Их ставшие теперь постоянными спутниками, паразиты и грызуны, следующие за человеком по пятам, делали итак ставшую несносной жизнь, за гранью любых приемлемых представлений даже о трудном деле борьбы за выживание, еще более безнадежной и тоскливой.
Эти люди не ждали ничего хорошего от будущего, и оно их не обмануло. В сгущающихся сумерках установившейся теперь под этими сводами вечно темноты, обреченные и загнанные в угол, в полушаге от спасенья люди, увидели как сквозь десятки открывшихся одновременно дверей к ним, прямо в костры, опрокидывая последний ужин в огонь, шагнули сотни стонущих и разевающих в дикой жажде человеческой плоти силуэты, поедая заживо первых попавшихся на их пути так скоро, что они не успевали умереть, а их конечности, как трофеи, уже несли вперед шествующие вечно голодные волны нежити.
Трескались набитые свежей, сочащейся кровью прогнившие раздувшиеся животы зомби, которые подобно беременным тараканам, скользили в устилающих бетонные плиты пола кишках своих жертв, они вяло шевелились, не в силах больше преодолеть последнее проклятье съеденных ими. Иные падали и их тут же превращали шедшие следом в большую гнилую отбивную, которая, все же пыталась добраться до людей, как бы это комично не выглядело стороннему наблюдателю. Лучшие куски пиршества проглатывались целиком, людей разрывали на части заживо трое, четверо, а иногда и пятеро не желающих отпускать свою часть добычи ходящих мертвецов. Здесь каждый мог почувствовать себя большой пиццей пеппероне, которую искусный и отважный повар бросил в толпу смертельно голодных людей. Он удирает во все лопатки, так как знает, что всем ее не хватит, голодные незамедлительно потребуют добавки, а другой у повара нет, и он, опасаясь хулы в свой адрес и необоснованных побоев, стремиться побыстрее скрыться, подчиняясь инстинкту самосохранения.
Нет, не сразу люди поняли свое положение. Вначале нашествие мертвецов их раздосадовало, так как они лишились из-за них скудного ужина. Длинные и не очень точные очереди от бедра разрывали напополам зарвавшихся гостей. Пустые гильзы застилали пол, едкий дым сгоревшего пороха заставлял людей щурить слезившиеся глаза, кашлять, они перестали видеть противника. Затем, когда дым немного рассеялся, видя, что зомби продолжают переть как на параде, люди рассердились. Теперь они отступали, экономя каждый патрон, использовали каждый предмет, чтобы остановить продвижение, или хотя бы замедлить этот ритмичный шаг, бросали под ноги различные вещи, быстро собирали баррикады, меняли друг друга, когда приходило время перезарядки новых магазинов.
После того, как было расстреляно по два, а иной раз и по три рожка, а жизненное пространство выживших сократилось вдвое до узкой полоски между толпой и баррикадами, становилось понятно, что такое количество зомби они остановить просто не в состоянии. И дело даже не в том, что им не хватит боеприпасов. Гораздо хуже было то, что зомби шли друг за другом и на место каждого убитого вставали двое других, после того как они миновали дверные створы, они выходили на стратегический простор, заставить их отступить было немыслимо, победить очень проблематично.
Тогда многие люди, лишенные единого управления дрогнули, они бросали свои позиции, метались в узком коридоре, сталкиваясь друг с другом, пытались разобрать баррикады, но зомби из-за них утаскивали людей в темноту даже не смотря на то, что сзади их было гораздо меньше, чем перед лицом фронта.
Словно башенный таран, стадо мертвецов врезалось в отступающие к в спешке построенным укреплениям неорганизованных и смешавшихся подразделений людей. Смрад и отчаяние скорой гибели подкашивали надежду на лучший исход боя. Вскоре несколько локальных групп людей, не смогших найти себе убежища либо на висящих кабелях, либо на стоящих чанах, либо в окруженных со всех сторон баррикадах, погибли. Яростно сражающиеся отдельно друг от друга, они даже не знали насколько угрожающе общее положение дел, но догадывались, что сдерживающий огонь эффективен только на короткое время, пока у них не кончаться боеприпасы, но все же не секунды на раздумывали, стоит ли спускать курок, разнося метким выстрелом чей-нибудь гнилой череп.
Уже более чем половина выживших стало легкой добычей неожиданного нападения подлой нежити, когда их почти пустые магазины выпускали последний патрон и в наступившей тишине, похоронной песней щелкал боек в пустом стволе, обещая скорую и не очень приятную участь для них всех.
27 мая 1993 года, Пятница 00:00. День Восьмой.
Секретный комплекс, уровень минус два, возле г. Бугуруслан Бугурусланского района Оренбургской области
После последнего взрыва, когда вырубился весь свет, Алексей Косолапов, превозмогая боль в перебитой правой руке, весь израненный кусками лопнувшей обшивки оборудования, выбрался из – под завала, образованного обрушившимися горячими трубами системы охлаждения и толстой, пробитой в нескольких местах как бумага столешницей, ощетинившейся нацеленными ему в глаза острыми деревянными щепам. Когда ему открылась вся картина устроенного в аппаратной разрушения, он не смог сдержать стона разочарования, который из-за контузии не смог услышать ни он сам, ни бегающие в разные стороны люди, одежда на которых горела или дымилась. Теперь он не мог отдавать команды. Он не слышал, ревет ли раскрученная турбина, чья ось прибила офицера к какому-то блоку оборудования, словно ботаник бабочку. Бешено вращающаяся турбина теряла обороты и уже через несколько секунд ее изогнутые и смятые лопасти ласково гладили мертвого по лицу, на котором застыло выражение крайнего удивления и обиды случившимся событием.
Наконец, поймав одного, затем второго подчиненного, он жестами объяснил что нужно делать, в неровном свете неяркого но очень жаркого пламени, которое пожирало электронную начинку приборов, словно обжора конфеты, Алексей достал из-под опрокинутой тяжелой стойки оглушенного заместителя, проверил жив ли он. Затем заметил лежащего у стены Козулькина. Одежда на нем была порвана в лохмотья, от них шел густой дым, отчего пострадавший от взрыва напоминал большую дымовуху. Дохромал до него только тогда, когда агония уже отправившегося в мир иной прекратилась, не веря, проверил пульс, покачал головой и прикрыл ладонью открытые голубые глаза. Больше для Александра он ничего сделать не смог. Косолапов жалел, что его знакомство с таким замечательным другом закончилось так быстро и при таких обстоятельствах.
Пострадавшие от взрыва выжившие люди, при помощи двоих караульных, находящихся при взрыве по другую сторону стены, пытались в меру своих сил любыми способами затушить пожар, но все огнетушители уже были израсходованы и брошены под ноги, а едва только потушенные очаги вновь начинали гореть. Температура в помещении резко поднялась так, что находиться внутри было смертельно опасно, но все же работая в густом радиоактивном паре, вышедшим из системы охлаждения реактора, практически на ощупь офицеры нашли и вытащили наружу еще двоих раненых без сознания. Теперь их было пятеро, Косолапов удивленно глядел на стрелку чудом уцелевшего, хотя и с разбитым стеклом термометра. Температура быстро, практически в течении пары минут перевалила за пятьдесят, а при семидесяти пяти градусах Цельсия он скомандовал отход, наблюдая, как пышущая жаром, словно мартеновская печь, оболочка реактора плавится, становясь мягкой как пластилин состав из сверхпрочных материалов. Выходя последним, и стараясь не вдыхать раскаленный воздух, от которого кожа на глазах шла пузырями, он заметил, что стрелка термометра перевалила за сотню градусов, а из трещины в корпусе медленно потекли расплавленные и очень ядовитые соли урана, которые застывали словно куски парафина при относительно прохладной температуры аппаратной.
Косолапов понимал, что до большого взрыва, когда сплавятся все замедлители, и стекшее в одну большую лужу ядерное топливо превысит критическую массу у них не больше десяти минут, и они не успевают покинуть проклятое подземелье, ставшее для них всех одной большой радиоактивной могилой.
Он еще даже не представлял, что последние силы людей в зале в этот момент расстреляли все боеприпасы и пытаются прорваться в направлении, куда отправился их командир.
Поддерживая друг друга, помогая раненым, пятерка людей, облученных трижды выше смертельной дозы, падая от усталости и первых признаков лучевой болезни, ковыляли по коридорам, взбирались по лестнице и на входе в зал, где они оставили всех остальных встретились нос к носу с толпой зомби.
Все в строй, сейчас воинское подразделение, получившее шесть тысяч рентген каждый будет давать последний бой.
Идущие вслед за ним люди уже не держались от слабости на ногах, руки не могли нацелить точно оружие, все стеклянные предметы, которые были с собой, очки, оптические прицелы и даже значок на
