Наступавший с юга Деникин намеревался соединиться с войсками Колчака, шедшими с востока, и затем вместе пойти на Москву. Войска Юденича в середине мая прорвали фронт 7-й армии и стремительно продвигались вперед. Г. Е. Зиновьеву, отвечавшему за оборону Петрограда, недоставало энергии. Выполнение задачи обороны города требовало решительности, силы и хладнокровия. Сталин обладал всеми этими качествами. В Петрограде он тоже не проявлял особого уважения к военной субординации в строгом смысле этого слова. В телеграмме, отправленной Ленину 16 июня, он писал следующее: «Быстрое взятие Горки[36] объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой»[37] .
Открытость этого заявления заслуживает внимания. Грубость постепенно проявлялась не только в отмене оперативных военных приказов. Полученные Сталиным формальные полномочия не имели для него особого значения. Характерно, что Троцкий, оценивая роль Сталина, сравнивал ее с положением, которое занимали в царской армии великие князья.
Весеннее наступление белогвардейского генерала Юденича без подкреплений и надежного тыла провалилось. Военная обстановка на короткое время стабилизировалась. В период второго, осеннего наступления Юденича, когда Ленин сам высказывал мысль о возможности оставления Петрограда, Сталина уже не было в городе. Хотя он сыграл определенную роль в отражении весеннего наступления Юденича, все-таки позднейшая легенда о том, что именно Сталин отстоял Петроград, не имела под собой достаточных оснований.
26 сентября 1919 года Пленум ЦК РКП(б) принял решение направить Сталина на Южный фронт, где шли бои против Деникина. На следующий день Реввоенсовет Республики утвердил его назначение членом Реввоенсовета Южного фронта. В конце июня войска Деникина заняли уже всю Донскую область. Нависла угроза над Москвой. С. С. Каменев, главнокомандующий Вооруженными Силами Республики, планировал контрнаступление с флангов. Эту стратегическую линию поддерживал Центральный Комитет вопреки предложению о фронтальной обороне. Однако контрнаступление провалилось. Сталин, быстро ознакомившись с обстановкой, в который раз обратился непосредственно к Ленину со своими стратегическими соображениями. Он писал, что «необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отмененный практикой старый план, заменив его планом основного удара из района Воронежа через Харьков — Донецкий бассейн на Ростов». Приведя свои доводы, он заканчивал письмо следующими строками: «Без этого моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на Южном фронте»[38].
Сталин и в этот раз поссорился с командующим фронтом А. И. Егоровым, хотя позднее представлял дело так, что его цель якобы состояла в том, чтобы указать на нечеткость разделения функций командиров различных уровней.
Военные операции принесли успех. Уже 20 октября войска Красной Армии заняли Орел, 24 октября — Воронеж, а к марту 1920 года войска Деникина были разбиты.
Массированное использование конницы в Красной Армии сыграло немалую роль в достижении победы. Сталин, в отличие от высшего военного командования, с самого начала оказывал поддержку формированию крупных кавалерийских частей; В то время когда одной из важнейших ударных сил белогвардейцев была казачья конница, участие в боях 1-го конного корпуса С. М. Буденного, а позднее Первой Конной армии принесло стратегические результаты и вписало легендарные страницы в историю гражданской войны.
Сталин еще находился на Южном фронте, когда в январе 1920 года Совет Народных Комиссаров назначил его председателем Украинского совета трудовой армии. С этого времени он занимался новыми задачами. В марте он произнес несколько речей на IV Всеукраинской конференции КП(б)У. Апрель он провел в Москве, участвовал в работе IX съезда РКП(б). В мае Сталин занимался вопросами снабжения армий Западного фронта, возглавляя комиссии по материальному снабжению.
Последняя миссия Сталина в годы гражданской войны была связана с советско-польской войной. Он находился на Юго-Западном фронте. Здесь у него опять вышел — уже по традиции — конфликт с военными командирами. Дела шли нормально до тех пор, пока речь шла об организации обороны против наступления польских войск. Его удалось остановить, и Красная Армия перешла в контрнаступление. В высшем руководстве партии разделились мнения относительно того, является ли правомерным наступление на Польшу. В военном отношении обсуждался вопрос, следует ли переходить реку Буг и вести по широкому фронту наступление против Варшавы. Троцкий не поддерживал идею наступления. Вначале с ним был согласен и Сталин. Но он быстро изменил свою точку зрения и присоединился к другому мнению. Сторонником наступательных операций был и командующий Западным фронтом М. Н. Тухачевский, который и разработал общий стратегический план.
Начавшееся большими силами наступление в мае сначала принесло крупные успехи. Войска беспрепятственно продвигались вперед, главнокомандующий С. С. Каменев уже наметил день занятия Варшавы. Однако далеко продвинувшиеся клинья наступающих войск оторвались от линий снабжения, связь между Западным и Юго-Западным фронтами нарушилась. Сталин пытался перенести направление главного удара в район Львова, где он находился в то время. Именно по этой причине он не передал в распоряжение Тухачевского части, которые тот запрашивал, хотя об этом уже было принято решение высшего политического руководства. Ослабленные войска Тухачевского понесли поражение в боях с войсками Пилсудского, и фронт вынужден был отступить. Поскольку Сталин допустил промедление в исполнении указания Политбюро, его отозвали в Москву. Но этот случай не повлек за собой каких-либо последствий, хотя Сталин серьезно нарушил военную дисциплину.
Оценивая варшавский эпизод, Троцкий позднее писал, что промедление Сталина, вероятно, объяснялось его желанием добиться победы, крупных военных успехов, как будто войну он вел в единственном числе. Несомненно, однако, что за промедлением Сталина скрывалось и нечто другое, например сомнения, которые он проявлял в связи с возможными шансами победы революции в Польше. Он вообще пессимистически оценивал перспективы пролетарской революции в Западной Европе. И тогда и позже он не считал особенно важным влияние Европы на развитие русской революции. Свой взор он обращал скорее на Восток. В декабре 1918 года в статье «С Востока свет» Сталин писал следующее: «…шайка империалистов уже потеряла всякий моральный вес в глазах угнетенных народов… она навсегда лишилась былого ореола знаменосца „цивилизации“ и „гуманности“… Запад с его империалистическими людоедами превратился в очаг тьмы и рабства. Задача состоит в том, чтобы разбить этот очаг на радость и утешение трудящихся всех стран»[39].
Время, проведенное на фронтах гражданской войны, вооружило Сталина опытом, который он использовал позднее. За два года он побывал на всех важнейших фронтах, посетил почти все районы страны. Хотя Троцкий на своем знаменитом бронепоезде объезжал все армии, он в первую очередь общался все-таки с военными руководителями. В критические моменты другие члены Политбюро также выезжали на фронт, однако никто из них лично не знал такого количества местных партийных и советских руководителей, как Сталин. Нет никакого сомнения, что большинство этих руководителей, людей, выросших не в условиях подполья и эмиграции, находили для себя симпатичным характер Сталина, его стиль руководства, привычки, подход к организационной и политической работе. Им нравилась его непосредственность. Он был такой же, как и они. Новая поросль руководителей не напоминала членов старой гвардии, воспитанных в условиях нелегальных революционных традиций. Они были людьми нового строя, зарождавшегося в условиях жестокой гражданской войны. Многим из них не был присущ утонченный интеллектуализм старой гвардии. Однако к концу гражданской войны эти люди составляли большинство членов партии, а старая гвардия большевиков в количественном отношении являлась только незначительным слоем.
Сталин, к тому времени возглавлявший два народных комиссариата и входивший в состав двух руководящих партийных органов, как будущий руководитель партийного аппарата увидел на местах много потенциальных сотрудников, исполнителей и союзников. За эти два года он мог оценить возможные собственные кадровые резервы.
Годы гражданской войны в значительной степени повлияли на его личность. В обществе, которое приобрело милитаризированный характер и жило по законам «военного коммунизма», повсеместное
