«ОГАСТУС АЛЬБИН», – через силу подумал Доран. Это он хвалился, что может все вывести из строя в две минуты. Боль усилилась – серый фантом в респираторе остерегающе покачал пальцем: «Ни-ни, проекта не касаться!» Но кто, если не Гаст?! Вар…
– Варлокеры, – сказал Доран на коротком выдохе. – Энрик, его фанаты. Он… говорил, что его Бог… покарает… Прошу прощения…
– Конечно, у варлокеров есть люди, которые могут устроить такое, – директор уставился в окно, не замечая, что Доран семенит к скромной двери в углу кабинета. – Но без доказательств… Доран!!
Дверь хлопнула; директор обмер. Доран и вчера выглядел как выпущенный из дурдома под расписку, а сегодня на нем совсем лица нет. Еще не хватало, чтоб он в припадке депрессии… Год назад диктор застрелился перед камерой (нарочно! ради дешевой славы!), трех месяцев не прошло, как на передаче ведущую хватил сердечный приступ, а теперь Доран… Опыт холодно подсказал директору, КАК Отто Луни захлебывающейся скороговоркой будет комментировать труп Дорана в его личном туалете. Кошмар. Гнуснейшая сенсация, подарок для XVII каната. Директор забарабанил в дверь:
– Доран, открой! Я… я погорячился! Пойми мое состояние и…
– А ТЫ ПОЙМИ МОЕ СОСТОЯНИЕ, ТВОЮ МАТЬ!! – заревел Доран из одноместного убежища; его слез и гримас директор видеть не мог и потому пугливо отшатнулся. – Что, с тобой не бывало такое?!! Уйди, гадина!! Тебе что, дверь открыть?! Извращенец!!
– Дай мне слово, что ничего с собой не сделаешь!
– Ыыыыыыы! – раздалось в ответ что-то тьянское.
Директор заходил по кабинету, изредка на цыпочках приближаясь к неприметной двери. Слышно было плохо, но Доран, без сомнения, был жив.
Он вышел минут через семь – просветлевший, благостный, даже одухотворенный, хотя не без страдальческих теней на лице. В глазах же светилось нечто – как отсвет озарения, доставшегося в муках.
– Воды? – директор сам нажал сифон.
– О да. Спасибо, – Доран проглотил стакан газировки залпом. – Ааа… на чем мы остановились?
«ПРОШЛОЕ УМЕРЛО», – говорил его ясный взгляд. Директор тоже решил все забыть.
– Ты подозреваешь кого-то конкретно?
– Нет, – голос Дорана был тверд. – Я могу предполагать, но никаких имен я называть не вправе. Только гипотезы, без указаний. Надо ждать итогов расследования.
Напряжение минувшей стремительной сцены понемногу покидало лицо директора; он жестом предложил Дорану сесть.
– Шесть ноль-шесть, – сверился он с часами. – Пока ремонтники молчат. У нас осталось всего ничего, чтобы решить, как быть дальше. Задержку в полчаса нам не простят. Крах репутации…
– А я думаю… – начал Доран, но его перебил селектор:
– Босс, внутренняя связь работает надежно, компы поставлены, питание студий и всех служб мы обеспечили. Осталось восстановить передатчики, их процессоры тоже забиты этой дрянью.
Доран потряс рукой – «Нет, позвольте мне!» – и сам наклонился к селектору:
– Вы можете начать вешание прямо сейчас, ничего не меняя?
– Да, пробовали. Все равно вирус проникает в картинку с частотой пять миллигерц, иногда частыми сериями; он вышибает все.
– То есть примерно раз в три минуты… Ждите, – нажав сенсор, Доран уставился на директора. – Плевать. Пусть вышибает. Я немедленно выхожу в эфир с экстренным выпуском «NOW».
– С… этой заставкой? – директор напоминал мерзкого, злокозненного колдуна.
– С чем есть, с тем и выйдем. Пусть Отто Луни хоть лопнет, а я буду нести централам информацию во что бы то ни стало. Наконец, – Доран непринужденно сел на стол, – мы же нуждаемся в рекламе? Она может быть любой. Да, я – козел. Пусть это знают все! И пусть войдут на наш канал полюбоваться на меня. Чем больше их зайдет, тем больше будет у нас зрителей. А продукт рекламодателей будем совать между козлиными титрами.
Директор выдохнул и обмяк, как надувной, но в склерозных глазах его играли искры восхищения.
– Наглец. Беспримерный наглец. Иди, вещай. Но на меня не смей ссылаться.
– У нас есть сорок секунд, – со стола Доран слезть не спешил, – чтобы обсудить размер моих премиальных за эту идею.
– Убирайся!! – теперь в крик кинуло директора. – Еще и премиальные ему подай!!
– Две штуки бассов – кажется, не много?
– Я должен повторять?!!
– Ну, штука восемьсот. Договорились?
– Вон отсюда!
– Значит, полторы.
– Пятьсот.
– Побойтесь бога, босс! Тысяча триста. Согласитесь, что идея того стоит. Никому бы другому и в голову не приш…
– Восемьсот.
