в Москву и поместил его в своем Чудовом монастыре, где через два года этот епископ и скончался. В 1401 г. Киприан созывал подобный же Собор в Москве, на котором присутствовало девять владык. На том Соборе отписались своих епископий архиепископ Новгородский Иоанн и епископ Луцкий Савва, и митрополит, недовольный на них «за некия вещи святительския», приказал обоим не выезжать из Москвы, «да не точию сами полезное и спасеное обрящут, но и инем полезное и спасеное будет». Владыка Новгородский Иоанн, который подвергся опале, как можно догадываться из хода летописного сказания, едва ли не за то, что благословил новгородцев действовать против великого князя московского, просидел в Москве в одном из монастырей три года и четыре месяца и снова был отпущен на свою епархию. В 1405 г., когда Киприан обозревал юго-западные епархии, один из тамошних епископов – Антоний Туровский был оклеветан пред Витовтом, князем литовским, в государственной измене. Витовт обратился с жалобою к митрополиту и препроводил к нему самые грамоты клеветников, которые доносили, будто Антоний посылал в Орду к татарскому царю Шадибеку и призывал его на Киев, и на Волынь, и на другие города. Киприан, может быть узнав, что клевета эта происходила от латинского духовенства, враждовавшего на Антония за его ревность по православию, думал было сначала ограничиться тем, чтобы удержать Антония при себе. Но потом, уступая гневу и угрозам Витовта, решился снять с епископа Туровского святительский сан и послал его на покой в московский Симонов монастырь.
Очень нередко пользовались наши митрополиты и своим правом вызывать к себе епископов. И иногда вызывали того или другого поодиночке, как вызывал, например, Киприан в 1397 г. Новгородского владыку Иоанна «о святительских делех», а гораздо чаще вызывали нескольких владык вместе для соборных дел и совещаний. При митрополите Кирилле, когда он посетил в 1280 г. Переяславль Залесский, мы видим трех владык: Новгородского, Ростовского и Владимирского. Митрополит Максим, возвратившись из Орды, вызвал к себе (1384) в Киев всех русских епископов и чрез шесть лет ходил в Новгород с двумя епископами для рукоположения тамошнего архиепископа Феоктиста. Митрополит Феогност, находясь (1331) в земле Волынской, созывал к себе всех юго-западных епископов, которые, между прочим, участвовали и в рукоположении Новгородского архиепископа Василия. Митрополита Пимена, когда он отправился в 1389 г. в Царьград, провожали до реки Дона пять епископов, а один из них – Михаил Смоленский отправился с митрополитом в самую Грецию. При поставлении митрополитом Фотием Новгородского владыки Симеона (1416) в Москве находилось пять владык. Вообще, самым обыкновенным поводом для созывания нескольких епископов служили митрополитам те случаи, когда открывалась потребность избирать и рукополагать новых епископов.
Имея под своею непосредственною властию всех епископов Русской Церкви, митрополиты наши уже чрез епископов заведовали и управляли и всею Церковию. Впрочем, по временам они действовали и непосредственно в пределах своей митрополии. Это бывало, во-первых, тогда, когда митрополиты посылали свои грамоты, поучения, послания или ко всем вообще православным христианам русским, или ко всему русскому духовенству, или в известные только места, города, монастыри, или к известным лицам; а во- вторых, тогда, когда сами предпринимали путешествия для обозрения разных епархий своей митрополии или отправлялись в какой-либо город для рукоположения местного архиерея или для суда над ним. Летописи не раз замечают, что во время этих путешествий митрополиты наши были встречаемы с особенною торжественностию. Когда в 1390 г. Киприан поехал в Тверь, то для встречи егоза тридцать верст от города тверской князь Михаил Александрович выслал внука своего с боярами, за двадцать верст – своего старшего сына, а за пять встретил святителя сам с прочими детьми и боярами. Пред городскими воротами у Георгиевской церкви митрополит был встречен с крестами всем духовенством. В следующем году того же митрополита торжественно встречали в Новгороде сам архиепископ Иоанн и все духовенство в полном облачении с иконами и крестами при бесчисленном стечении народа на Ильинской улице у Спасской церкви, и митрополит, облачившись здесь в свои ризы, совершил крестный ход чрез Торговую площадь и великий мост к святой Софии, где и совершил Божественную литургию. Но те же летописи замечают, что путешествия митрополита по епархиям были иногда тяжелы и обременительны для духовенства, потому что митрополит обыкновенно путешествовал с большою свитою и содержание его и всей свиты падало тогда на местного владыку и монастыри, хотя и случалось, что им помогали в этом местный князь или городское общество. В то же время митрополиту подносимы были дары, иногда «дары многи», например в Новгороде – от владыки и монастырей или от одного владыки, в Твери – от самого князя, а псковичи присылали к Киприану, когда он находился (1395) в Новгороде, своих послов «с поминком», и митрополит принял их с честию и благословил игуменов, и попов, и весь Псков, и окрестные грады.
Кроме этих доходов случайных, какие получал митрополит при обозрении подведомых епархий, он имел от своей митрополии еще доходы постоянные. Не знаем, шла ли в казну митрополичью какая-либо определенная дань от самих епархиальных владык: в летописи упоминается только, что владыка Новгородский приезжал (1415) к митрополиту «с дары и с честию». Но есть основания думать, что для митрополита взимаемы были церковные дани с приходских церквей и духовенства всей митрополии, а не одной митрополичьей епархии. Когда в Константинополе поставили (1354) на Русь разом двух митрополитов – Алексия и Романа, то они прислали оттуда своих послов в Тверь ко владыке, и «бысть священничеству чину тяжесть велия везде», вероятно, по случаю собирания даней. Митяй, занявший было по смерти святителя Алексия его престол, «по всей митрополии с церквей дань собираше, сборные петровские и рождественские доходы, и уроки, и оброки митрополичи все взимаше». Припомним также слова, которые произносили новонареченные владыки наши в Исповедании пред рукоположением своим: «Исповедую, яже имать пошлины митрополичьский престол во всем пределе моем, соблюдати непреложно». В чем состояли собиравшиеся с церквей дани для митрополита – об этом приблизительно можем судить по уставной грамоте великого князя московского Василия Дмитриевича митрополиту Киприану, которая нами прежде рассмотрена. Наконец, в казну митрополита поступали пошлины и с мирян его митрополии, когда они подвергались так называвшемуся
Первые известия об этом суде встречаются в летописях под 1385 г. К концу предшествовавшего года великий князь московский Димитрий Иоаннович присылал в Новгород своих бояр собирать черный бор (подать с простого народа) по всем новгородским волостям, что в высшей степени раздражило новгородцев. Вскоре за тем прибыл в Новгород Московский митрополит Пимен, собираясь идти в Царьград, и начал требовать себе месячного суда и соединенных с ним пошлин, и новгородцы, враждуя против Москвы, не только не дали Пимену суда, но еще, собравшись все на вече, торжественно целовали крест и подписали клятвенное обещание, чтобы не зваться им никогда в Москву на суд к митрополиту, а судиться у своего архиепископа по Номоканону: речь, очевидно, о тех делах и тяжбах, в которых и миряне подлежат суду Церкви. О таком поступке новгородцев доведено было до сведения Константинопольского патриарха и Собора в то время, когда в Царьграде еще находился Киприан, впрочем уже назначенный на Русскую митрополию (1389), и по его-то просьбе патриарх Антоний написал грамоту, подписанную и прочими членами Собора, в которой убеждал новгородцев отложить данную ими клятву и подчиниться суду митрополита. Грамота пришла в Новгород (1390) вскоре после того, как Киприан прибыл в Москву, но не произвела никакого действия; упорные новгородцы с пренебрежением бросили ее и остались при своем. Тогда Киприан решился сам ехать в Новгород. Новгородцы приняли его (11 февраля 1391 г.) с великою торжественностию, отвели несколько дворов для его свиты, присутствовали при его богослужении, внимательно слушали его поучения, а владыка честил его две недели угощениями и дарами. Но когда митрополит начал просить своего суда, то все единогласно отвечали: «Мы целовали крест и написали между собою крестную грамоту и запечатали, чтобы не зваться на суд к митрополиту». Сколько ни говорил им Киприан: «Я целование (т. е. клятву) с вас снимаю, печать с вашей грамоты сорву, вас благословляю и прощаю; а вы дайте мне суд, как было при других митрополитах», – новгородцы остались непреклонны; сам владыка был на их стороне и подтверждал их клятву. Видя такое решительное сопротивление их своей духовной власти и явное пренебрежение к грамоте патриарха и Собора, Киприан прибег к последнему средству: он наложил на весь Новгород отлучение, запретил в нем церковные службы и удалился, не преподав никому своего благословения. Но и эта крайняя мера не подействовала: Новгородский владыка и священники продолжали отправлять все церковные службы и священнодействия, а новгородцы и не думали изменять своего решения. Киприан увидел необходимость обратиться в Царьград и вместе с великим князем московским послал туда послом Димитрия Афинейского. Патриарх с своим Собором, выслушав донесение, написал к новгородцам обширную грамоту (сентября 1393 г.), в которой излагал весь ход дела,
