слабый запах старого дерева, исходивший от страниц. Фронтиспис был украшен овальной виньеткой с изображением Местон-Холл, который был в гораздо лучшем состоянии, чем теперь; перед ним стояла запряженная карета. На первой странице красовался фамильный герб.
Она пробежала глазами несколько страниц. Там были упоминания о генеалогии рода Халкинов, семейные архивы, документы, подтверждающие права собственности и аренды… Фрэнни пролистнула еще несколько страниц и обнаружила родословное дерево Халкинов, напечатанное на сложенной втрое вкладке. Она уловила некоторые имена: сэр Годфри Халкин; Мари, дочь Анри Ле Сабанна; Агнес де Бурнель; Фрэнсис Эдвард Элвин, второй маркиз; Томас; леди Пруденс.
На следующих страницах шли детальные пояснения, а за ними еще десяток страниц мельчайшим шрифтом, где говорилось о французских корнях рода, о первом письменном свидетельстве прибытия в Англию Халкина в 1066 году и о том, где он обосновался.
Фрэнни просмотрела оглавление:
«Первые английские Халкины 1066–1300 годы. Роль Халкинов в Крестовых походах – в стране и за ее пределами. Халкины времен Елизаветы. Халкины и Гражданская война в Англии».
Она нашла эту главу и просмотрела ее. На шестой странице ей в глаза бросилось имя второго маркиза Шерфилда. Фрэнни вернулась на несколько абзацев назад, нашла начало раздела и принялась медленно читать.
«Фрэнсис Халкин. Второй маркиз Шерфилд. 1600–1652. Настойчиво и не стесняясь в средствах, добивался всяческих привилегий для фамилии Халкин. Унаследовав титул и родовые поместья в 1625 году после смерти первого маркиза, он тут же вступил в конфликт со своим повелителем, архиепископом Кентерберийским, и даже с группой арендаторов в его имении Местон, которые жаловались на „темное и устрашающее поведение и ужасы, поражающие воображение“.
Следует сказать, что лорд Халкин был единственным за всю девятисотлетнюю историю рода, кто отличался такой абсолютной приверженностью злу и порочностью, – своего рода „паршивая овца“ в семье, в целом внесшей большой вклад в процветание страны и Британской империи.
Фрэнсис Халкин, по натуре настоящий Джекил и Хайд,[19] внешне представлял собой изворотливого политикана, а в душе по сути своей был ненасытным, жестоким садистом, глубоко погрязшим в тайном искусстве сатанизма и нумерологии, которое он использовал как в политических, так и в финансовых целях, а также для удовлетворения своих в высшей степени извращенных сексуальных потребностей. Во время Гражданской войны первоначально, ради собственной безопасности, принял сторону парламентариев, снабжая Кромвеля деньгами и солдатами, но позднее стал помогать роялистам, скрывавшимся в Сити Лондона, в частности предоставив им в качестве убежища секретный подземный ход, ведущий от резиденции Халкинов к Темзе, в обмен на то, чтобы они поставляли ему детей для сексуальных извращений и ритуальных жертвоприношений.
В 1652 году его младший брат, Томас Халкин, сообщил о нем парламентариям (не установлено, то ли из чувства омерзения к его извращениям, то ли желая унаследовать титул). Ордер на арест подписал лично Оливер Кромвель, но солдаты, которых ужаснуло увиденное в доме, вынесли свой приговор».
Фрэнни быстро пролистала страницы, посвященные детальному описанию собственности Халкинов, составляющей в XIII–XIV веках несколько графств. Несколько листов с фотографиями. Пробегая их глазами, она вдруг заметила изображение одной из лондонских улиц, показавшееся знакомым.
Фрэнни почувствовала, как все ее тело оцепенело. Книга задрожала в руках, когда она увидела гравюру с изображением Лондона Викторианской эпохи. Сити. Двухколесные кебы и повозки, запряженные лошадьми, катились по улицам, и магазины были совсем другими. Но она точно знала, где это. Она провела в этом месте почти все детство. Перекресток Чипсайд и Полтри. В центре гравюры ясно были видны первые дома переулка Полтерерс.
Взгляд метнулся к подписи под рисунком. Перед глазами все плыло, и ей стоило немалых усилий сфокусировать взгляд на надписи.
«Место, где находилась лондонская резиденция семьи Халкин (уничтоженная во время Великого пожара в 1666 году). В настоящее время здесь находятся офисы и магазины переулка Полтерерс».
28
Фрэнни выбежала из галереи, промчалась по лестнице и дальше по коридору к телефонам-автоматам, чтобы разговаривать в более укромной обстановке, нежели у себя в офисе. Она высыпала горсть монеток на крышку аппарата и набрала служебный номер Оливера.
Секретарша весьма официальным тоном сообщила ей, что лорд Шерфилд в полдень отбыл в свой загородный дом в связи с тяжелой утратой, постигшей его семью, и сегодня больше не вернется.
Она позвонила в Местон и поговорила с миссис Бикбейн. Но та не видела Оливера и дала ей телефон Чарльза. Поколебавшись, Фрэнни набрала этот номер, но никто не ответил.
С бьющимся сердцем она направилась к себе. Вдруг она заметила в дверях Деклана О'Хейра, который медленно, как во сне, двинулся ей навстречу по коридору.
– С тобой все в порядке, Фрэнни? О чем ты думаешь? Ты выглядишь так, будто больше не принадлежишь планете Земля.
– Все о'кей, – ответила она.
О'КЕЙ-О'КЕЙ-О'КЕЙ. Слова эхом отскакивали от стен коридора.
– Что ж, хорошо. Ты рада, что работаешь над выставкой?
– Очень рада.
– Хорошо.
ХОРОШО-ШО-ШО. Шаги ее начальника удалялись вместе с эхом. Коридор вытянулся и сузился, двойные двери поглотили О'Хейра и захлопнулись со звуком, похожим на отдаленный выстрел.
Она негнущимися пальцами открыла замок сумочки, неловко вытащила лимонный кекс, воткнула в него одну из купленных свечек и попыталась чиркнуть картонной спичкой. Спичка выпала у нее из рук. Фрэнни оторвала еще одну, зажгла свечку и торжественно внесла кекс в комнату.
– С днем рождения! – произнесла она, стараясь, чтобы голос прозвучал бодро.
Споуд недоуменно поднял голову, оторвавшись от телефона. Она поставила кекс ему на стол, вытащила из сумочки открытку, положила рядом и села на свое место.
Споуд торопливо закончил разговор. Его глаза перебегали с открытки на кекс, затем на Фрэнни и обратно. Прочитав открытку, Споуд аккуратно положил ее на стол.
– Спасибо, – произнес он. – Спасибо, Фрэнни. Большое спасибо. – Его голос прерывался от волнения.
Фрэнни вздрогнула, услышав звонок телефона. Звонил Оливер.
– Как ты, Фрэнни? – спросил он.
– Я пыталась отыскать тебя. – Ее горло, казалось, было забито камнями. – Я нашла!
– Что нашла?
– Связь. Я нашла связь! – Голос не слушался ее, не поспевал за ходом ее мыслей. – Ты не поверишь. Это кафе. Переулок Полтерерс. Тебе что-нибудь говорит этот адрес?
– Абсолютно ничего, – равнодушно произнес он.
– Лондонский дом твоей семьи, который сгорел во время Великого пожара в 1666 году?
– Да, и что? Я не понимаю тебя.
– Он стоял в том самом месте, где сейчас находится переулок Полтерерс. Там было кафе моих родителей!
