном, однако проникнутом христианскими представлениями о милосердии, благородстве и великодушии. Нынче же, когда «лузером», неудачником быть позорно, слабая позиция вызывает у многих людей не сочувствие, а раздражение. И дети, чутко улавливающие, что витает в «культурном воздухе», зачастую тоже ополчаются на мать, которая позволила поставить себя в столь жалкое, униженное положение. Им нечем гордиться, а ведь любому ребенку хочется гордиться своей мамой, чтобы она была у него самой лучшей мамой на свете. Ну, а в более старшем возрасте, когда человек уже в состоянии осмыслить происходящее, ребята начинают высказывать матери претензии в том, что она терпит и унижается. Особенно ее покорность задевает девочек, которым легче представить себя на мамином месте и которым, естественно, не хочется повторения подобной участи.
В странах Запада, где институт семьи и межпоколенные связи разрушены еще сильней, чем у нас, государство и различные социальные институты пытаются насадить уважение законным и правовым путем. Женщины могут обратиться в специальные центры по борьбе с насилием, и тамошние сотрудники будут разбираться в ситуации, давать психологические рекомендации и в случае необходимости применять к обидчику те или иные санкции. Правда, детей, если таковые имеются, могут отнять и поместить в приют, сочтя, что там более благоприятная психологическая обстановка. Поэтому многие матери ни в какие центры не обращаются и либо продолжают терпеть (необязательно из религиозных соображений), либо разводятся.
В тех же странах, где родственные связи еще крепки (а это бывает только в религиозных обществах),
