Новгороде, все духовенство день и ночь молят Бога о его, государевом, многолетнем здравии и спасении и о даровании ему победы и одоления над супостатами; преподает государю прощение и разрешение во всех его грехах и призывает на него милость Господа Бога по молитвам Богородицы и всех святых. В третьем послании (1547) Феодосий, до которого дошли слухи о намерении Ивана Васильевича венчаться на царство и вступить в брак, спрашивает государя, не будет ли от него по этому случаю каких-либо приказаний. В четвертом послании (1547–1551) Феодосий умоляет царя Ивана Васильевича позаботиться о Великом Новгороде и о прекращении в нем умножавшихся корчемства, грабежей и убийств. «Об этом пишу к тебе, богоутвержденный владыко, – объясняет святитель, – не как учащий и наставляющий твое остроумие и благородную премудрость, ибо неприлично нам забывать своей меры и позволять себе такую дерзость, но как ученик учителю, как раб государю, воспоминаю тебе и молю тебя. Тебе, государю, по подобию небесной власти Небесный Царь дал скипетр земного царства, чтобы ты учил людей хранить правду... Как кормчий бдит всегда, так и царский твой многоочитый ум твердо держит правило доброго закона, иссушая потоки беззакония, да не погрязнет корабль всемирной жизни в волнах смущения. Отверзи, государь, царские свои уши к нуждам страждущих... Как страшное всевидящее око Небесного Царя зрит сердца и ведает помышления всех людей, так и твое царское остроумие больше всех имеет силу изрядно управить благое твое царство, и страшен будешь ради сана и власти царской для обращающихся на злобу, а не на благочестие. Солнцу свое дело – освещать лучами всю тварь, а добродетель царя – миловать нищих и обидимых... насколько ты превыше всех силою, настолько подобает тебе и делами светить. За то и от Бога похвален и прославлен будешь... Твой долг, благочестивый царь, иметь всякое тщание о благочестии и о том, чтобы сущих под тобою спасать от треволнения душевного и телесного...».
Два послания Феодосия написаны к какому-то неизвестному боярину или, может быть, к двум боярам, и оба благодарственные. В одном владыка благодарит своего духовного сына за любовь, за присланное письмо и особенно за известие о том, что государь освободил боярских детей Новгородского владыки от участия в походе на Казань. В другом также благодарит неизвестного боярина и духовного своего сына за любовь и за письмо, о котором отзывается, что оно «Омеровым именем подкреплено и афинейским мудрованием украшено», желает боярину всех благ, душевных и телесных, а по смерти – вечно блаженной жизни. «Да благословляю тебя, – прибавляет архипастырь, – великого господина и сына своего, что к нашему смиренью о Христе свою безмерную любовь имеешь и поминки великие посылаешь таковы, якож и в странах наших не обретается».
Известно, что и некоторые послания самого царя Ивана Васильевича по содержанию своему и характеру относятся к духовной литературе. Таковы особенно: послание к Максиму Греку о ереси Матфея Башкина и послание в Кирилло-Белозерский монастырь к игумену Козьме с братиею. Но с обоими этими посланиями мы имели уже случай познакомиться прежде. А здесь заметим только, что царь Грозный, судя по его сочинениям, не менее других книжников своего времени был начитан и в слове Божием, и в писаниях отеческих, особенно аскетических, и в житиях святых и что по своему красноречию и витиеватости слога он не уступал никому из тогдашних представителей красноречия.
Лучшими сочинениями, какие только появились у нас во 2-й половине XVI в., должно признать два сочинения инока Отней новгородской пустыни Зиновия в полемическом роде, направленные против ереси Феодосия Косого. Первое из них под заглавием: «Истины показание к вопросившим о новом учении» написано автором в 1566 г., следовательно незадолго до его кончины (†1568), и представляет собою целую огромную книгу, какой по объему у нас не писывал еще никто до того времени. Книга содержит ряд собеседований Зиновия с тремя последователями Косого и расположена в том самом порядке, как происходили собеседования. Всех собеседований, на которые приходили к Зиновию эти последователи Косого, было двенадцать. И хотя автор разделил свою книгу на 56 глав, но мы признаем более удобным рассмотреть ее по числу и в порядке помещенных в ней собеседований.
В предисловии к своему сочинению Зиновий рассказывает, что однажды, когда он находился в своей монастырской церкви, к нему подошли по окончании службы три человека, крылошане Спасского старорусского монастыря, два монаха – Герасим и Афанасий и один мирянин – Феодор, художеством иконописец, и с заклинаниями умоляли его, Зиновия, сказать им, как спастись. Когда Зиновий заметил им, что путь ко спасению указан всем в Священном Писании, они отвечали, что просвещенным Писание открыто (понятно), непросвещенным же даже очень закрыто, а вот явилось ныне учение, которое похваляют многие, потому что оно открыто для всех, и затем еще настойчивее умоляли Зиновия сказать им истину: Божественно ли и от Бога ли это нынешнее учение. Зиновий хотя сказал, что это дело – дело пастырей Церкви, архиереев и иереев, а не его, простого инока, но ради имени Божия, которым неотступно продолжали умолять его пришедшие, не мог отказать им и обещался сойтись с ними после обеда для обсуждения их вопроса. После обеда все они действительно сошлись на внешнем дворе монастыря, и там произошла их первая беседа.
В первом собеседовании (гл. 1–4) решался вопрос: от Бога ли и Божественно ли то учение, о котором говорили пришедшие крылошане? Для решения этого общего вопроса Зиновий предлагал им один за другим три частных вопроса и на основании их ответов объяснял и доказывал, что учение это не от Бога и не Божественно. Первый вопрос: как зовется это учение? Оно зовется новым, отвечали крылошане, потому что никто из прежних учителей так не познал истину и прежде не было такого учения, как новое, явившееся ныне, в лето 7060 (1552). Тогда Зиновий подробно раскрыл, что новое учение не от Бога и не Божественно, во-первых, потому уже, что оно ново: нового учения от Бога после принесенного на землю Самим Сыном Божиим быть не может, и апостол сказал: Аще мы или ангел с небесе благовестит вам. паче, еже приясте, анафема да будет (Гал. 1. 8, 9), а во-вторых, потому, что всякое учение, которое дается людям от Бога, непременно свидетельствуется силами, знамениями, чудесами, как было и в Ветхом и в Новом Завете, а нынешнее новое учение не засвидетельствовано никакими чудесами. Второй вопрос: кто учитель ныне явившегося нового учения? Феодосий Косой, отвечали крылошане, и затем излагали одно за другим разные сведения о его жизни, а Зиновий останавливался на каждом из этих сведений и доказывал, что Феодосий с своим учением не заслуживает никакой веры: он – косой, а кривизна глаз заставляет предполагать кривизну ума и развращенную душу; он – бывший раб, а свидетельство раба по закону и на суде не принимается; он убежал от своего господина – тяжкий грех; обокрал своего господина – новый грех; обманул игумена монастыря, в котором пострижен, – еще грех; обольстил стражей в другом монастыре, в который сослан был на время, пока производилось о нем дело на Соборе в Москве, – еще и еще грех; потом Косой изменил своему отечеству и убежал в чужую землю – Литву; изменил закону христианскому, нарушив монашеские обеты; отвергся чернечества, женившись на вдове-жидовке; отвергся постничества, нарушая церковные посты и пр. Третий вопрос: чему учит Косой и в чем его законоположение? Крылошане отвечали, что Косой учит «не называть себе отца на земле, но называть себе Отца на небеси Бога; сокрушать кресты и иконы, не призывать святых на помощь, не ходить в церковь, не поклоняться и не молиться, церкви называть кумирницами, а иконы в них и кресты – идолами; книг церковных учителей и житий святых не читать, к попам не приходить, молитв их не требовать, молебнов не петь, не каяться, не причащаться; от епископов и попов на погребении не отпеваться и по смерти не поминаться, потому что епископы и попы – ложные учители, идольские жрецы, велят приносить ладон, просфоры, канун и свечи на жертву идолам; должно поклоняться Отцу духом, а поклонов не творить и просфор, канунов и свечей не приносить». В доказательство же того, что Косой есть истинный учитель, крылошане сказали, что он, когда учит, всегда держит в руках книги и, разгибая их, дает каждому самому прочитать написанное и затем толкует; например, разгибая книгу Деяний апостольских, или Посланий, или книгу Бытия, указывает на места, где говорится, что Христа сотворил есть Бог (Деян. 2. 36), что Христос – Человек (1 Тим. 2. 5), что Господь Бог един есть (Втор. 6. 4) и пр. Услышав о таком учении Косого, Зиновий, как сам выражается, вострепетал весь от ужаса, ибо никогда не слышал прежде таких речей, такой хулы на христианство, хотя и знал более ста восьмидесяти ересей, дотоле бывших. А потому объявил крылошанам, что Косой, очевидно, не верует в Бога, работает дьяволу и есть предтеча антихриста, уча людей отступать от Христа. Но как в это время день уже склонился к вечеру, то Зиновий предложил собеседникам разойтись до следующего утра. Недостаток первого собеседования тот, что оно слишком растянуто и многократно повторяет одни и те же мысли.
Во втором собеседовании, едва ли не самом обширном из всех (гл. 5–20),
