на ее лице триумфальную улыбку.
— Вы, кажется, активно принимали участие по меньшей мере в нескольких фондах в Лондоне, миссис Стивенс, если я не ошибаюсь? — Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более честно и уважительно.
В ответ миссис Стивенс зачитала мне список таких крупных благотворительных фондов, что у меня закружилась голова. Да, эта женщина не шутила, когда говорила, что у нее есть опыт. Похоже, от «ухода на пенсию» у нее лишь разыгрался аппетит. Памятуя об этом, я сказал:
— Но, поскольку Снаппертон-Мамсли так недалеко от Лондона, вы ведь наверняка продолжаете заниматься этой работой.
На какую-то едва уловимую долю секунды на лице миссис Стивенс появилось болезненное выражение и тут же исчезло. Однако вместо нее ответил Эверард Стивенс:
— Нет, доктор Керби-Джонс, мы с женой так решили, что, как только я подаю в отставку и покидаю свой пост в Сити, она тоже уходит на пенсию. После стольких лет преданной работы мы договорились хотя бы в старости больше времени посвящать себе и своим хобби.
Любопытно, сколько процентов в этом решении от Саманты Стивенс? Судя по тщательно контролируемому выражению ее лица, очень немного. Если она больше не занимает никаких важных постов в Лондоне, а Эбигейл У интертон (а заодно с ней и леди Блитерингтон) стояла на ее пути к власти в Снаппертон-Мамсли, то миссис Стивенс вполне могла устранить конкурентку насильственным способом. И тут я вспомнил, что говорила Эбигейл Уинтертон о неслучайности травмы Эверарда Стивенса, и сейчас это уже не казалось мне безосновательным. Честно говоря, я не мог винить миссис Стивенс за то, что она жаждет избавиться от мужа, который ни в грош не ставит ее желания и амбиции. Не говоря уж о том, что он невыносимый зануда. Я посмотрел на нее по-новому, и теперь взгляд мой был полон неподдельного уважения. Она могла стать опасным противником, будь на то ее воля, в этом я не сомневался.
— Когда мы вышли на пенсию, у нас появилась возможность больше путешествовать, — продолжил Эверард Стивенс. — Во всяком случае, пока не случился этот глупый несчастный случай, который создает большие неудобства в поездке.
Саманта Стивенс загадочно улыбнулась и пригубила вина.
— Мы много путешествовали и до того, как Эверард ушел на пенсию, — сказала она, — но, разумеется, это было связано с бизнесом, а не с приятным времяпрепровождением. Теперь же мы можем ехать туда, куда захотим, и тогда, когда захотим.
Голос ее звучал почтительно и покорно, но глаза рассказывали совсем другую историю. Мы с Джейн обменялись многозначительными взглядами. Не важно, какой крупный бизнесмен Эверард Стивенс, у меня не было ни малейших сомнений, что его жена (или уже можно говорить — вдова) найдет способ, как добиться своего.
— Местные фонды — это такая трата времени, не представляю, как можно хотеть состоять в них, — говорил тем временем мистер Стивенс, не замечая ничего вокруг — ни выражения лица своей жены, ни откровенной улыбки Джейн. — Все, чего они хотят, — это чек на кругленькую сумму, а для этого вовсе не обязательно, чтобы моя жена проводила там дни и ночи, разгребая горы бумаг.
От такой брутальной бестактности миссис Стивенс побледнела. Ее рука сжалась на кубке с вином, и на какую-то долю секунды мне показалось, что она собирается выплеснуть его содержимое мужу в лицо.
— Деньги действительно имеют большое значение, — сказала Джейн спокойным, но властным голосом. — Однако не стоит забывать, что без надлежащего, умелого менеджмента любой комитет любого фонда едва ли преуспеет в своем начинании, какими бы благородными ни были цели.
Эверард Стивенс удивленно моргнул, он не привык, чтобы его так откровенно ставили на место, а Саманта разве что не заурчала от удовольствия. Она быстро допила вино и встала.
— Дамы, не пройти ли нам в гостиную, предоставив мужчинам побеседовать наедине?
Услышав множественное число слова «дамы», я с любопытством посмотрел на Хилари Томас, которая молчала весь ужин. Так, значит, Хилари — женщина? Видимо, да, поскольку она встала и вышла из столовой вслед за Самантой и Джейн. Что ж, одной загадкой на сегодня меньше.
Добсон не ушла, но, полагаю, нельзя быть одновременно и дворецким, и дамой. Есть ведь и долг.
Добсон тем временем достала дорогие кубинские сигары и предложила каждому по очереди. Я в блаженном предвкушении взял штучку. Одно из преимуществ быть мертвецом, так сказать. Курение не может причинить мне никакого вреда. Я не часто курю, но люблю иногда затянуться хорошей сигарой.
Я сидел и молча курил примерно с час, слушая нудную лекцию Стивенса о современном экономическом положении в Англии, исторические сводки о Маргарет Тэтчер и золотом времени пребывания ее на посту премьер-министра Великобритании. Несколько раз я безрезультатно пытался повернуть разговор в сторону убиенной Эбигейл Уинтертон в надежде разузнать возможные мотивы хозяина. Но того заносило, и я сдался, отвалился на спинку стула и наслаждался сигарой. Наконец Добсон встала позади Стивенса и громко кашлянула. Это, очевидно, был сигнал для нас присоединиться к дамам в гостиной.
Когда мы вошли в гостиную, Джейн развлекала Саманту и Хилари, пересказывая им содержание забавной пьесы, которую ей довелось на прошлой неделе посмотреть в Лондоне.
Эверард Стивенс тут же вклинился в разговор, даже не разобравшись до конца в теме. Вскоре он перевел беседу в другое русло, и мы вынуждены были слушать его, то и дело поглядывая на часы. Спустя двадцать минут демагогии Стивенса по поводу баскского сепаратизма в гостиную вошла Добсон с лошадью на поводке.
Нет, это, конечно, была собака, но размером она была с лошадь. Я ума не мог приложить, что же это за порода. Огромная и уродливая, она выглядела так, словно на завтрак съедала по несколько маленьких детей за один присест. Увидев этого клыкастого бегемота, Стивенс потерял нить рассуждений, и лицо его приобрело совершенно идиотское выражение.
— Вот он, папин песик! Иди к папочке, мой славный щеночек. — И так он сюсюкал несколько минут, пока речь его не стала совершенно уж нечленораздельной. Существо, чье имя было Малыш, стояло перед Эверардом Стивенсом и счастливо лизало хозяина в лицо. Стивенс не сопротивлялся, скорее наоборот. Все это выглядело просто омерзительно. Я с любопытством заметил, что миссис Стивенс, не желая смотреть на это сомнительное зрелище, отвернулась в сторону. На этот раз симпатии мои были полностью на стороне бедной женщины. В этот момент я не мог определить, от кого она хочет избавиться больше — от мужа или от собаки.
Наконец-то Эверард Стивенс вспомнил о своих гостях, при этом, впрочем, он не переставал гладить пса. (Язык не поворачивался назвать его Малышом.) Мы пообещали ему обожать его отродье, хотя я решил про себя, что если этот зверь постарается меня лизнуть, то я его съем. Но пес посмотрел на меня и, несмотря на то что казался совершенно безмозглым, отошел подальше.
Стивенс все никак не мог оторваться от бестии, а мы с ужасом смотрели на эти мужские ласки. Но тут я уловил что-то насчет «противной старой карги, которая не будет больше донимать славного песика» и навострил уши.
— Неужели кому-то не понравилось ваше мохнатое чудовище, мистер Стивенс? — спросил я невзначай.
— Что? — встрепенулся Стивенс, мотнув головой и лишив тем самым Малыша возможности обслюнявить себе ухо. — Ах, вы об этом. Эта жалкая пародия на почтового служащего ее величества ругала моего мальчика каждый раз, когда мы заходили в ее нелепый деревенский магазин. Она все время орала на него, и он из-за нее сильно нервничал. Мой бедный песик.
— Ну, безусловно, она просто не могла по достоинству оценить такое очаровательное животное, как ваш Малыш, — сказал я. Стивенс ловил каждый слог моей короткой речи.
— Ха, да его генеалогия в разы лучше, чем она могла себе когда-либо вообразить свою, — усмехнулся он. — Чертовка пыталась обвинить Малыша в том, что он не прошел положенный карантин, когда я привез его из Соединенных Штатов. Но это полная чепуха. Она еще и меня пыталась в чем-то обвинять.
— Она всегда была ядовитой змеей, — согласилась Саманта Стивенс. — Но Эверард поднял бумаги и смог доказать, что собака провела в карантине положенное время. На том история и завершилась. — Она посмотрела на мужа красноречивым взглядом, и — о чудо! — он не сказал более ни слова.
После этого разговор как-то сам собой сошел на нет, и ужин благополучно завершился. Вскоре мы с Джейн откланялись. Мы поблагодарили хозяина и хозяйку за гостеприимство и занимательный вечер. Более
