Буре. Эх, господа, перестаньте витать в облаках!
Работники уходят.
Купло. Шестьдесят денье! Шестьдесят дюжин чертей вам!
Буре. Поймите, сосед... Чего нужно от нас стражу с городской башни?
Входит страж с башни.
Страж с башни. Почтенные господа! Крестьяне подбивают рабочих к бунту. Латники вольных отрядов спешились, обрубили копья и трубят на приступ. Все кричат: «Грабь! Громи!»
Буре. Скорей, дадим им, чего они требуют!
Купло. Шестьдесят денье! Да мы все разоримся!
Буре. А грабеж, по-вашему, лучше?
Лагюйар. Шестьдесят денье!.. Что ж, придется согласиться.
Майи. Мы с них же взыщем потом. Зовите этого негодяя.
Входит работник.
Буре. Приятель! Вы будете впредь получать по шестидесяти денье. Скорее на стены!
Работник. Хозяин! Шестьдесят — мало. Чесальщики шерсти просят, с вашего позволения, восемьдесят.
Купло. Ах, злодей! Да ты только что просил шестьдесят.
Работник. Я ошибся, хозяин.
Буре. На стены! На стены! После сочтемся!
Лагюйар. Слышите крики?
Крики за сценой: «Да здравствуют цехи!», «Долой буржуа!», «Хватай дубины!»
Купло. Беда! Они взбунтовались!
Буре. Хорошо, вы получите восемьдесят.
Входят шумной толпой работники.
Работники. Двенадцать су в день! Вино вместо пива! И чтоб работа круглую неделю!
Купло. Что такое, мерзавцы?
Буре. Мы пропали! Бегу домой, — не удастся ли припрятать хоть что-нибудь...
Работники. Двенадцать су! Не то все разграбим!
Купло. Мы всех вас перевешаем, подлецы!
Входит начальник арбалетчиков.
Начальник арбалетчиков. Мессиры! Мы одни больше не в силах защищать стену. Цеховые забрасывают нас камнями и уже спускают веревки и лестницы мужикам.
Купло. Что делать? Ах, Бовезская матерь божия! Даю обет пожертвовать тебе серебряное паникадило с меня ростом... если...
Работники. Двадцать су в день, или мы все разграбим!
Купло, Майи, Лагюйар. Дети мои, дети мои! Друзья мои!
Работники. Грабь! Грабь!
Купло. Послушайте, мои милые!
Работники. Грабь! Громи! Долой богатых! Долой буржуа!
Крики за сценой: «Они вступили в город!», «Грабь! Грабь буржуа!»
Купло, Майи, Лагюйар. Господи помилуй! Спасайся! Грабят!
Крестьяне и латники
Работники. Громи буржуа! Да здравствуют цехи!
КАРТИНА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Зала в замке Апремон.
Д'Апремон, раненый, опирается на палку. Изабелла.
Изабелла. Куда вы, батюшка? Вы еще так слабы!
Д'Апремон. Рана моя пустячная. Я и так слишком долго провалялся в постели. Хочу взглянуть на этих мерзавцев.
Изабелла. Но вы едва ходите. Вам еще нельзя надевать латы, а их стрелки всегда настороже.
Д'Апремон. Все равно! Я не хочу умереть в постели, как монах. Мой отец пал при Креси. Все мои предки умерли на поле сражения, а я, последний из рода д'Апремонов, умру в постели!.. Сын мой!.. Бедный мой сын!.. Не думал я, что он умрет раньше меня!
Изабелла. Мужайтесь, батюшка! Не все еще потеряно. Говорят, замок долго может продержаться.
Д'Апремон. Замок Жофруа д'Апремона возьмут измором крестьяне!.. Замок Апремон, против которого выступило когда-то восемьдесят знамен, который устоял против двух тысяч копий!..
Изабелла. Терпеть осталось недолго... Притом нас скоро выручат друзья!
Д'Апремон. Выручат!.. Мятежники говорят правду. Я узнал голову моего старого друга сенешаля и его знамя. Вольные отряды погубили дворянство Бовуази, без их помощи мужики ни за что не выдержали бы первого удара. Пресвятая дева! Рыцари — ведь Сивард рыцарь — присоединились к мужикам и режут дворян!
Изабелла. Пусть они и в самом деле одержали победу, но Бове еще не взят. Если же они осмелятся осадить его, то у монсеньора дофина будет довольно времени, чтобы прислать латников и уничтожить их.
Д'Апремон. Монсеньору дофину и без того трудно водворить мир в своем королевстве. Если б гибель моего замка могла спасти Францию, я охотно бы на это согласился. Но, ах!.. Проклятье! Я болтаю, как женщина, вместо того чтобы быть на своем посту.
Изабелла. Не ходите, батюшка! Ради бога, не ходите! Чего вы там не видели? Смотрите, вот господин де Монтрёйль возвращается с обхода.
