– Опять петь, выступать… Я не смогу.
– Ты должна. Неужели ты не видишь, что для нас нет другого выхода? Когда я встретил тебя, ты была на вершине славы. Ты была знаменитой Джастин. Когда я женюсь на тебе, мне хочется, чтобы у тебя оставался этот шанс. Нужно сделать выбор, любовь моя, но ты должна занять свое прежнее место, чтобы все было по-честному.
– Но я не могу! – прошептала она с безнадежностью в голосе.
– Не могу! Ты хоть понимаешь, о чем просишь?
– Я прошу не больше, чем ты можешь дать.
Джастин покачала головой. Ее нога снова легко коснулась пола, приводя в движение качалку.
– Я не знаю.
– Обещай, что хотя бы попытаешься, – настаивал он.
Она подняла на него взгляд и внезапно осознала, что Логан рядом с ней и теперь ей ничего не страшно или по крайней мере она может хотя бы попытаться.
Он крепко обнял ее за плечи.
– Я хочу вернуть тебя туда, где ты пела в последний раз. В Ла-Кинту.
Все было по-иному в ту ночь в кабаре Ла-Кинты, когда вернулась Джастин. Напряжение в зале достигло предела, публика нетерпеливо ждала появления певицы, и в этом не было ничего необычного. В царившей в зале тишине чувствовалось ожидание. Казалось, весь зал одновременно затаил дыхание, и витающее в воздухе напряжение ощущалось почти физически.
Логан заказал маленький столик у сцены, где к нему подсел Картер. Веселья, бурлившего на последней премьере Джастин, не было заметно, да это и вообще не было премьерой. Это было испытание, которое устроила себе Джастин, желавшая посмотреть, что у нее получится.
До этого дня никто даже не знал, что она снова будет петь. Прессу не известили заранее. Не было ни Фрэнка с Дианой, ни Адель. Джастин просила их не приезжать, поскольку не желала превращать эту ночь в сенсацию. Ей хотелось, чтобы шоу стало совершенно иным. Но и совсем не заметить его было нельзя, ведь Джастин Харт вернулась.
Хотя не было никакой рекламы, два репортера, очевидно, почуяли сенсацию. Вот так с ними всегда, подумал Логан, заметив газетчиков среди публики.
– Пресса здесь, – сказал он Картеру.
– Хорошо, – прозвучало в ответ. Картер спокойно зажег тонкую черную сигару. – Выступление непременно будет иметь оглушительный успех, и узнают об этом везде. Так и должно быть.
За кулисами Джастин одиноко сидела в гримерной. Не будучи в состоянии побороть смущение, колебания и душевное напряжение, она отослала всех прочь. Джастин уже оделась, приготовилась, поэтому думала, что хочет побыть в одиночестве. Но как только дверь закрылась и она в самом деле осталась в пустой комнатушке одна, Джастин поняла, что ошиблась. Ей нужны были люди вокруг в эти последние минуты перед выходом, но не могла же она как дура звать их назад.
С первым звонком Джастин с трудом встала, вышла из гримерной, прошла по коридору и оказалась в темноте. Тревога целиком завладела ею, сердце у нее замерло. У нее не было сил выйти на публику, слова ее первой песни совершенно вылетели у нее из головы. Так или иначе, когда музыканты грянули вступление, она приготовилась к выходу, но не смогла сделать ни шагу.
Вместе со звуками музыки вернулись воспоминания о ее последнем концерте, когда прожектор обрушился на нее, вернулась боль, время мучительных раздумий и в результате решение не возвращаться на сцену… А сейчас она стояла и слушала аплодисменты. Они становились все громче.
Все казалось так просто и легко, ее жизнь с Логаном была такой спокойной. Раньше, чем она сообразила, что происходит, он организовал ее возвращение на Ла-Кинту. И ошибся. Она никогда не сможет оправдать надежды людей, терпеливо ждущих ее в зале. Она уже и не выглядит как Джастин. Она больше не Джастин и вовсе не хочет ею быть. Она не хочет воспользоваться шансом, чтобы доказать себе это.
Аплодисменты звучали все громче, Джастин закрыла глаза, тряхнула головой, и, хотя ноги отказывались ей подчиняться, оказалась на сцене. Свет ослепил ее. Забыв о данном себе обещании не смотреть вверх, она сосредоточилась как раз на верхнем освещении. Охваченная воспоминаниями, она пристально смотрела на прожектор, а музыка пронзительно кричала в ее ушах, странная и незнакомая. Она не сможет петь под такие ужасные звуки, да к тому же еще не помнит первую строчку и даже первое слово песни. Почему она позволила Логану втянуть себя в эту историю? Паника охватила ее целиком.
Наблюдая за сценой, Логан почувствовал, как гигантская рука сжала его горло. Он до смерти испугался за Джастин, и, черт возьми, ему оставалось лишь сидеть и надеяться, что он не допустил трагической ошибки. Первые аплодисменты увяли, началось вступление, а Джастин все еще стояла на сцене, такая маленькая, но храбрая и очень одинокая. Слезы жгли глаза Логана. Он хотел выскочить из-за стола, броситься к ней и унести со сцены. Он лихорадочно молился, чтобы у Джастин все получилось, чтобы принятое им решение оказалось верным.
Когда она пропустила свои первые слова, дирижер еще раз начал вступление, удивленно нахмурившись, но Джастин оставалась неподвижной, как статуя. Молчание публики воцарилось в зале, повиснув ужасным гробовым покровом. Оно ощущалось почти физически, словно все ждали несчастья.
Музыканты тянули последние ноты до неприличия долго, пока вдруг Джастин, как марионетка, которую дернули за ниточку невидимые руки, не пошевелилась и запела, но робко и неуверенно:
– Вижу надпись на стене…
Логан услышал дрожащий голос и вскочил. Репетиция – это одно, но привести ее сюда, заставить повторить то, что будило лишь ужасные воспоминания, было безжалостно и жестоко. Кровь стучала в голове у Логана так громко, что он не услышал голоса Джастин. В мозгу у него крутилась одна мысль – пойти остановить ее и сделать хоть что-нибудь, чтобы все стало на свои места.
Но что-то остановило его. Ладонь Картера легла на его руку и заставила снова сесть.
– Все хорошо, Логан. Послушай. Джастин вернулась!
