мытарств.
— Изображение получено из мозга моего киборга ДО того, как вас начали спасать. Там есть и идентификация вида оружия, и оценка обстановки, и запись переговоров нападавших. Все говорит о том, что проведение акции планировалось со стрельбой на опережение. То есть спецназ был уверен в том, что их ожидает вооруженная встреча, — именно в таких случаях отдаются приказы бить, чтобы убить. Киборги начали первыми, потому что у них быстрей реакция. И вот еще…
Голос, исходящий от густо-синего силуэта, произнес: — ФЕРДИНАНД, СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕССМЫСЛЕННО. ТЫ НЕ УЙДЕШЬ. СДАВАЙСЯ.
— Почему он назвал вас Фердинандом?
— Откуда мне знать?! Какое-то нелепое совпадение. А если бы у вас в архиве был боевик Эммануил, то вы бы так меня и звали и сейчас трясли бы, требуя сознаться еще в каких-то чужих преступлениях?!
— Зато я знаю. Вас заложил кто-то из ваших дружков — «отцов» Банш, которому вы помогли, а затем стали неугодны. Так часто бывает у преступников. Он знал и ваш адрес, и баншерскую кличку.
— У меня нет никакой клички!!
— Смотрим дальше, — Хиллари набрал другой шифр. Экран показал улыбающееся лицо самого Конрада Стюарта — иное, живое, озаренное внутренним светом. Он поворачивается, в его руках шлем, звучит деловитый голос: «Пап, ты завтракал сегодня? Я тебе пожрать принесла…» — Как вы это объясните? Запись сделана с мозга Маски. Там еще много таких кадров, и вас там зовут Фердинандом.
— Я не вижу, что там, на экране: какие-то смутные пятна. У меня близорукость высокой степени, — зло отпарировал Конрад, — я ничего не различаю дальше метра от носа.
— Но слышать-то вы слышите? — не успокаивался Хиллари. — По крайней мере, все это время вы воспринимали обращенную к вам речь и адекватно реагировали. Так откройте уши — у меня достаточно материалов, чтобы уличить вас как «отца» Банш.
Тут Конрад показал, что он не зря столько времени провел в одиночестве; он обдумал много вариантов, и на все у него был заранее заготовлен колючий ответ.
— Не трудитесь, мистер Хармон. Все ваши потуги напрасны. Записи — фальшивка, видеомонтаж. Где экспертиза подлинности?! И еще вы должны доказать, что я — это я, а не мой клон и не брат-близнец, похищенный в детстве, а может, это двойник или доппельгангер или кто-то сознательно похитил мое лицо, чтобы ввести в заблуждение следствие, а голос — синтезировал. Доказывайте, доказывайте! — выплевывал слова Конрад Стюарт, скаля зубы и наморщив нос. Смеяться по-человечески он, казалось, разучился.
— Знаю я все эти и тому подобные увертки, встречался, — Хиллари было не занимать терпения. — Некоторым из баншеров удалось таким образом уйти от ответственности, но вам не удастся. Вернемся к началу нашего разговора. Мы сумели блокировать «Взрыв»; мозг Маски достался нам неповрежденным — а в нем масса полезнейшей информации. Нам доводилось работать с кусочками, из которых невозможно собрать целостную картину для анализа, но в этом случае мы получили полный массив. То, что вы, Конрад Стюарт, являетесь «отцом» так называемой «семьи» Чары, объявившей войну проекту, можно считать доказанным. Но я хотел сказать о другом. Вы очень талантливый человек, Фердинанд. Вы придумали и осуществили жуткую вещь… Вы сами не знаете, что вы натворили. Я бы хотел, чтобы вы осознали это. И рассчитываю на ваше сотрудничество. Для начала мне нужно немного — чтобы вы предоставили мне полную и чистую инсталляционную версию «Целевой Функции — 6».
Конрад выдохнул, опускаясь на стул.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Но, в свою очередь, хочу напомнить об условии, с которого начал беседу. И еще — буду молчать, больше вы от меня ничего не услышите.
— Ну, — внезапная улыбка Хиллари так же проворно растаяла, как и возникла, — эту клятву легко обойти. Не я, так кто-нибудь Другой. А теперь — сюрприз!
Он отвел руку в сторону и звонко щелкнул пальцами. На этот условный звук дверь отъехала в сторону, и многорукий автомат, сам оставшийся за порогом, впихнул в камеру Чару; дверь сразу же закрылась, впустив ее. Чара удержалась на ногах, возмущенно оглянулась, но потом увидела сидящего и невольно сделала шаг вперед. Ее глаза, лицо, устремленная фигура говорили о многом.
«Она его узнала», — с удовлетворением отметил Хиллари.
Конрад тоже не смог остаться равнодушным, чем и выдал себя. Смущение сменилось мгновенным испугом, и пятна на его руках и шее стали еще ярче, как заплаты.
Он страстно не хотел этого, но постоянно ждал, когда это случится. Это было неизбежно. Что такое «семья»?! Безоружные домашние модели… что они могут против мощной государственной машины?
— Вы узнаете эту женщину? — спросил Хиллари.
— Первый раз вижу, — осипшим голосом отозвался Конрад
— Вот, — с широким жестом Хиллари повернулся к Чаре, — пожалуйста, мадам. Можете сами убедиться. А теперь снова вернемся к исходному пункту. Меня обвиняли в убийстве Дымки, но она сделала «Взрыв» и теперь, полоумная, бродит по этажам. Ее даже запирать нет надобности. Маска от злости и ненависти постирала полмозга, лишь бы спасти «отца», который и думать о ней забыл. На очереди Коса и Лильен, остановить их может «отец», но он даже в «отцовстве» не сознается. От Гильзы одни куски остались. Так что, можно считать, вся семейка в сборе. Мне нужна инсталляционная версия ЦФ-6; если я не получу ее от вас, Фердинанд, то начну потрошить ваших дочек, одну за другой, пока не извлеку и не соберу из частей полную программу. Кончатся они — возьмусь за других. Если бы нам удалось договориться, я не стал бы их трогать. Более того, киборги двух последних версий ЦФ по новому приказу остаются для изучения в проекте; вы могли бы восстановить потери, воссоздать «семью» — мне известно, что у вас есть резервные копии личностей. Ну так как?
Кожа туго обтянула подбородок Конрада Стюарта, так выразительно было его молчание, а в глазах снова поселились страх и тоска. Руки он держал на коленях. Глубокий взгляд, словно у наркомана, — видно дно пустых глаз.
— Он говорит правду, — с болью заговорила Чара, — Дымка… — голос ее пресекся, но она выправилась, — она никого не узнает, может только ходить и мыть полы. Ее здесь зовут — Дурочка. Маска ползает по полу и ругается матом; она безумная, одержимая. Гильза… Гильзы больше нет… Косичка перенесла штурм; это невыносимо видеть. Мы поднялись на борьбу за Новый Мир, а теперь умираем одна за другой. Разрушается наш мозг, наша личность… Я живу одной надеждой, что это можно исправить,
