— Да.
— Все писатели?
— Не все, — поправил Скагс, забрасывая наживку, на которую Серега просто не мог не клюнуть. — Только те, кто хоть чего-то стоил при жизни.
— Но почему?
— А вы сами подумайте, — сказал Скагс. — Вам конечно же известна такая фраза «Писатели — инженеры человеческих душ»?
— Конечно, известна.
— А Сами Знаете Кто не любит, когда кто-то вносит изменения в его творения.
— Сами Знаете Кто? Вы имеете в виду Творца?
Скагс поморщился.
— Да, — сказал он. — Но мы, демоны, не произносим его имени вслух. Такова сложившаяся за тысячелетия традиция.
— Извините, — сказал Серега.
— Ничего страшного, — сказал Скагс. — Это не смертельно, только неприятно и режет слух. Писатель, я имею в виду хороший писатель, пишет великие книги. Читая эти книги, люди меняются, меняются не внешне конечно же, но внутренне. Каждая книга оставляет в душе человеческой свой след. И сколь бы хорошей и светлой она ни была, сколь бы ни вещала она о победе Добра, она все равно меняет душу, понимаете? Не важно, в какую сторону. А Сами Знаете Кто не может терпеть перемен, которые он сам не планировал.
— Но это же… ревность.
— Не знаю, — сказал Скагс. — Ревность или что-то еще. Писатели либо совершенствуют души, либо развращают их окончательно. Сами Знаете Кто не любит ни того, ни другого. Вы, писатели, вмешиваетесь в процесс, предназначенный исключительно для Сами Знаете Кого, тем самым берете на себя его функции.
— О, — сказал Серега.
— Стряхните пепел, — сказал Скагс, и только сейчас Серега заметил, что сигарета дотлела до самого фильтра. — И поймите, для вас это даже не сделка. Это просто подарок, потому что вы ничего не теряете.
— Допустим, — сказал Серега. — Как это будет выглядеть, если я соглашусь?
— Вас интересуют технические подробности?
— Можно и так сказать. Я буду находить написанные огненными письменами рукописи у себя под подушкой?
— Нет, — сказал Скагс. — Это было бы слишком просто и слишком неинтересно ни для нас, ни для вас, ведь таким образом мы убили бы сам творческий процесс. Мысли, сюжеты, герои — все это будет ваше. Мы можем гарантировать только вдохновение.
— Как вдохновение можно гарантировать?
— Очень даже просто, — сказал Скагс. — Мы пришлем к вам муза.
— Вы хотите сказать, музу?
— Нет, — сказал Скагс. — Муза — это для поэзии. Для прозы — муз.
— Не вижу разницы.
— Муза — это, простите за метафизическую подробность, самка. Она отвечает за поэзию. За прозу отвечает самец.
— И как выглядит этот муз?
— Обычно выглядит, — сказал Скагс. — Небольшого роста, толстый, носит шляпу и курит сигары. Главное не то, как он выглядит, а то, как он работает. Он будет являться к вам, как только вы сядете за клавиатуру, и вы будете находить нужные слова, подбирать необходимый тон, точно вырисовывать стиль… Музы женского рода на такое не способны. Неужели вы можете поверить, что прекрасная нимфа могла навеять Стивену Кингу те сюжеты, которые принесли ему наибольшую известность?
— И он тоже? — изумился Серега. — Я имею в виду, он тоже с вами…
— Да, — сказал Скагс. — И он тоже. В последнее время мы редко делаем подобные предложения, хотя раньше это было в порядке вещей. Вы можете сами судить об уровне сегодняшней и вчерашней литературы.
— Значит, все великие писатели заключали сделки с вами?
— Нет, — сказал Скагс. — Не все. Многие могли обойтись без нас, может быть, будь у них муз, они писали бы по-другому. Может быть, нет. Но мы не делаем таких предложений всем подряд, да всем подряд оно и не поможет. Вася Пупкин, даже если муз будет при нем круглосуточно, не выжмет из себя и строчки, если у него нет таланта. Талант необходим, и у вас он есть. А вот вдохновение вас посещает не часто. Сколько времени у вас уходит на написание книги? Обычно?
— Месяца четыре, — сказал Серега. — Но это только на черновой вариант. Потом я даю ей полежать, с месяц примерно, а потом правлю, это еще пара месяцев.
— С музом вы будете писать книги за месяц, — сказал Скагс. — И правка вам практически не потребуется. Кроме того, наша контора гарантирует, что ваши книги будут приниматься издателем и публиковаться без обычной очереди.
— Да ну?
— Да. Мы дадим вам своего литературного агента. Когда вы закончите рукопись, просто позвоните ему, и дальнейшую ее судьбу он возьмет на себя.
— И мои книги будут покупать? Их будут читать?
— Я рад, что вы затронули этот вопрос, — сказал Скагс. — Этого мы не гарантируем. Книги будут хорошими, книги будут такими, какими бы вы сами хотели их видеть, но будут ли книги востребованы публикой, этого мы предсказать не можем. Публика может быть не готова к ним, книги могут опережать свое время, как это бывало с некоторыми великими писателями, получившими признание только после смерти. Это зависит от вас, и только от вас. Мы не берем на себя ответственность за то, что вы пишете, содержание книг — ваше личное дело. Я нахожу это справедливым.
— Я тоже, — сказал Серега. — Могу я немного подумать?
Сколько угодно, — сказал Скагс, стряхивая пепел в никуда.
— Я подумал, — сказал Серега. — Где мне поставить подпись?
А я тебе скажу, мальчик оказался талантливым. Два искушения, проведенные без сучка без задоринки, без долгих, изнурительных переговоров и торговли. Конечно, Скагс на этот раз имел дело с творческой личностью, в этом ему повезло, и сыграл он на моем любимом пороке — тщеславии, который во все века являлся постоянным спутником таланта, но как сыграл!
Выждал нужное время, понаблюдал, выбрал правильный момент, когда клиент морально уже почти созрел, и с первой же минуты разговора уже точно знал, на что клиента ловить следует! Молодец! Умница! Стратег! А мы держали его… Не важно. Возможно, что он ошибся в выборе основного призвания, возможно, кто-то что-то опять напутал в нашей Канцелярии…
Ты скажешь, два случая еще не повод для ведения статистики? Верно, не повод.
Один факт можно объяснить случайностью, два — совпадением, но три — это уже закономерность. Если Скагс так же легко справится и с третьим, это будет означать, что он и вправду талант.
Хотя, я тебе скажу, клиенты могут быть разные. Сам я никогда никого не искушал, это не мой профиль, однако со многими искушениями знаком не понаслышке. Клиенты разные, это факт.
Некоторые сами предлагают заключить сделку.
Некоторые на это даже не рассчитывают, но соглашаются легко.
Некоторые торгуются до последнего, пытаясь получить за одну сделку как можно больше благ.
Некоторых трудно убедить, но разводятся они на довольно-таки примитивные вещи.
