братской киевской и чтобы члены братства в важнейших делах и в случаях апелляций обращались к нему, митрополиту, как к патриаршему экзарху. Подкоморий мстиславский Богдан Вильгельмович Стеткевич и жена его Елена Богдановна, княжна Соломорецкая, основавшие уже Кутеинский монастырь (около 1630 г.), получив в наследство имения князя Богдана Богдановича Соломорецкого, в том числе Борколабово, где покойный князь хотел, но не успел учредить Свято-Духовский монастырь, постановили записью от 1 августа 1633 г. взамен Борколабовского монастыря основать общежительный монастырь, также во имя Сошествия Святого Духа, в другом своем имении –
Не одни униаты не скрывали и не сдерживали своей враждебности к православным, несмотря ни на какие грамоты, данные для ограждения их новым королем, так же поступали и латиняне. В Луцке 24 мая 1634 г. совершалась по городу латинская процессия с Святыми Дарами по случаю праздника Тела Господня. Процессия миновала уже Кресто-Воздвиженский монастырь Луцкого православного братства, как вдруг до двенадцати отцов иезуитов луцкой иезуитской коллегии, а с ними множество коллегиумских слуг и разных городских ремесленников, всего около ста человек, с саблями, кортиками, ружьями, иные же с кольями и камнями, ворвались во двор православного монастыря под тем предлогом, будто бы в монастыре не производилось тогда колокольного звона. Одни бросились на колокольню и начали звонить и кричать неистово, чем привлекли новые толпы народа. Другие вторглись в церковь, опрокинули в ней подсвечники, посрывали завесы, ковры и пр. Еще иные устремились на училище, на богадельню, на братские кельи и били, рубили, увечили бедных мальчиков-учеников, богадельных старцев и старух, монахов и всех, кто попадался; самому игумену Исаакию нанесли удары камнями и кирпичами по руке, спине и шее; учителю Босынскому отрубили палец на правой руке; многим побили головы, выбили зубы и глаза и пр. Потом разбили два сундука с деньгами, один богадельный, другой церковный, и похитили деньги; повыбили окна в церкви, училище, богадельне, повыломали двери и сломали гонтовую крышу на ограде. Спустя четыре дня, 28 мая, они снова собрались, вооруженные, и сперва напали на дом одного православного, Николая Лихловича, ни в чем не повинного, и заставили его спасаться бегством; потом, расхаживая по улицам, хватали всякого попадавшегося русского, били его и секли, а в сумерки схватили дворянина Ивана Ломинского, служившего при Луцком православном епископе Афанасии Лузине, и пред квартирою ксендза Ласского с его благословения и пред глазами его и многих других людей несколько раз принимались бить палками и мучить этого дворянина, пока не убили совершенно. Православный епископ немедленно внес протест в луцкие городские книги, а вслед за епископом такой же протест внесли князь Георгий Пузина, подкоморий владимирский, и Михаил Пузина от лица всех местных православных дворян. Луцкий уряд тотчас же назначил двух возных для осмотра бесчинств, произведенных 24 мая в православном монастыре иезуитами, и возные, производившие освидетельствование в присутствии многих дворян, назначенных урядом и приглашенных монастырем, вполне подтвердили справедливость изложенного в протестах. Чем кончился суд над виновными, неизвестно.
Под конец 1634 г. православные начали уже приготовляться к сейму, на котором должен был окончательно решиться вопрос о «Статьях» примирения, данных королем Владиславом при его избрании. Митрополит Петр Могила писал (4 ноября) к Могилевскому, а вероятно, и к другим братствам: «Не тайны для вас, думаем, наши труды и издержки, которые мы охотно понесли не без пособия от всего благочестивого народа для блага Церкви Божией и успокоения всего православия на двух прошлых сеймах во время междуцарствия и на третьем во время счастливой коронации нашего милостивого короля. Вы теперь утешаетесь, что имеете в нас своего пастыря упривилегированного, равно и других боголюбивых епископов, которые внимательно, ревностно, деятельно заботятся о душах ваших. Дай Бог, чтобы и на приближающемся сейме мы сумели отстоять наши права, и тогда настанут для нашего народа российского давние утехи. Но, истощив до великого убожества в три первые наши экспедиции на сеймы и наши собственные, отцовские, достатки, и средства нашего монастыря, тем более что на эти средства реставрируем и церковь св. Софии, нашу митрополитанскую, которая вся было опала, мы усердно просим вас не только о том, чтобы вы явились на сейм, но и о том, чтобы вы оказали нам вспомоществование как для нашего путешествия на сейм, так и для обновления нашей кафедральной митрополитанской церкви». Нет сомнения, что и униаты с своей стороны принимали все меры, чтобы одержать на сейме какой-либо успех над православными, и надобно сказать, что те и другие в некоторой степени достигли своей цели. Король не мог не сдержать своего слова, так решительно высказанного в дипломе православным, и сдержал. Сейм, открывшийся в феврале 1635 г., принял «Статьи» примирения и утвердил своею конституциею в следующих выражениях от лица короля: «Согласно пактам конвентам и данному во время коронации удостоверению относительно успокоения подданных наших греческой веры мы исполняем предположенное примирение между ними по силе „Статей“, при избрании нашем состоявшихся, и настоящим уложением обещаем за себя и за наших преемников навсегда охранять как униатов, так и неунитов. Для осуществления этого примирения мы повелели выдать на нынешнем сейме привилегию за подписанием нашей руки и нашими печатями. А все тяжбы и споры, начатые с обеих сторон по случаю вышеупомянутых „Статей“, предаем вечному забвению и уничтожаем, принимая на себя обещание, изложенное в конституции 1609 г.» Но когда вслед за тем пришлось действительно выдавать привилегию, или грамоту, то вместо одной король выдал две, одну униатам, другую православным, и здесь уже допустил немалые отступления от «Статей» примирения в пользу униатов. В грамоте, данной униатам 14 марта, король говорил: «Объявляем всем, кому о том знать следует, что, радея о благе общественном, мы приняли на себя водворить мир между людьми греческой веры и меры для этого примирения приостановили было до деклярации св. отца. Но так как св. отец суждения своего не высказывает и положительной деклярации доселе не учинил, а между тем на сейме невозможно было приступить ни к каким делам Речи Посполитой без принятия тех мер, то и пришлось нам уступить людям, не находящимся в унии. Впрочем, мы поступили так не с целию утвердить права схизмы, а ради общественного блага и даем настоящее наше свидетельство в том, что по благосклонности нашей к людям, находящимся в унии с Римским Костелом, мы сохраняем за ними митрополию и принадлежащие ей имения на вечные времена; что за униатами должны оставаться навсегда: архиепископство Полоцкое, епископства Владимирское, Пинское, Холмское, Смоленское с монастырями, церквами и имениями, им принадлежащими; за униатами также должны оставаться навсегда: виленский монастырь Св. Троицы с братством и церковию св. Пятницы с принадлежащими ей фундушами, монастыри – Гродненский (а прежде по „Статьям“ примирения он назначен был православному митрополиту), Жидичинский, Могилевский, Минский, Новогрудский, Онуфриевский, Мстиславский, Плытинский, Полоцкий, Брацлавский и другие, которые теперь находятся в их владении. А в Витебске, Полоцке, Новогрудке неуниты не должны иметь никогда ни одной церкви (между тем в „Статьях“ примирения король обещал распределить чрез своих комиссаров церкви между унитами и неунитами пропорционально их числу по всем городам и местечкам). Удостоверяем также за себя и наших преемников, что епископства те, архимандритства, игуменства не будем отдавать никому, как только заслуженным базилианским монахам, которых будут предлагать нам и нашим преемникам нынешний униатский митрополит и его преемники униаты».
Спустя четыре дня, 18 марта, король пожаловал привилегию и православным в следующих пунктах.
«Объявляем всем, кому следует, что мы, пребывая верными „Статьям“ примирения между унитами и неунитами греческого обряда, которые составили во время счастливого нашего избрания, постановляем еще, сверх того нашего распоряжения, следующее:
Луцкое епископство должно оставаться за нынешним униатским епископом до его смерти, а после его смерти оно будет передано со всеми издревле принадлежащими к нему имениями епископу неунитскому, избранному волынскими обывателями и уже посвященному. Если же этот неунитский епископ умрет прежде, то мы отдадим Луцкое епископство тому, кого предлагают уже нам волынские обыватели. А когда Луцкое епископство будет передано неуниту, тотчас жидичинская архимандрия должна быть передана униту со всеми своими имениями, с церковию Пресв. Троицы и с домом, принадлежащим архимандрии в городе Луцке». Этот пункт привилегии несогласен с «Статьями» примирения, где было сказано, что униатский Луцкий епископ немедленно передаст свое епископство и все его имения епископу неунитскому,
