она делает, как получилось, что она во все это влипла? Стречи отправилась в Америку, привлеченная объявлениями одного аукционного дома и призрачной возможностью заполучить сколько-нибудь стоящую работу. Она устроилась-таки в аукционный дом, даже успела понравиться начальству — а через три недели познакомилась с Клайвом. Даже во время знакомства она разглядела характерные признаки — ей еще подумалось, ну вот, опять, — и почему это меня тянет на подлецов? Неужели мне не хватает стержня? Или прав был Микки, когда сказал, что в последнее время мои дела идут что-то слишком хорошо?
За два часа до посадки в Хитроу, когда застывший было лайнер принялся снижаться и в глубине салона показалась стюардесса, неся на подносе несъедобный завтрак, Стречи поднялась со своего места и направилась в туалет. У крошечной раковины угодливо стояли две склянки одеколона, но пахли они кем-то другим — так пахнет незнакомыми духами лацкан пиджака неверного мужа. Она к ним не прикоснулась. Зато обнаружила, что постарела лет на пять. Стоило ей распустить волосы, черты ее смягчились — но она тут же снова собрала их в строгий пучок. Подправила макияж. По счастью, ее одежда была сделана из современного несминаемого материала, и, когда Стречи вернулась на свое место, лицо ее тоже выглядело «несминаемым».
Завтрак был подан в ее отсутствие, и на кресле красовался неизбежный пластиковый поднос. Первой ее мыслью было его не трогать, однако впереди предстоял долгий день. А теперь, по всей видимости, ей придется экономить.
А что же Клайв? Ну, начнем с того, что он еще спал (благодаря пресловутой восьмичасовой разнице), но по пробуждении решил, что экономить — не в его стиле, и засим направился в отель «Клифт» выпить утренний кофе. Он набрал пару номеров, по обыкновению попросил перезвонить ему в отель, и в ожидании звонков устроился с чашкой кофе и газетами, в коих просматривал объявления о продаже недвижимости, делая пометки мраморного цвета ручкой марки «Уотермен».
Вынужден признать, что лорд Клайв удостаивался гораздо меньшего внимания персонала, чем его нетитулованная помощница мисс Стречи. С другой стороны, он сам не любил, когда его беспокоили. Его последнее объявление не прошло незамеченным, и, хотя он предпочел бы, чтобы в первый раз клиентам звонила его секретарь, с видимым удовольствием смаковал почтительную паузу, неизменно возникавшую после того, как он называл свой титул. Без сомнения, титул лорда оказался весьма полезным приобретением.
Эдгар Деларм совершил самую большую ошибку потенциального покупателя: он стал считать титул своим. Последние сомнения рассеял его портной. Крэмпол — который ни разу не видел ни лорда Клайва, ни какого-либо другого английского лорда, — был отнюдь не новичком. Твердо намеренный провернуть дельце прежде, чем пронюхают конкуренты, за собственно одеяние он запросил его «реальную» цену (читай — в два раза больше реальной) и, как только Деларм это проглотил, предложил еще полный поднос лакомых кусочков в виде меховой отделки, церемониального головного убора, всяких мудреного вида пуговиц и украшений, которые гордо именовались «неотъемлемыми атрибутами настоящего лорда». Знание тонкостей церковного облачения мало помогло портному, но у сего достойного мужа имелась еще и обширная коллекция фотографий киногероев; именно оттуда он и черпал, так сказать, свои идеи. Сначала Деларм держался настороженно, как стреляный воробей, который всегда точно знает, что, если на подоконнике рассыпаны хлебные крошки, где-то поблизости непременно прячется мальчишка с рогаткой; но сладкоречивый Крэмпол все-таки уговорил его. И когда единственной реакцией клиента на цену за основное одеяние был покорный — как искренне надеялся портной — кивок, за ним тут же последовали прочие атрибуты.
К тому времени хитрая старая щука Эдгар Деларм уже плотно сидел у него на крючке. Ибо все его исследования меркли перед искусством опытного надувалы Крэмпола. В конце концов клиент предприимчивого портного сделался обладателем побрякушек, которые имели большее отношение к Голливуду, чем к какой-либо геральдике, и окончательно созрел для объявления окончательной цены — стоит ли говорить, что она втрое превышала подлинную.
— Так вот, милорд, когда вы станете председательствовать в суде, вам непременно понадобится Жезл примирения. Этот жезл должен быть длиной в локоть и белого цвета — советую вам обзавестись им и еще старинным рогом. Кстати, у меня они есть.
Клайв собирался было отхлебнуть из чашки, как телефон за столиком зазвонил — это ответили на один из его звонков.
— Привет, Клайв! Э-э, я хотел сказать «лорд Клайв», простите — это Линкольн Дин.
Линкольн позвонил в отель, полагая, что в нем и проживают лорд и его секретарь. Наверное, снимают многокомнатный номер, подумал он, хотя так толком и не понял, в каких отношениях находятся Клайв и Стречи. Кто эта девушка — просто секретарь или не только?
— Послушайте, Клайв, — у меня тут дома такое… Глория — это моя жена — жутко на меня разобиделась… Уй!
Все время звонка Глория стояла, прислонившись к плечу Линкольна и прижимаясь к трубке, чтобы самолично услышать, как разговаривает настоящий английский лорд. Только что она пребольно стукнула благоверного своим кулачком. Тот продолжал:
— Ну, ладно. Глория тут… словом, мы оба приглашаем вас на ужин, скажем в пятницу вечером. Устроит?
— В пятницу? — нерешительно повторил Клайв. До гасиенды Динов было сто пятьдесят миль. Причем туда и обратно. — На… ужин?
В трубке послышался яростный шепот, потом голос Линкольна:
— Вы можете остаться на уик-энд.
Сорок восемь часов в обществе Линкольна Дина?
— В эти выходные мне надо улетать на север.
— Так прямо от нас и улетите.
Что подтверждало старую шутку о том, что улетает из Фресно гораздо больше народу, чем прилетает.
— Я бы с удовольствием, Линкольн…
— Здорово! Сейчас я поговорю с Гло… Ну что тебе?
Клайв был вынужден вмешаться в очередной нетелефонный междусобойчик четы Динов:
— Я бы с удовольствием, Линкольн, но мне тогда придется оставить машину у вас, а это…
— Глория просит передать вам… Господи, Глория, что опять?
Клайв снова услышал яростный шепот, и, прежде чем он смог расслышать слова, в трубке опять раздался голос Линкольна:
— О'кей, я — мы — черт, неважно. В общем, наша горничная вас пристроит.
— Пристроит… меня?
— Послушайте, у нас очень славная комната для гостей, Клайв, — останетесь на уик-энд, съездим посмотрим мой виноградник…
— Мне очень жаль…
— Хорошо-хорошо, мы не будем смотреть мой виноградник, Клайв. Обещаю. Не будем. Что бы вам хотелось посмотреть — каньоны, Национальный парк… Что? — Снова порция шепота. — Нет, в Сториленд он не хочет. Слушайте, Клайв, если вы не приедете, мы на вас обидимся. А то развеемся, повеселимся. Познакомлю вас с друзьями.
— Звучит заманчиво, но…
— У нас полно друзей, и все жутко хотят познакомиться с настоящим лордом.
— Скоро вы сами им станете.
— Слышала, дорогая? Это точно, Клайв… ой, черт, я хотел сказать — лорд Клайв, с вами желает познакомиться куча народу.
Клайв все еще медлил с ответом, когда Линкольн, сам того не зная, выкинул свой козырь:
— Я что хочу сказать: у моих друзей уйма денег, но им не хватает… класса, что ли, стиля. Вот, стиля. Они обзавидуются, когда я… что? Да, Глория. Значит, Клайв — вы нас очень обяжете… вы окажете нам
