из-под щетинистых бровей. Все, что здесь происходило ночью, он различал так же ясно, как если б события были описаны в раскрытой перед ним книге.
- Не плачь, деточка, все невзгоды позади.
- Я услышала гром - прогремело вдали - и подумала, что это - вы; но потом опять и опять…
- Взрывают лед в гавани, чтобы дать ход кораблям. Под канонаду и мы незаметно пришли.
- Дядя Цахариас, это… - обернувшись, Рагна посмотрела на Гертье.
- Вижу.
- Он…
- Знаю. Милостивый государь, - гулко обратился Цахариас к Гертье на официальном языке королевства, - вам нет надобности представляться нам и объясняться. Вы принадлежите к издревле уважаемой семье, и в вашем благонравии нет и не может быть сомнений. Мы чтим долг, а посему вы вправе пожелать любой мыслимой награды и возмещения убытков. Я внимательно вас слушаю.
- Благодарю за предложение, монсьер Цахариас, но мне ничего не надо, - ответил Гертье вежливо и непреклонно. - Я вас не задерживаю. Будьте счастливы… как я.
Цахариас в раздражении пошевелил усами. Рагна отвернулась, а лицо черноусого богатыря стало враждебным.
- Не могу принять такого пожелания. Я догадываюсь, что вам стало известно… но сказанного об Атталине не вернешь.
- Вот и я не стану провожать вас по-другому. Может быть, это отучит вас приравнивать временную боль утраты к ожиданию неминуемой и страшной смерти. Я скажу и во второй, и в третий раз - будьте счастливы как…
- Постойте! - Цахариас предостерегающе вскинул руку. - Будьте осторожнее в речах!
- Скажите это сьорэнн Рагнхильд.
- Каждый страдает своей болью, - зло проговорила Рагна, - и никто не хочет понять чужую. Я сравняла счет утрат, и справедливо сравняла - невиновную за невиновного, смерть за смерть. Кавалер, таков закон мести!
- Я стою за свой род - это тоже закон.
- Всю минувшую ночь вы стояли за нас, - молвил Цахариас, понизив свой мощный голос.
- Так сложились обстоятельства.
- Не воздать за это было бы бесчестно, - Цахариас требовательно посмотрел на Рагну.
- Дядюшка, дайте ему денег на починку квартиры и новую меблировку.
- А исправить твое заклинание?
- Невозможно, - Рагна сокрушенно поникла.
Наступила тишина. Склонивший голову Цахариас, казалось, глубоко задумался или прислушивался к чему-то. Наконец он поднял лицо:
- Пусть отменить слова нельзя, но в моей власти к ним прибавить и тем самым изменить грядущий ход событий. Итак, внемлите -
- Что это значит? - недоверчиво спросил Гертье.
- Сие мне неизвестно, - Цахариас искренне развел руками. - Я вещаю по наитию, как то было явлено извне, из вечного мира. Не требуйте от меня большего, кавалер. Мы ждем, как вы распрощаетесь с нами.
- Что ж… Будьте счастливы - и доброго вам пути.
- Благодарю вас, - склонил голову Цахариас. Черноусый повторил за ним движение, а Рагнхильд сделала на прощание книксен. Она после ночевки под тюфяком выглядела помятой и растрепанной, но черноусый обвел ее тростью по ходу солнца, заключая в незримую овальную раму. Гертье успел заметить, как платье и волосы Рагны сами собой пришли в порядок. Затем черноусый без слов подошел к кавалеру, протянул ладонь - и Гертье вложил в нее ставший бесполезным револьвер. Наследнику Валлероденов стало ясно, что одетых в черные долгополые сюртуки гостей пули не возьмут, хотя под их верхним платьем нет ни кольчуг, ни кирас. Только меч их сразит, да и то не простой. Zhar невидимо клубился у их уст, как марево над костром, словно намек на готовность выдохнуть струю палящего огня.
Церемония расставания состоялась, но гордая ругинка не спешила уйти. Предчувствуя, что больше она с Гертье не увидится, Рагнхильд хотела высказать последнее, что лежало на душе и предназначалось кавалеру.
- Прощайте, - бесчувственно сказала она, приближаясь и отводя взгляд. - Я подумала, что… ваши ноги, должно быть, обморозились.
- Надеюсь, не слишком. Кажется, вы прогрели меня насквозь.
- И разбудила вас, - то ли с сожалением, то ли с сомнением Рагна поджала губы. - Встреча с нами не проходит бесследно… как и встреча с вами. Во мне что-то изменилось. Не знаю, к добру ли эта перемена.
- Всего лишь одна встреча на пути старой вражды - что она может изменить?
- О, многое! Впредь я воздержусь атаковать Властителей Зимы - и огнем, и словом, все равно. Если только вы не нападете первыми; тогда берегитесь.
- А я стану спрашивать - не состоит ли мой противник в родстве с Господами Огня. Тех, кто скажет «да», я буду склонять к мировой.
На улице молодой Кефас ловил ладонью капли, падавшие с края крыши. Несмотря на пасмурное настроение, лицо его освещала улыбка - как не радоваться солнцу, голубому небу и оттепели, чудесно нагрянувшей в город. Подумать только - пять часов назад над улицей трещал мороз, стояла немая иссиня- черная ночь, а с рассветом прилетел на теплых крыльях южный ветер и продул оледеневшие улицы, выметая прочь кусачий холод и гнетущую тьму.
Гереон смотрел вдоль Второй набережной - становилось шумно, люди на тротуарах мелькали в своей внешне бессмысленной муравьиной суете. Но его зоркий глаз усматривал в беспорядочном перемещении фигур зловещий порядок смерти - вот выносят из дома стонущего, а вон там прорывается плач по умершему; подъезжает фура, и полицейский чин распоряжается, как класть на телегу труп, и дворник накрывает застывшее, скрюченное тело мешковиной. Холодная беда многих обморозила, а иных убила - особенно малоимущих людишек, что ютились в плохо отапливаемых мезонинах. Господин в бархатном пальто, выйдя из пролетки, изумлялся рассказу приказчика:
- Всю ночь разве?.. верно, вечером был морозец, но потом стало мягче.
- Нет же, месьер, уверяю вас - ночь напролет калило, мы едва не обратились в сосульки.
- Ну, не преувеличивай!
- А вон смотрите - насмерть поморозились! Полусонный, продрогший консьерж, кланяясь, отворил дверь высоким и сильным ругам, сопровождающим кареглазую девицу в сине-черном ольстере. Старый привратник никак не мог припомнить - когда он впустил в дом эту троицу?.. Десять центов, опущенные ему в ладонь черноусым ругом, заставили консьержа забыть о сомнениях. Видно, что господа из глубокой провинции, но понимают в том, как благодарить за услуги.
Поравнявшись с Кефасом и Гереоном, Цахариас и Черноусый в знак почтения наклонили голову и приложили пальцы к отворотам шапок. Жемчужно-серые ответили легкими полупоклонами, немного приподняв свои цилиндры.
- Рад видеть вас в добром здравии, монсьер Цахариас.
- Взаимно рад, монсьер Гереон. Прекрасная погода, не правда ли?
- Если бы погоду можно было делать, я сказал бы, что она сделана мастерски. Можно поздравить автора погоды.
- Есть мастера куда более искусные - скажем, по части отнятия природных дарований. Как по-вашему - возможно ли, не прикасаясь, избавить человека от навыка правописания или умения бегать и прыгать?
- Так же легко, как вернуть утраченное, - Гереон с невозмутимым лицом (надо уметь достойно проигрывать) по часовой стрелке обвел серебряным набалдашником трости воображаемый овал вокруг Рагнхильд, разрушая результат кропотливого труда.
- Премного вам обязан, монсьер Гереон.
- Не стоит благодарности.
