судовладельце, который предложил принцу Уэльскому арендовать у него яхту на время летнего отпуска. Вдруг его внимание приковал заголовок внизу страницы:
«БИТВА ДЖЕРАЛЬДИНЫ ЗА ВЕЧНУЮ КРАСОТУ ЗАКОНЧИЛАСЬ СМЕРТЬЮ
Вчера я с грустью узнал о кончине моей 47-летней старой подруги, леди Джеральдины Рейнс-Райли. Джеральдина – лучшая подруга и доверенное лицо моей кузины, леди Шасты де Бертэн, – была общительным и веселым человеком, светской львицей. Ее любили все, кому повезло вращаться с ней в одном кругу.
Друзья Джеральдины – в том числе и я – выражали беспокойство, узнав, что она решила сделать пластическую операцию носа, что, как теперь выяснилось, косвенным образом и послужило причиной смерти. Скорбящий брат Джеральдины, Марк (50 лет), вчера сказал следующее: „Все мы считали, что операция ей ни к чему, так как у нее очаровательный носик, но она настояла на своем. Разумеется, никто из нас и помыслить не мог о том, что последствия окажутся такими ужасными“.
Пресс-секретарь эксклюзивной лондонской клиники „Харли-Девоншир“ подтвердил, что Джеральдина скончалась „от осложнений“ после операции ринопластики. Хирург, который делал операцию, Росс Рансом (42 года), широко известен в высшем обществе. Многие пациенты называют его „золотыми руками“. Нам не удалось связаться с ним, поскольку его не оказалось в лондонской квартире в Риджентс-Парк. К сожалению, леди Рейнс-Райли стала уже второй пациенткой, которую он потерял за последнее время: месяц назад в ходе такой же операции скончалась Мэдди Уильямс (31 год), программист компании „Бритиш эруэйз“.
Разумеется, о непрофессионализме мистера Рансома речь не идет. Однако его длительная и блестящая карьера пластического хирурга, видимо, имеет черные и белые полосы. Как я узнал, расследуя его деятельность, за годы его работы у него умерли еще 12 пациентов. В каждом случае вскрытие показывало, что вины мистера Рансома в смерти пациента нет. Тем не менее очевидно: тем, кто гонится за красотой, приходится платить высокую цену».
На кухне звякнул тостер. Сэнди, в фартуке поверх халата, позвала:
– Шон, скорее! Яйцо сварилось.
Шон крикнул в ответ:
– Папа сегодня ест яйцо?
– Да.
У Кейвена зазвонил мобильный телефон. Он отложил газету и ложку, нажал кнопку «Ответ» и прижал трубку к уху. Шон Кейвен, сидевший напротив, прижал к уху игрушечный телефон и состроил серьезную рожицу.
– Кейвен, – сказал частный детектив.
– Доброе утро. – Говорил Росс Рансом; голос у него был такой, словно он страдал от тяжкого похмелья.
– Чем я могу вам помочь в это прекрасное погожее утро?
– Не знаю, где находитесь вы, но в Лондоне чертовски мерзко – льет как из ведра.
Кейвен ничего не ответил. Здесь тоже льет дождь, но такому типу бесполезно объяснять, что он шутил. Господь забыл наделить Росса Рансома чувством юмора. Частный детектив воззрился на раскрытую газетную страницу. Интересно, хирург уже читал статью?
– Вы сказали перезвонить утром насчет координат.
– Они у меня в кабинете. Подождите минуту.
Когда Кейвен поднялся наверх, Шон тоже велел своему «клиенту» подождать.
Координаты были записаны на листке бумаги, лежащем у компьютера.
– Вы слушаете, мистер Рансом?
– Да.
– Пятьдесят один градус сорок восемь минут пятьдесят секунд северной широты, один градус пятьдесят шесть минут восемьдесят одна секунда западной долготы.
– А попроще нельзя?
– Они где-то в Глостершире, в окрестностях Сайренчестера.
– Точнее вы сказать не можете?
– Как я вам и говорил, я установил местонахождение машины с точностью до пятидесяти метров. Вам необходимо свериться с топографической картой местности.
– Кажется, вчера я заплатил вам за то, чтобы вы их нашли.
– Да, заплатили, и я их нашел. А сейчас извините, у меня завтрак стынет. Всего доброго, мистер Рансом.
Нажав отбой, Хью Кейвен спустился вниз. Шон разговаривал по игрушечному мобильнику.
– За столом – никаких разговоров, – заявил отец и ухмыльнулся.
Малыш такой забавный! Он так гордился сынишкой, что иногда ему становилось больно.
Он снова взял «Дейли мейл» и перечитал кусок статьи, посвященный Россу Рансому. Потом перечитал снова.
Он не сводил взгляда с газетной полосы в продолжение всего завтрака, время от времени бросая косые взгляды на Шона. Наверху, у него в бумажнике, лежит чек от клиента на шесть тысяч фунтов, которые ему очень нужны. Где проходит граница между порядочностью и предательством?
Когда они закончили завтракать, Хью Кейвен вернулся в кабинет, закрыл за собой дверь, набрал номер справочной и попросил дать ему номер коронерской службы Вестминстера.
98
Около семи утра Алек нашел телевизор. Сквозь сон Вера слышала, как сынишка украдкой вылез из кровати. Потом издали донеслись крики и смех.
Она продолжала спать; когда она проснулась, было уже половина десятого. Она вдохнула аромат бекона. Оливер стоял на пороге – в джинсах, кроссовках и розовой рубашке поло. Вид у него был усталый.
– Доброе утро, – сказал он, нежно целуя ее. – Раздвинуть шторы?
– Если тебе не трудно.
– Настоящий английский летний день. – По стеклу барабанили капли дождя. Он закрыл окно и повернулся к ней. Глаза их встретились.
– Спасибо, – сказала она, – за все, что ты сделал вчера ночью.
Ей показалось, что Оливер смутился.
– Мы справились. – Он сокрушенно развел руками. – Вот, пришлось позаимствовать кое-что из гардероба Джерри; кроме того костюма, в котором я приехал, у меня с собой ничего не было. – Он широко улыбнулся. – Ну, как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказала Вера. – Вроде выспалась, но еще не до конца. А ты как?
– Поспал. Здесь я всегда сплю – всегда приезжаю сюда, когда нужно выспаться. Но в голове полный сумбур.
– А у меня сегодня все прояснилось. Мы беглецы, да?
– Ты нарушила Акт о психическом состоянии, а я тебе помогал. Нам не стоит попадаться.
– А что нас ждет сейчас?
– Завтрак. Алек проголодался. Я пожарил ему яичницу. Надеюсь, я правильно поступил?
– Я бы тоже с удовольствием съела яичницу.
– Проголодалась?
