Поскольку мой вес превосходил суммарный вес гнома и сэра Реджи, гном сел за спиной Парящего Ястреба. Мы привязали охромевшую лошадь к дереву и поскакали дальше. Скорость наша упала, но все равно она была больше, чем если бы мы шли пешком.
С лошадьми в округе было туго, и только через два дня нам удалось сторговать для гнома рослого пони. Гному пони понравился.
Конечно, это преувеличение. Кимли испытывал стойкое отвращение ко всему, что заставляло его ноги отрываться от земли. Скажем так: его отвращение к пони было меньшим, нежели его отвращение к лошади. Может быть потому, что пони был гномом среди лошадей.
Когда на пути не было гостиницы, мы останавливались на обочине, разводили костер и падали замертво. Тело болело от долгой скачки, ныли все кости, тянуло все мышцы.
— Еще немного, — как-то заметил гном, — и мы срастемся с нашими лошадьми, станем кентаврами.
— Кентавры живут за морем, — ответил сэр Реджи.
— Значит, и нам придется туда уплыть.
Поужинав, мы сразу валились спать, по жребию определяя часового.
В ту ночь я дежурил первым, слушая треск костра, подбрасывая в него поленья и любуясь звездным небом.
Меня сменил Кимли, и я сразу же заснул, едва только мое тело приняло горизонтальное положение.
Мне приснился сон.
Мне часто снятся сны, наверное, это говорит о моем богатом воображении. Я слышал, что другим людям снятся, в основном, черно-белые сны, мои же всегда были цветными, передавали вкусы и запахи. Не знаю, что по этому поводу сказал бы старина Фрейд, но я не верю в сны. Не верил до сих пор. Игра подсознания, вмешательство потусторонних сил… я не знаю.
Я снова стоял посреди НИЧТО.
На этот раз мой собеседник был одет в строгий черный костюм, словно только что вернулся с похорон. Глаза его скрывали темные очки.
— Тебе угрожает опасность, — сказал он без всякого приветствия.
— В последнее время она угрожает мне постоянно.
— Я говорю не об абстракции, а о конкретной опасности, которая уже близко к тебе и твоим спутникам.
— С чего это ты решил меня предупредить?
— Так интереснее. Скучно, если спектакль заканчивается еще до антракта.
— Что за опасность?
Он пожал плечами:
— Ты увидишь сам.
— Когда?
— Уже скоро. Тебе надо уходить.
— Ты — бог? — спросил я.
— В твоем понимании — нет.
— А в твоем?
— Никогда об этом не думал. Я зритель. Я игрок.
— Есть и другие игроки?
— Когда-то были. Когда-то будут снова. НИГДЕ и НИКОГДА я один.
— Ты играл с ними?
— Да.
— И ты победил?
— Я НИГДЕ. Их нет.
— Значит, победил?
— В ИГРЕ нет постоянной победы.
— Тогда зачем играть?
— Ради вечного продолжения.
Я проснулся. Меня била нервная дрожь. Силуэт сидящего Кимли гранитным валуном возвышался на фоне ночи, костер продолжал гореть. Вокруг была тишина, нарушаемая обычными лесными звуками. Ничто не предвещало угрозы.
Заворочался и сел сэр Реджи.
— В чем дело? — недовольно спросил гном, зевая. — Если вы не хотите спать, можете подежурить вместо меня.
— Надо уходить, — сказал я.
Сэр Реджи удивленно на меня посмотрел.
— Я тоже чувствую угрозу, — сказал он. — Но мне пока неясно, откуда она исходит.
Я протянул руку, показывая в сторону, откуда мы пришли.
На дорогу наползал туман.
Это был не обычный туман. Он не клубился и не стелился над дорогой, он надвигался сплошной серой стеной, и от него веяло угрозой.
— Приближается со скоростью пешего путника, — сказал сэр Реджи. — Слишком быстро для обычного тумана.
— Я чувствую колдовство, — сказал Кимли. — По коням.
Мы не заставили просить дважды, уже через пять минут собрались и были в седлах. За это время туман приблизился на расстояние полета стрелы. Он был непроницаемым, ничто не проникало сквозь его стену, он словно поглощал деревья, землю, дорогу и само пространство.
— Вперед! — крикнул Кимли.
Лошади не успели отдохнуть, но тоже словно почувствовали, что с этим странным и отнюдь не атмосферным явлением лучше не связываться, поскольку без всякого принуждения понеслись во весь опор. Туман почуял, что жертвы ускользают, и прибавил скорость. После этого у меня уже не оставалось сомнений, что главная его цель — мы.
Безумная скачка по ночному тракту — опасная затея. Лошадь может в любой момент угодить ногой в яму, упасть или скинуть своего седока, но никто из нас не снижал темпа. Никто не хотел встречаться с туманом и с тем, что он скрывает внутри.
Ноги принадлежащего гному пони были короче, чем ноги наших лошадей, однако он был моложе и питался куда лучше, поэтому Кимли не отставал.
Преодолев небольшой подъем, мы остановились. Туман двигался на нас, было видно, что он простирается глубоко в лес, так что сворачивать с дороги нам не стоит. От тумана мы не избавимся, зато потеряем в скорости.
— Если мы будем продолжать в том же духе, то загоним лошадей насмерть еще до рассвета, — сказал сэр Реджи.
— Да, — согласился гном.
— Другие предложения есть? — поинтересовался я.
— Нет! — крикнул сэр Реджи и пришпорил коня.
Мой скакун нес самый большой вес, поэтому не было ничего удивительного, что он скопытился первым. Через два часа нашей бешеной скачки он остановился и более не сделал ни шагу, как я его ни пришпоривал. Ноздри его раздувались, бока, вздымавшиеся в тяжелом дыхании, покрылись пеной.
Сэр Реджи развернулся и поскакал ко мне. Одним движением он выскочил из седла и оказался рядом.
— Эта кляча не сделает больше и шага, — сказал сэр Реджи. — Садись на моего коня.
— А ты?
— Ни одна из оставшихся кляч не выдержит двойного веса, тем более при такой скорости, — сказал
