Я ухожу вбок и бью по шлему. Шлем красивый, украшенный настоящими крыльями беркута, но в бою он лишний. Одно крыло отваливается от моего удара, и шлем чуть проворачивается на голове, еще больше ограничивая и без того узкое поле зрения. Теперь справа я для него почти невидим.
Он рычит от ярости, пытается поправить шлем. Это ошибка, я выбиваю меч из его руки, следующим ударом бью в шею, туда, где шлем соединяется с панцирем. Меч отскакивает от брони, я наношу следующий удар, и он проходит. Булькающий звук из-под шлема. Противник качается.
Я подхожу к нему сзади, снимаю с головы шлем. Лицо залито кровью.
— Будь ты проклят, Мак-Гроген, — сипит он из последних сил.
— Непременно, — говорю я и сношу голову с его плеч.
…Голова падает и катится вниз по ступенькам, даже подпрыгивает, как мячик. Мертвые желтые глаза смотрят на меня. Эти глаза были мертвы еще до того, как я отделил голову от тела. Зомби.
Я стою на террасе перед казармами. Я и еще трое людей из моего гарнизона. Зомби лезут со всех сторон. Они неуклюжие, разлагающиеся на ходу, страшные. Мы рубим их, а они идут, мы рубим их по ногам, они падают и все равно ползут к нам, тянут к нам свои мертвые руки с ржавыми мечами. Черный Огонь Тагры горит в их глазах.
— Надо отступать, капитан, — слышу я голос своего сержанта. — Тварей слишком много.
— Да, сержант, — говорю я. — Отступать надо. Но куда?
— В горы!
Они со всех сторон, мы рубимся спина к спине. Павшие зомби хватают нас за ноги, сковывают движения, один даже пытается укусить меня. Мы держимся. Рубим.
Сержант хрипит, кривой меч зомби попал ему в бок. Не жилец, констатирую я. В госпитале, при враче-чаровнике у него были бы шансы выжить, но госпиталь уже захвачен, а в горах раненый будет лишь помехой. Сержант это тоже понимает.
— Уходите, — говорит он. — Я их задержу.
Черта с два он их задержит, но мы отступаем в казарму и баррикадируем дверь. Тела сержанта уже не видно, оно разорвано на части, зомби привыкли пожирать плоть своих врагов. Черный ход, из казармы есть черный ход, под землей он ведет прочь из города, знают о нем только старшие офицеры. Я знаю.
Двое держат дверь. Окон в казарме нет, и это большой плюс. Я переворачиваю кровать, третью справа в первом ряду, отрываю от пола доски.
— Сюда! — командую я и слежу, как остатки моего отряда — да что там, незачем лгать самому себе — остатки всего кантардийского гарнизона соскальзывают в темноту.
Я ухожу последним. Дверь падает под ударами топоров орков…
… — Орки! — кричит Дэринг, сын Балина из Твердыни Каменной Доблести.
Орки врываются в шахту, но мы готовы их встретить. Света мало, видно лишь мелькание теней, зато в воздуха ощущается зловонное дыхание непрошеных гостей. Они не знают, что мы их ждем.
Дэринг хороший воин, хоть ростом не вышел. Для гнома он достаточно высок, макушка его шлема находится где-то на уровне моего плеча, но и я не самый высокий из людей.
Дэринг возглавляет отряд Стражников, посланных Подземным Королем разобраться с шайкой орков, орудующей в дальнем пределе Подземного Королевства. Мы три недели выслеживали их по заброшенным шахтам и отдаленным пещерам. И вот они здесь. И мы здесь.
Я присутствую в качестве наемного военного советника — еще бы, после Кантарда я слыву самым большим авторитетом по оркам и зомби. Гномы платят хорошо, а деньги мне нужны. Деньги нужны мне всегда. Оружие стоит денег, хорошее оружие стоит много денег, и даже самое хорошее оружие время от времени требует замены.
Дэринг разит орков молотом. Страшное оружие, если знать, как его правильно применить, но, на мой взгляд слишком тяжелое. И медленное. У молота совершенно дикая инерция, откорректировать удар на подходе, даже если видишь, что промахиваешься, практически невозможно.
Дэринг не промахивается. Молот соприкасается с головой орка и буквально вдавливает ее в плечи. Кожа орков темно-зеленого цвета, такого же цвета их кровь, поэтому в темноте сложно определить, ранен орк или нет. Я не стараюсь ранить. Я стараюсь убить.
Орки сильны, но о фехтовании не слышали никогда, убивать их просто. Они не обладают феноменальной живучестью зомби, скоростью вампиров или яростью оборотней.
Вооружены они плохо, в основном дубинами, каменными топорами. Редко у кого есть настоящий меч, да и то старый, покрытый ржавчиной, весь в зазубринах. Кое-кто орудует топорами гномов, добытыми в бою. Но дальше нас они уже не уйдут. Мы — смерть.
Дэринг поскальзывается в луже крови и падает. Орк заносит над ним дубину, открывая мне грудь и живот для удара. Я бью в грудь. Меч глубоко погружается в плоть врага, с усилием я выдергиваю его, а ногой отталкиваю труп от себя. Дэринг поднимается на ноги.
— Моя семья в долгу перед тобой, — говорит он. — Все, что ты пожелаешь…
— После! — ору я.
Не время говорить о долгах. Время убивать.
…И время умирать.
Это снова Кантард. Зомби загнали нас в угол в одном из этих чертовых ущелий. Мой отряд — шестьдесят семь человек, и мы не ели уже четыре дня. Врагов не меньше двух сотен, они прут и прут, а за нами — отвесный склон, вскарабкаться по которому нельзя.
Я ранен в предыдущем бою, ранен в руку, обломок камня царапнул мне голову, содрав приличный кусок кожи. Мой меч был сломан, я взял другой из рук убитого солдата, но он мне не нравится. У него плохой баланс, он слишком легкий, и ему уже много лет. Его металл устал от войны.
— Мы будем драться, — говорю я. — И, если это наш последний бой, враг запомнит нашу смерть надолго!
Славная смерть! Смерть в бою! Можно ли мечтать о большем? Такой смертью погибли все мужчины нашего рода, наш род — род воинов, и мы гордимся этим. Война — занятие для настоящих мужчин.
— Мы с вами, капитан, — говорит кто-то.
Конечно, они со мной, ведь, кроме меня, тут никого нет. Только зомби.
Они идут, ведомые своим командиром и Черным Огнем Тагры, идут как обычно медленно, и это действует мне на нервы. Но я не пойду вперед. Я устал, и каждая минута отдыха перед боем мне дорога.
Меч не лучшее оружие против зомби, тем более легкий меч. Зомби нет смысла колоть, их надо рубить, рубить на части. Мой взгляд падает на солдата рядом со мной. Совсем еще мальчишка, готов держать пари, он не встретил свою двадцатую весну. Побелевшими от напряжения пальцами он сжимает рукоять боевого топора.
— Поменяемся, — говорю я, и он безропотно отдает мне свое оружие.
Я для него уже не просто человек, не просто офицер, я — легенда.
Топор удобно ложится в руку. Хорошее оружие, выкованное гномами. Наверняка ранее не принадлежавшее этому пареньку. Но мне оно службу еще сослужит.
— Отступать некуда! — кричу я своему войску. — Или мы порубим их всех, или сегодня на ужин у них будут наши тела!
— Порубим! — кричат со всех сторон.
— Бей-убивай!
— Мак-Гроген! — вспоминает кто-то мой родовой клич.
Мне это нравится. Клич давно уже не звучал над полями сражений.
— Мак-Гроген! — ору я и бросаюсь в бой.
… — Мак-Гроген, — говорит мне Морган. — Славное имя.
— Славное, — отвечаю я. — Было когда-то.
Заброшенный город, такие еще называют городами-призраками. Несколько домов с заколоченными
