слегка ослабла.
Изо всех сил стараясь унять дрожь, Эбби судорожно сглотнула и беспомощно подняла глаза.
Кейн одобрительно посмотрел на нее:
— Вот так, умница. Теперь посмотри, как моя рука касается твоей кожи. — Кейн быстрым движением руки слегка дотронулся до мягкой, нежной кожи Эбби.
Его пальцы скользили по ее груди, они казались очень смуглыми по сравнению с молочной белизной ее тела. Контраст был потрясающим.
— Скажи мне, милочка, видишь ли ты то же, что вижу я? Смуглое на фоне белого? Отвратительное на фоне красивого?
Пальцы Кейна снова пришли в движение, действуя очень нежно. Теперь ее сосок, розовый и набухший, лежал между его пальцами. Эбби затаила дыхание, боясь пошевелиться. Глаза Кейна сузились.
— Ну пожалуйста, дорогая, — проговорил он насмешливо. — Скажи мне хоть сейчас правду. Тебя оскорбляет, когда ты видишь мою руку на своем теле, мою грязную, подлую руку? В конце концов ты дочь человека, владевшего самым большим поместьем на территории, а кто я такой, черт возьми? Просто ничтожество!
Эбби понимала, что Кейн сознательно причиняет себе боль. И тем не менее он прав. Он — отверженный.
Вероотступник. Ей следовало бы считать его прикосновения отталкивающими… омерзительными. Внезапно она почувствовала прилив странной веселости. Боже правый, если бы только она могла! Возможно, тогда она бы не чувствовала себя разбитой и униженной.
К тому же сам Кейн выглядел таким ожесточенным. Его лицо было искажено, губы напряженно сжаты. Как раз когда она взглянула на него, по его губам пробежала судорога, будто он пытался справиться с какой-то терзающей его душу тайной болью.
Непонятное волнение, как копьем, пронзило сердце Эбби. В голове промелькнула мысль, что, возможно, он пытается наказать не ее, а самого себя.
Совершенно не сознавая того, что делает, Эбби потянулась к Кейну. Он вновь одной рукой сжал ее запястья. Это движение было настолько внезапным, что Эбби вскрикнула — не столько от боли, сколько от неожиданности. Большим пальцем другой руки Кейн продолжал водить по ее груди, постоянно касаясь сосков.
— Скажи-ка мне, — хриплым голосом проговорил он, — ты чувствуешь себя униженной и испачканной грязью из-за того, что я вот так обращаюсь с тобой?
Эбби находилась в крайнем замешательстве, ощущая мрачность и ожесточенность Кейна. Она смогла лишь покачать головой.
— О, не притворяйся такой стыдливой, Эбби.
Ведь мы оба знаем правду. Ну что, разве тебе не кажется, что ты осквернена, растоптана, подобна уличной девке? Нет, подожди! Дай мне подумать. О да… я вспоминаю, как-то ты употребила слово отвратительный… Точно. Ты находишь меня отвратительным!
— Я… я не это имела в виду, — — едва слышно возразила Эбби. — Кейн, я…
— Не лги мне!
Грубые пальцы перебирали ее волосы. Он приподнял ее лицо и приблизил к своему. Эбби попыталась сопротивляться, но в тот миг, когда она отпрянула назад, стала видна ее обнаженная грудь, и она прильнула к Кейну, пытаясь скрыть свою наготу.
— Поцелуй меня, — внезапно сказал он.
Эбби, смешавшись, заморгала. Кейн положил свои руки ей на талию. В его глазах сверкал опасный огонек.
Кейн сейчас казался еще крупнее, чем всегда, и в нем чувствовалась такая непреклонная твердость, которая не позволяла Эбби противоречить ему. Она глубоко вздохнула и поднялась на цыпочки. Затем прижала свои губы к его жестко очерченному рту, при этом отчаянно стараясь не думать о том приятном ощущении, которое ей доставляет прикосновение его рубашки к ее груди. Поцелуй продолжался всего лишь мгновение: Кейн немного отстранил Эбби от себя, спокойно разглядывая ее.
— Еще раз, — приказал он.
Не смея противоречить, Эбби снова уступила. Несмотря на резкость тона, его губы сейчас были мягче и нежнее, чем она могла предположить. Кейн не пошевелился, оставаясь неподвижным как статуя. Возбужденная Эбби, затаив дыхание, осмелилась снова взглянуть на него.
Она увидела, что Кейн пристально ее рассматривает. Его взгляд оставался жестким и твердым как сталь, он насмешливо улыбался.
— Целуй не плотно сжатыми губами, а так, как я тебя учил. — Кейн рассмеялся, когда лицо Эбби выразило понимание. — Я вижу, ты помнишь, дорогая.
Не сомневайся, если потребуется еще один урок, я охотно окажу тебе эту услугу…
Эбби бросало то в жар, то в холод. О, да ведь он же настоящий зверь! Она понимает, чего он хочет — ощутить под своими губами ее открытый и жаждущий поцелуев рот, как это случилось прошлой ночью, когда Кейн так страстно ее целовал. Но она не может, она не будет. Больше не будет… по собственной воле!
— Я все еще жду, дорогая. — Его голос прозвучал так же отрывисто и резко, как щелканье хлыста.
— Нет, — дрожа, проговорила Эбби. — И еще раз нет, Кейн. Я… я не могу!
— Почему, черт возьми, нет? — безжалостно насмехался над ней Кейн. — Ты же этого хочешь, Эбби, ты знаешь, что хочешь. Тебе это понравилось так же, как и мне.
— Мне… мне совсем не понравилось! — Говоря это, она испытывала жгучее чувство стыда. Господи, да ведь она ничем не лучше Фанни!
— Говори себе, что хочешь, — резко бросил Кейн. — Но на твоем месте я бы наконец покончил с этим, и прими во внимание, дорогая, что я не уйду отсюда до тех пор, пока не буду удовлетворен.
Удовлетворен? Эбби не на шутку испугалась — что он хочет этим сказать? По выражению его лица было видно, что он не потерпит отказа. С замиранием сердца Эбби поняла, что у нее нет иного выбора, кроме как уступить.
Ее руки медленно поднялись и обвились вокруг его шеи. Закрыв глаза, Эбби прижалась губами к губам Кейна.
Ею руководили лишь собственные чувства и тот ограниченный опыт, который она приобрела в объятиях этого мужчины. Не сознавая толком, что делает, Эбби пальцами перебирала черные как смоль волосы на его затылке. Как ни странно, они были приятны на ощупь, подобно плотному шелку. Эбби почувствовала, как невольно расслабляется ее тело. Ее губы стали мягкими и раскрылись. Но кажется, Кейн не был склонен отвечать взаимностью на ее поведение. Его тело было неподвижным как камень. Эбби нахмурилась и перестала перебирать пальцами его волосы. Он ведь этого хотел, не так ли? Она осторожно и нежно провела кончиком языка между его губами, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону: так, как раньше обычно делал Кейн. Ощущение блаженства пронзило ее, но Кейн оставался напряженным, как натянутая тетива.
У нее стало тяжело на сердце, и внезапно захотелось плакать. Но как раз в тот миг, когда она была готова вырваться из его рук, Кейн до боли крепко стиснул ее талию.
Раскрыв губы, он прижался к ее губам. Эбби совсем ослабела. Она больше не владела собой. Но это не имело значения. Ничего не имело сейчас значения, кроме самого этого мгновения. Эбби прильнула к Кейну, ногтями вонзившись в его напрягшиеся плечи.
Поцелуи Кейна длились бесконечно долго. Это были жгучие, пьянящие поцелуи, которые увлекали Эбби все дальше и дальше в безрассудный, одурманивающий мир, где не существовало и не имело никакого значения ничего, кроме страстного слияния их губ.
Когда Кейн наконец оторвался от губ Эбби, она едва дышала, — Боже милостивый! — неверным языком проговорил он. — Хотя у тебя и не много опыта, но ты, безусловно, быстро приобретаешь его, не так ли? — Глаза Кейна потемнели. — Все же я хотел бы знать, ты такая же пылкая со своим драгоценным Диллоном, как со мной?
Значит, он все еще сердится. Не успела Эбби об этом подумать, как Кейн снова притянул ее к себе и прижался к ней губами. Так же как и в предыдущую ночь, она почувствовала, как его напрягшаяся плоть
