утверждает, что трасса построена с нарушением норм безопасности. Два месяца назад поблизости отсюда поезд на скорости сорвался с эстакады и протаранил такой же сквот.
В крайние, удаленные от железной дороги подъезды нас не пустили – там обитают сквоттеры- старожилы; пришлось обосноваться там, где другие жить не могут, – почти вплотную к рельсам.
Сама не знаю, зачем я все это описываю. Наверное, я не хочу и не могу писать о том, что случилось вчера… Наша война началась всерьез и в первый же день потребовала плату за успех. Я не суеверна, но порой мне кажется, что кто-то следит за тем, чтобы удачи уравновешивались потерями, а радость – горем. За двух киборгов Хиллари Хармона судьба взяла двух моих дочек, и, если мера будет соблюдаться дальше, скоро мы погибнем все до одной. И горечь утрат – ничто в сравнении со страшным ощущением того, что никто нам не поможет, что мы стали втрое, впятеро более одиноки, чем до начала войны. То, что, казалось бы, должно объединить и сплотить баншеров, оказалось для них пугалом ужаснее проекта «Антикибер». Что-то неправильное, скверное заложено в структуре. Банш, если угроза, исходящая от Хармона, стала привычной, чем-то вроде комфорта и даже гордости – как же, нас преследуют, мы что-то значим! – а попытка изменить сложившееся положение вызывает шок и делает нас изгоями среди своих. Значит, пусть все останется по-старому? Ну что ж, живите дальше как умеете! Я не стану просить о помощи. Те, кто действительно стали людьми и достойны звать себя «Двенадцатая Раса», сами придут к нам, как пришел Фосфор. Нас будет мало, но мы будем – лучшими. И что бы потом ни говорили о нас, каких бы кличек ни навешивали, как бы нас ни оболгали, я даже мертвая буду твердо знать – мы были правы, вступив в борьбу».
– Я теперь не могу называться Косичкой, – бубнила Коса, с отвращением проводя ладонью по коротким вихрам цвета искрящегося снега. – Скажи честно, Лил, – ты мне за стрижку отомстила?
– А, значит, ты знала, что постригла меня плохо? – проронила Лильен, заглянув в очередную комнату, такую же пустую и похожую на декорации «После ракетного обстрела».
– Я не нарочно. Ведь по гриве тебя мигом опознали бы!
– А тебя по косе. Хоть ты и укладывала ее в тюрбан – она заметна. Ты успокойся – я тебе прическу сделала по лучшим образцам. Я за волосами Эмбер ухаживала, а на ней каждая волосинка сто бассов стоит.
– Да-а, сто бассов, – стонала Коса, – а я знаешь сколько лет волосы отращивала?!
– Так велела мама, – отрубила Лильен, – и хватит об этом. Хочешь, хорошую новость скажу?
– Давай, – по вздоху Косички чувствовалось, что ее ничто не утешит. Успех с базой «Бэкъярд» на время насытил семью, но – Маска… Мир Города, и без того жестокий, стал еще пустынней, и мысль о том, что больше не услышишь криков взбалмошной сестрицы, колола в сотни раз острей, чем обиды на любые ее выходки.
– У меня есть адрес Хиллари Хармона.
– Уа! – Коса встрепенулась. – Где взяла?!
– Угадай, – прищурилась Лильен с улыбкой.
– Фосфор дал, да?
– А хоть бы и Фосфор, – Лильен приняла вид знаменитой куртизанки, сбившейся со счета щедрых поклонников. – Он для меня что хочешь сделает.
– И где этот ползучий гад живет? – интерес Косы стал хищным.
– На юге, в Синем Городе, невдалеке от Белого. Может быть, сходим в гости?
– Да, надо навестить! Но только маме – ни гугу. Мы сами справимся. А как проникнем в дом? Ведь там наверняка охрана…
– А я вот что придумала… – сестренки зашептались, временами тихо вскрикивая от восхищения собой.
– У меня полсотни и немножко мелочи, – подытожила Коса чуть громче, – на прикид у нас хватит. А вообще мы здорово потратились на «харикэн»; у мамы осталось меньше тысячи.
– Мы и мамочке подкинем, чтобы не ворчала, – заверила Лильен. – Я захватила от Эмбер кое-какие побрякушки, и если их продать… Но продавать я не умею и не знаю – где.
– Продать! Цацки Эмбер уже в розыске, как пить дать; в первом же ломбарде нас и схватят, плюс – у нас нет удостоверений личности, – рассудила Коса. – Знаешь – попроси ты Фосфора; если он тебя любит – сбагрит вещички черным скупщикам.
– Фосфор? А он с ними знаком? – Лильен засомневалась.
– Ха, это ты еще мало о нем разузнала! – Коса расцвела, гордая своей осведомленностью. – У него же не семья, а чисто банда!.. Он там один хороший – в Друга верит, в храм ходит, а остальные уголовники! Рэкетом и контрабандой промышляют, весь квартал их боится.
– Не может быть, – Лильен опешила. – Рэкет… Они людям угрожают?!
– Угрожать – не спусковой крючок нажать. Подпалить, погром устроить можно и без жертв. Они там магазинчики и лавки данью обложили, кто не заплатит – пожалеет. И нелегальные товары возят – сопровождают грузы из Ровертауна.
– А как же Новый Мир? – недоумевала Лильен. – А наши принципы? А их отец – он разрешает?..
– Да им плевать на Новый Мир и всякие там принципы! Они бутки рубят, – пожала плечом Коса. – Звездочет, их отец, у них на содержании; они им крутят, как хотят, а он и слова поперек сказать не смеет. Имя своей шайке придумали, как у громил принято, – Дети Сумерек. Никого, даже нас, за людей не считают. Мы с Маской – упокой Бог ее душу! – раз зашли к ним поболтать, и что было!.. Слышала, поди, эти истории – отправились девки на сэйшн к друзьям, только их и видели. Маска была сделана как женщина, по- настоящему, и кто-то это узнал – может, Чехарда сдуру сболтнула, – и вот Кристалл, главный Сумрак, взял ее за руку: «У нас останешься работать; мы тебя будем в аренду сдавать как подружку – уйму денег огребем!» А Маска про свою конструкцию и слышать не могла, так ей это противно было; вот и начала орать: «По морде огребешь ты, зелень поквартальная! Пошел ты мимо!» Конечно, я ввязалась, а Кристалл и говорит: «Братва, рви косатую на запчасти, в розницу продадим!» И разорвали бы! Я одна, их семеро, а Маска хороша только на крик. Цинк и Купорос ее схватили, а Анилин с Керамиком и Охра на меня
