великий князь Александр и его послы постоянно уверяли московского государя, будто Войтех никого из православных не обращал!), и говоришь, что лучшего случая к тому не может быть, как настоящий, когда сам Иоанн – Иосиф, признаваемый киевлянами и всеми русскими за пастыря и вождя, предложил тебе готовность покориться Римской Церкви и, насколько достанет сил, привести к ней и других из названных народов по смыслу Флорентийского Собора, о чем он отнесся и к нам чрез свое письмо и посла. Посему просишь, чтобы мы выслушали посла Ивана Сапегу и дали тебе ответ, как поступать в этом деле». В ответе своем, восхваляя ревность епископа по вере, папа говорит, что хотя он верит искреннему желанию Иоанна – Иосифа покориться Римской Церкви и весьма желал бы, чтобы с ним покорились и другие, но, зная непостоянство дел человеческих и как много в мире соблазнов, считает нужным соблюдать большую осторожность и потому посылает книгу определений Флорентийского Собора, чтобы епископ внимательно обследовал, под каким условием Иосиф и другие русские желают покориться Римской Церкви и как понимают они и исповедуют эти определения. «Мы получили, – продолжает папа, – известие, что они ни в Символе веры, ни при совершении церковных служб вовсе не исповедуют исхождения Св. Духа и от Сына. Нам также донесено, что таинство Евхаристии они совершают на квасном хлебе под формою незаконною и недостойною и для преложения в Кровь употребляют не вино, а другую жидкость и, смешав оба вида – Тела и Крови, под обоими приобщают даже младенцев. Мы слышали, что они не согласны с Собором Флорентийским относительно чистительного огня в чистилище и молитв за умерших. Мы узнали еще, будто названные народы дерзко отвергают, что апостол Петр получил от Господа первенство над всею Церковию и власть вязать и решить и что Римский первосвященник есть преемник ап. Петра, викарий Христа, глава Церкви. Надобно, наконец, внимательно рассмотреть, как совершают они таинства, под какою формою и материею, чрез каких священнослужителей и не отвращаются ли они пользующихся таинствами по обряду Римской Церкви, не удаляют ли их из своих церквей, не избегают ли общения с ними». Переходя к просьбам, выраженным послом митрополита Иосифа Иваном Сапегою, папа пишет: «Сапега просил нас, чтобы мы рекомендовали Иосифа нашему сыну, князю литовскому Александру, как истинного архиепископа-митрополита и примаса по обряду греческому и предоставили ему власть раздавать индульгенции и грекам, и латинянам, присутствующим при его богослужении. Мы охотно исполнили бы желание Иосифа, если бы были убеждены, что он от искреннего сердца обращается к нашей вере. Кроме того, известно, что Цареградский патриарх, под властию которого состоит Киевский митрополит, вот уже пятьдесят лет проживает при Римской Церкви (разумеется, патриарх униатский), и мы не знаем, как мог Иосиф без его и моего согласия достигнуть Киевской митрополии. А потому не иначе можем исполнить его просьбу как, если он, отвергшись от поставления, или посвящения, на означенную митрополию, полученного им отынуды (т. е. от православного Цареградского патриарха), примет поставление от нас и апостольского престола. Просил также нас Сапега, чтобы крещенных по обряду греческому не перекрещивать, когда они соединяются с Римскою Церковию; эту просьбу мы постараемся исполнить, когда объяснят нам, под какою формою и чрез каких священнослужителей они были крещены. Еще просил Сапега о разрешении строить каменные церкви греческого обряда (значит, запрещение строить эти церкви дано было не без соизволения папы) и о том, чтобы допускались в общение с Римскою Церковию желающие держаться греческого обряда; когда мы удостоверимся, что они хранят определения Флорентийского Собора и ни в совершении таинств, ни в членах веры не разнятся с Римскою Церковию, тогда – пусть знают – мы с любовию примем их в лоно Римской Церкви». Под конец своего письма папа наказывал епископу Войтеху убеждать Иосифа и других с ним, чтобы они обратились к Римской Церкви, последуя своим отцам, бывшим на Флорентийском Соборе, и поручал собрать возможно точные сведения, в чем разнятся русские обряды от латинских, и доставить в Рим.
В послании к великому князю литовскому Александру папа извещает князя, что получил его рекомендательное письмо об Иосифе, митрополите Киевском, и что также и посол его, князя, Вителлий, и посол самого Иосифа Сапега весьма хвалят его как способного привести вверенный ему народ к покорности Римской Церкви по определению Флорентийского Собора. Но, имея в виду, продолжает папа, что «такого рода приведение по определению названного Собора
Вслед за посланиями о митрополите Иосифе слал папа в Литву свои грамоты и о великой княгине Елене. В грамоте к великому князю Александру (8 июля 1501 г.), восхваляя его ревность и старание об обращении русских от схизмы к римской вере (а пред государем московским Александр отвергал это!), папа пишет: «По словам посла твоего, ты дал клятву своему тестю никогда не принуждать Елену к римской вере и даже, если бы она сама захотела, не дозволять того, и ты уже пять лет честно исполняешь обещание, сам не принуждая жены, но другие, светские и духовные, сколько ни убеждают ее (и это отвергал Александр пред московским государем!), она остается непреклонною. Поэтому ты спрашиваешь нашего совета, что тебе делать. Мы хочем и обязываем тебя, чтобы ты, несмотря на данные обещания и клятвы, от которых тебя освобождаем, позаботился еще побудить свою жену к принятию римской веры. Если же Елена опять не согласится, то мы поручаем Виленскому епископу, чтобы он убеждал ее и в случае нужды принуждал мерами церковного исправления и другими законными средствами, а если и затем останется непреклонною, то отлучил бы ее от сожительства с тобою и совершенно удалил от тебя». Виленскому епископу Войтеху действительно тогда же (8 июля) послана была от папы особая грамота с полномочием убеждать Елену и, когда не покорится, совершенно отлучить ее от мужа, удалить из его дома и все ее имущество объявить конфискованным. Такую же грамоту чрез несколько месяцев (26 ноября) послал папа и к кардиналу Польши Фридриху (это был родной
Тогда же принимаемы были меры для привлечения и вообще православных к покорности римскому престолу. В Вильне существовал уже с 1468 г. монастырь бернардинов, которые и трудились теперь в деле латинской пропаганды между русскими. Великому князю Александру захотелось еще основать в Вильне дом, или монастырь, для монахов доминиканского ордена, занимавшихся преимущественно проповедью католицизма и потому носивших имя проповедников (praedicatores), чтобы они направили свою проповедь против местных схизматиков и еретиков и обращали их в латинство. Папа разрешил это (9 июля 1501 г.), и