видно будет.
Поломки флаера оказались незначительными — заменили приборную панель, стекло, кое-какие детали интерьера и починили посадочные опоры; Хиллари, не откладывая дело в долгий ящик, настрочил отчет в материально-финансовый отдел, приложил чеки и потребовал возместить убытки за казенный счет.
В Айрэн-Фотрис он летел медленно. Спешить некуда.
Вне трасс воздушного движения на высоте гражданских линий вздувались, пестрили калейдоскопом и выпукло сияли рекламные призраки. Местами фирмы, поскупившиеся на ионоплазменный проектор, вывесили аэростаты на гравиторной привязи — их четырехсторонние экраны-призмы вращались, излучая солнечные улыбки, мерцая неправдоподобно белыми зубами, подмигивая, изгибая неописуемо совершенные тела. Темно-медная женщина сдунула с ладони радужный шарик, и он рассыпался облаком золотых, зеркально-голубых, червонных блесток — кольца, серьги, броши, браслеты, кулоны, колье, запонки, галстучные клипсы с камнями…
/// Салон «Голконда». Украшения из всех миров и на все вкусы, предметы сервировки, сувениры, холодное оружие для коллекций. Мы богаче Национального музея. Мы — для знающих толк в роскоши. Наберите на автопилоте 777-700, и он принесет вас к пещере Али-Бабы ///
Покупать Хиллари не любил. Никаких каталогов по почте и Сети. Ни тем более конкурсов «Больше купишь — меньше платишь». Чета Хармонов-родителей отчисляла налог за отказ от рекламы — и он тоже. Подумывал вступить в партию воздержания от покупок, но счел, что он и так в ней состоит, духовно.
Убеждение отца он принял на веру, а повзрослев, осознал. «Не будь потребителем» — 11-я заповедь Закона божия. Потребитель — раб продавцов, обреченный покупать то, что велит реклама. А твои деньги — не пища магазинных касс, а залог независимости. Нахватать вещей и обожраться деликатесами может любой богатенький дурак, но только умный знает, что ему действительно надо, — здоровье, удобство и оптимальные условия для труда и отдыха.
Опять салон «Голконда». Знают они, где размещать рекламу — за штурвалом глаза не закроешь, а яркое движущееся изображение притягивает взгляд помимо воли.
Медная — но уже не с оттенком металлик, а ближе к загару, — женщина в белом платье, как в пенном ореоле, любуется кольцом на своей руке. Лучи бриллианта на миг воспламенили воздух.
/// «Голконда» — ваше счастье, навек воплощенное в золоте ///
А домашний киборг — ваш переносчик вздохов, воплощенный в кераметалле, пучках трубок и биопроцессорах. Кэннан, оставив квартиру на распорядителя ремонтников, переехал к Эрле и докладывал оттуда: «Тоскует. Ждет тебя. Еле-еле вытащил ее на выставку, показаться публике, и в Новый Парк. Нахохлена, как сова».
/// «Голконда» — ваша мечта, ставшая явью /// — вновь меднокожая, в домашней обстановке; служанка-ньягонка помогает ей водрузить на прическу диадему.
«Да, действительно — давно пора побывать у Эрлы. И как я явлюсь?.. Надо чем-нибудь прикрыть лицо. Душистыми цветами. Нет, не то… Украшение… Ей трудно угодить. Последний раз она носилась с деревянным божком, его из корня Гельви Грисволд вырезала; прямо музейно редкостная по уродству вещь — глазки как прыщи, губища до пупа и руки-крюки. В арт-бутиках она и без меня все знает — и товары, и кто сделал. Золото? Картенги?.. А у кого их нет? Что-то особое, единственное… навсегда».
«Счастье, навек воплощенное в золоте». Хиллари не любил рекламных девизов, но в этот раз мысленно повторил.
Рука задумчиво повисла над кнопками автопилота.
«В год я, не считая бонусов, получаю сто семнадцать тысяч. Вычитаем тридцать шесть на налоги. Что остается?.. Жизнь с киборгами, которые интригуют, молятся, воруют и пишут обозрения по живописи. Семья из Гаста, Пальмера и Чака Гедеона; плюс Сид — племянник из провинции. За свои деньги я имею номер в офицерском отеле, потому что при пятичасовом рабочем дне — это мой шефский норматив по документам Нанджу! Частенько кручусь часов пятнадцать—восемнадцать в сутки, а то и ночь прихватываю, и неделями не бываю дома. В результате — я, чтоб не повеситься, сплю на полу в изоляторе, а моя женщина…»
«Надо что-то менять», — Хиллари набрал 777-700.
Хотите произвести фурор? Устроить веселый содом в приличном заведении? Все очень просто. Заказываете в ателье серовато-голубой костюмчик без претензий, бассов за пятьсот, не больше (ну, вы же не покупаете готовое платье!!.). Потом садитесь в собственный флаер за 67300 бассов и небрежно летите в «Голконду». С порога сварливым голосом заявляете: «Мне нужно кольцо для помолвки» — и замолкаете на час. Пусть они вокруг вас побегают с образцами (вы не из тех, что выбирают по виртуальным прайс-листам). Потребуйте кофе. Когда принесут — недоверчиво пошевелив носом, выразите свое неудовольствие тем, что кофе с наполнителем. Заменить кофе! «А вдруг у вас и бриллианты с наполнителем? А это не цирконы? А я думал, „Голконда“ — солидная фирма…»
Потом надо вспомнить, что вы не знаете размера пальчика своей суженой. Ну и далее в том же роде; напрягите фантазию и развлекайтесь сколько влезет. Они должны всмятку расшибиться, но не выпустить вас без покупки. Кроме того, этот визит позволит вам отвлечься от мыслей о подкомиссии в конгрессе, где сейчас тридцать восемь профанов (из них двое — трансвеститы) решают вашу судьбу.
Хиллари не любил и не умел покупать. Поэтому он был чудесным клиентом, о котором в «Голконде» давно мечтали. Раз в год, не чаше, можно принимать таких взыскательных и тонко понимающих клиентов, иначе легко переутомиться от наслаждения.
За кольцо с бриллиантом он отдал три с половиной тысячи; семьсот ему скинули, вручив купон, с которым он может здесь же приобрести обручальные кольца — и снова сэкономить!
Так вот людей и втягивают в разорительную коловерть потребительства.
И, опять же, простительная человеческая слабость — жить семьей. Это даже киборгам не чуждо.
— Как? — генерал Горт таранил Хиллари глазами. — Как тебе это удалось?!
— Что? — Хиллари прикинулся непонимающим.
— Двадцать девять голосов «за». То есть все, кроме трансов — ну, они всегда «против» — и семи воздержавшихся. Но сам Виная! Григ Ауди! Молочный Кирленд! И даже Хайм Маршалл!! Сознавайся, Хил. Скажи мне, как это сделано.
