митрополии (матери градов) русской, мог носить имя митрополита, хотя властию митрополита не пользовался, ибо подчиненных ему епископий в России еще не существовало. Справедливы и другие, называющие первым русским митрополитом Леонтия, потому что он первый разделил Русскую Церковь на епархии и таким образом явился в ней первым митрополитом по власти. Показание же одной росписи русских первосвятителей, упоминающей сначала о Леонтии как о первом митрополите, а потом уже о Михаиле и относящейся к концу XV или началу XVI в., не заслуживает внимания, потому что эта роспись вообще не отличается ни хронологическою точностию, ни полнотою, ни достоверностию: одних митрополитов ставит прежде их предшественников, других вовсе опускает, третьих, чужих или неизвестных, присовокупляет к несомненно русским. Должно присовокупить, что наиболее точные сведения о митрополите Михаиле могли сохраниться в Киеве, где он и преимущественно действовал, и скончался. А потому мы должны уважить свидетельство церковных синодиков киевских, которые, хотя дошли до нас в поздних списках, но, без всякого сомнения, были преемственно списываемы с древнейших и все до одного начинают ряд наших митрополитов именем Михаила, иногда называя его первоначальным. Тем более должны уважить предание Киево-Печерской лавры, что известные, покоящиеся в главном храме ее святые мощи, суть мощи первого митрополита Киевского Михаила. Предание это могло сохраниться в продолжение веков даже устно между благочестивыми иноками знаменитой обители, а еще удобнее – в той надписи, которая, по всей вероятности, от лет древних постоянно находилась над ракою святителя для отличия ее от всех прочих. Из этой-то надписи узнаем, что первосвятитель скончался в 992 г. и погребен был в Десятинной церкви; потом около 1103 г., при печерском игумене Феоктисте мощи его, обретенные нетленными, перенесены в Антониеву пещеру, а отсюда уже в 1730 г. по высочайшему указу перенесены в главную церковь Киевской лавры.
Третий вопрос – о лице того Константинопольского патриарха, от которого рукоположены были в Россию первые два митрополита, начавшие собою ряд наших первосвятителей. Известно, что некоторые списки церковного устава Владимирова и почти все наши летописи, какие только упоминают об этих митрополитах, приводят их к нам от патриарха Фотия, тогда как Фотий скончался за целое столетие до крещения великого князя Владимира. Как смотреть на такое показание? Есть мнение, будто Фотий принимается в настоящем случае как лицо типическое: Фотий был первым и самым жарким защитником православия Церкви против нововведений христианского Запада и, в то же время, удержал в православии юную Церковь Болгарскую, вытеснив из Болгарии епископов папы. А потому имя Фотия в IX, Х и XI вв. сделалось на Востоке, и особенно между славянами, как бы нарицательным для означения того духовенства, которое строго последовало Фотию в деле веры. И, значит, когда летописи наши говорят, что святой Владимир принял первого митрополита для России от патриарха Фотия, они выражают этим только то, что наш князь принял из Греции митрополита православного от такого патриарха или из среды того духовенства, которые твердо держались мыслей Фотия, знаменитого защитника православия, и продолжали сопротивляться всем незаконным нововведениям Римской Церкви. Но это мнение совершенно произвольно. При самом поверхностном чтении рассказа наших летописей, особенно Никоновой, о прибытии к нам первых митрополитов от патриарха Фотия, легко убедиться, что имя Фотия они принимают не как имя нарицательное, а как имя собственное. И, если бы точно летописцы наши принимали это имя за нарицательное, если бы, употребляя его, они хотели только сказать, что первые митрополиты прибыли к нам от патриарха православного, в таком случае им надлежало бы не Михаила только или Леонтия, но и всех последующих митрополитов наших считать присланными от того же патриарха Фотия, чему, однако ж, видим противное. Притом мысль о прибытии к нам при святом Владимире первого митрополита от патриарха Фотия встречается, по нашим памятникам, не в XI и даже не в XII в., когда, по изложенному предположению, имя этого патриарха считалось на Востоке как бы нарицательным для православных пастырей, а в первый раз к концу XIII в. и потом уже в XV и XVI столетиях. Нет, сознаемся, что имя Фотия внесено здесь в наши летописи по одной ошибке, без всякого намерения. И ошибка эта самым незаметным образом могла произойти от того, что кто-нибудь смешал по неосмотрительности два крещения россиян: первое, бывшее во дни Аскольда и Дира (866), когда точно прислан был к нам епископ, а может быть, и архиепископ или митрополит от Константинопольского патриарха Фотия, и другое крещение, последовавшее при Владимире (988), когда также прислан к нам митрополит от Константинопольского патриарха, только не Фотия. А довольно было допустить эту ошибку одному писателю XIII или XII вв., чтобы потом ее повторили все составители наших летописей последующего времени, переписывавшие обыкновенно целиком прежние известия и не принимавшие на себя труда проверять их по другим источникам. Ныне можно уже безошибочно утверждать, что отнюдь не Фотий патриарх, как ни достопочтенно для нас его имя, а патриарх Николай Хрисоверг был основателем нашей иерархии во дни равноапостольного князя Владимира и прислал к нам первых двух митрополитов – Михаила и за ним Леонтия.
Где находилась кафедра первых наших митрополитов? Некоторые летописи и списки церковного устава Владимирова ясно выражаются, что святой князь принял из Царьграда митрополита Киеву, между тем второй наш митрополит Леонтий назван в надписи его сочинения митрополитом Переяславля Русского и сам преподобный Нестор под 1089 г. замечает, что действительно «бе прежде в Переяславли митрополья». Что же это значит? Всего вероятнее, дело было так: митрополиты наши как главные иерархи Русской Церкви естественно предназначались для столицы (митрополии) Русского царства и присылаемы были из Царьграда в Киев. Но так как с самого начала не нашлось им в Киеве приличного помещения, а в Переяславле неподалеку от Киева (в 82 верстах) существовал уже готовый дом, и, может быть, весьма удобный для такой цели, то великий князь и отдал им этот дом для жительства. Оттого, по словам Никоновой летописи, «живяху множае тамо (в Переяславле) митрополиты Киевские и всея России, и епископы поставляху тамо», посещая, разумеется, Киев всякий раз, что по близости было весьма легко, как только требовали обязанности архипастырского служения. И это продолжалось до тех пор, пока великий князь Ярослав не построил в Киеве Софийского кафедрального собора и при нем митрополитского дома, куда и переселились наши первосвятители. В сем-то смысле Ярослав действительно, как выражаются некоторые летописи, митрополию устави, т. е. уставил в Киеве, тогда как прежде она находилась в Переяславле.
На сколько епархий разделена была Церковь Русская с самого начала? Обыкновенно отвечают: на шесть – и ссылаются на свидетельство Никоновой летописи и Степенной книги, что не совсем справедливо. Обе эти летописи действительно говорят, что в 992 г. второй митрополит Киевский Леонтий поставил епископов прежде всего в Новгород, потом в Чернигов, Ростов, Владимир на Волыни, наконец в Белгород, находившийся близ Киева, и, следовательно, насчитывают по имени со включением Киевской точно шесть епархий, но непосредственно же присовокупляют, что вместе с тем митрополит Леонтий «и по иным многим градом епископы постави». На каком же основании мы будем принимать одну половину свидетельства и отвергать другую? Скажем ли, что первая половина свидетельства этих поздних летописей подтверждается летописью древнейшею, а последняя нет? Но мы знаем, что они обе равно не подтверждаются древнею летописью. Или сошлемся на то, что имена епископов не названных здесь епархий вовсе нам не известны, а названных известны? Но по древней летописи так же неизвестны имена епископов и этих последних епархии, за исключением Новгородской. Если так и мы, однако ж, решаемся довольствоваться в своих известиях о первых наших епархиях показаниями одних поздних летописей, Никоновой и Степенной, то по справедливости мы должны принимать эти показания сполна и, следовательно, обязаны согласиться, что не в шести только поименованных, но и в некоторых других городах основаны тогда у нас епархии. В каких же именно? Автор Степенной книги отчасти объясняет это дело. Он говорит, что разделение Русской Церкви на епархии происходило совместно с разделением Русского государства между сынами Владимира, рассказывает, что равноапостольный князь «совещал предварительно благий совет с митрополитом Леонтием, еже бы разделити ему землю Русскую в наследие сыновом своим и устроити во градех епископы во исполнение благочестия», и что потом, посылая каждого из сынов своих в назначенный ему удел, заповедал им более всего заботиться об утверждении христианской веры и в этом деле «советовати со епископы». Итак, не в каждом ли уделе у нас открыта была тогда епархия? По крайней мере, о трех уделах: Новгороде, Ростове и Владимире Волынском, как мы видели, ясно говорится, что в них учреждены епископские кафедры. Касательно трех других уделов: Тмутаракани, Полоцка и Турова – можем заключать то же самое с вероятностию, ибо в Тмутаракани упоминается как уже
