своим Василием и внуком Михаилом Гулевичем, по жалобе Феофана Меглинского, за насильственное изгнание последнего из Жидичинского монастыря, за окровавление монастыря и за раны, нанесенные слугам и приятелям Феофана, присужден был к банниции, т. е. к лишению всех гражданских прав и изгнанию из отечества, и король, по просьбе обвиненных, только на шесть месяцев отсрочил (15 февраля 1585 г.) исполнение этого приговора, чтобы дать им время перенесть дело на рассмотрение высшего суда. Но еще до истечения шести месяцев Иона скончался.
Преемником Ионы назначен был (29 мая 1585 г.) епископ Кирилл Терлецкий, доселе занимавший кафедру в Пинске. И этот владыка как в Пинской епархии, так и в Луцкой ознаменовал свое управление преимущественно заботами о своих архиерейских правах, имущественных и судебных. В 1582 г. он вел тяжбу с пинским земянином Тенюкою об одной своей отчине и имел успех; в 1584 г. подал разом шесть жалоб на замковский уряд в Пинске о невыдаванье доходов с пинского староства на соборную владычную церковь и на другие, о вмешательстве уряда в справы и суды духовные и пр.; в 1585 г., февраля 15, исходатайствовал у короля своим церковным людям освобождение от дачи подвод послам и гонцам господарским и другим лицам и право производить местную торговлю без платежа пошлин. Еще более подобных хлопот предстояло Кириллу в Луцкой епархии. Когда королевский коморник начал (9 сентября 1585 г.) вводить Кирилла в управление епархиею и передавать ему соборную церковь святого Иоанна Богослова, то оказалось, что невестка покойного владыки Феодосия, находившаяся при его кончине вместе с двумя своими сыновьями, Константином и Василием Красенскими, забрала из собора всю ризницу с церковным серебром и епископскими облачениями, сундук с привилегиями и грамотами на архиерейские имения; большой золотой крест с дорогим камнем, стоивший тысячу золотых; дорогое, серебром окованное Евангелие, писанное на пергамене и называвшееся Екатерининским, и некоторые другие книги и вынула из иконы Богородицы большой драгоценный камень в шестьсот талеров и отослала в Данциг для продажи. А при передаче королевским коморником новому владыке архиерейских имений обнаружилось, что некоторые из них разорены и ограблены бывшим епископом Феодосием и его детьми, другие обменены, третьи подарены им его родным. Кирилл предал суду всех своих крылошан, или «капитулу епископии Луцкой», обвиняя их в том, что они вместе с покойным владыкою раздавали церковные имения светским лицам, отдавали в аренду, меняли и закладывали ко вреду Церкви. Но крылошане и пред судом земским в Луцке, и пред митрополитом объяснили (в мае 1586 г.), что они никогда не были приглашаемы покойным владыкою для совещаний об его имениях и ни в каких его сделках об имениях не участвовали, ни к каким записям и листам касательно их не прикладали своих печатей и не подписывались. Для возвращения же себе своих архиерейских имений Кирилл решался на самые крайние меры. Одно из таких имений – замок Жабче, как мы упоминали, Феодосий отдал в приданое за своею дочерью зятю своему, старосте луцкому Александру Жаровницкому. Чтобы отнять у Жаровницких этот замок, Кирилл еще в ноябре 1585 г. поручил родному своему брату Ярошу Терлецкому с несколькими десятками вооруженных слуг, бояр, гайдуков, конных и пеших, сделать нападение сперва на самый замок, потом на два принадлежавшие к нему приселка – Колодязи и Губин, но слуги Жаровницкого там и здесь отбили это нападение. Спустя почти год Кирилл послал (25 октября 1586 г.) на замок более сильный отряд, из тысячи человек с лишком, в котором находились татары, угры, сербы, волохи, гайдуки, с пушками и другим оружием. Эти воины обложили Жабче со всех сторон, пошли на штурм и, вломившись в замок, многих убили, других ранили и избили, а имущество разграбили и поделили между собою; так же поступили потом с обоими приселками замка, прогнали Жаровницких и возвратили Луцкому епископу одно из принадлежащих ему имений. Жаровницкие заявили пред судом протесты на действия епископа Кирилла и записывали в актовые книги, но потом примирились с ним, уступили ему имение Жабче, и король велел записи их в актовых книгах уничтожить. Кирилл, очевидно, принадлежал к тому же разряду западнорусских архиереев, к какому принадлежали Феодосий Лозовский и Иона Борзобогатый, и хотя был избран на святительство из протоиереев, но, происходя из знатного дворянского рода, жил не как духовное лицо, а по обычаю тогдашних магнатов, держал в епископском замке многочисленную толпу слуг, имел собственные пушки и отряд вооруженных гайдуков, всегда готовых на борьбу с неприятелями своего владыки.
Едва прошел год со времени удаления Ионы Борзобогатого из Жидичинского монастыря, как на этот монастырь сделал нападение другой епископ – Львовский и Галицкий Гедеон Балабан. Он послал родного брата своего пана Григория Балабана с несколькими десятками жолнеров, которые, внезапно вторгнувшись в стены монастыря, овладели им, «выбили» из него настоятеля епископа Меглинского Феофана и объявили монастырь принадлежащим епископу Гедеону Балабану (8 августа 1585 г.). Напрасно Феофан протестовал и жаловался: Гедеон не хотел отдать ему монастыря. Прибывший в конце года во Львов Антиохийский патриарх Иоаким старался склонить Гедеона к уступчивости, и Гедеон действительно примирился было с Феофаном и дал даже письменное обязательство возвратить ему отнятый монастырь, но потом отказался от своего обязательства и сумел повести дело так, что сам король Стефан Баторий, доселе защищавший Феофана, пожаловал Жидичинский монастырь Гедеону (6 сентября 1586 г.) ив своей грамоте даже не упомянул, что монастырь находился в управлении Феофана, а выразился, что жидичинское архимандритство передается Гедеону как вакантное после Луцкого владыки Ионы Борзобогатого. В то же время Гедеон показал и другой пример своеволия. Когда Антиохийский патриарх Иоаким находился во Львове и узнал, что русские имеют обычай приносить в церковь на второй день праздника Рождества Христова и на святую Пасху пироги и мяса для освящения, то издал от имени Цареградского патриарха окружное послание по Львовской епархии, чтобы русские оставили этот обычай как не существующий на Востоке. Братство львовское охотно покорилось распоряжению патриарха, но Гедеон не хотел покориться и того же требовал от братства. А как члены братства предпочитали повиноваться более патриарху, то Гедеон двукратно (22 марта и 30 апреля 1586 г.) предал их анафеме как непокорных своему епархиальному владыке. И хотя вскоре он примирился было с братством и показывал свое сочувствие заведенному им училищу, но так же скоро снова прогневался на братство и начал делать ему всякие притеснения. Узнав об этом, Цареградский патриарх Иеремия писал (в ноябре 1587 г.) Гедеону: «Мы слышали, что ты сопротивляешься, и возбраняешь, и вредишь делающим доброе... Испытав все истинно, мы обрели в тебе убийцу и ненавистника добра; ты поступаешь не как архиерей, а как враг Божий. Завещаваем тебе, чтобы ты нимало не противоречил существующему во Львове братству в заботах его о делах, потребных роду благочестивых. Если же еще услышу, что ты возбраняешь благое, то сначала как обидчик будешь отлучен, а потом подвергнешься и более тяжкому церковному наказанию». Но на Гедеона не действовали патриаршие угрозы и не прекратили его враждебных отношений к братству. В 1588 г., генваря 7, он запретил священникам отправлять богослужение в братской церкви и совершать христианские требы для львовских мещан за то будто бы, что они присвояли себе власть в делах церковных; на Светлый Праздник приказал своему наместнику святить пасхи в церкви только для верных, а не для тех, которые дерзновенно отлучаются от Церкви, разумея членов братства; наконец, в августе требовал старших братчиков в Вильну на суд Собора за то, что они, находясь под анафемою от своего епископа, осмелились войти в церковь и сбросили с кафедры присланного им священника. Кроме того, Гедеон старался вооружить против братства и братской школы местную шляхту и обитателей соседних городов и запрещал учить в этой школе.
На Пинскую архиерейскую кафедру после Кирилла Терлецкого перемещен был епископ Леонтий Зиновьевич Пельчицкий, управлявший дотоле епархиею Холмскою и Белзскою, где упоминается еще в 1583 г. По поводу этого перемещения Стефан Баторий издал (8 июля 1585 г.) разом три грамоты, объясняющие весь ход назначения и вступления тогдашних архиереев на епархии. В первой грамоте объяснял всем, что Леонтий Зиновьевич Пельчицкий с молодых лет оказал «добрые, верные и цнотливые (добродетельные (польск.)) заслуги» своим государям и что, желая вознаградить его за это, он – король – по ходатайству некоторых панов рад дал Леонтию епископию Пинскую и Туровскую с церковию соборною Успения Пресвятой Богородицы, и со всеми другими церквами и монастырями епархии, и со всем духовенством, и со всеми имениями и подданными, издавна принадлежащими той епископии. Другою грамотою приказывал дворянину своему Сарницкому, чтобы он отправился в Пинск и «увязал» вновь назначенного епископа, передал ему церковь соборную и все другие церкви епархии, а равно передал по инвентарю и все «добра», или имения, архиерейской кафедры. Третьею грамотою король уведомлял всех духовных и светских людей Пинской епархии о назначении им нового владыки – Леонтия Зиновьевича Пельчицкого и приказывал им признавать его за истинного своего владыку и оказывать ему надлежащую честь и послушание. В 1588 г. архимандрит пинского Лещинского монастыря Афанасий Терлецкий, будучи назначен на Полоцкую архиепископию, уступил свои права на этот монастырь местному епископу Леонтию, и король Сигизмунд III
