Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура

поднимая полную чашу вина. – Пей, пока не опьянеешь! Проводи свой день в счастье, послушай, что говорит твоя подруга!» Женщина, о которой он говорит, только что приказала слуге: «Подай мне восемнадцать мер вина! Как я люблю его». Другой слуга поддерживает ее: «Не стесняй себя ни в чем, ибо я не отойду от него ни на шаг [кувшина с вином]». Рядом с ним другая женщина, устав дожидаться своей очереди, кричит: «Пей, не привередничай! Дойдет ли до меня чаша? Поистине это царь всех напитков». В углу две женщины, позабытые слугами, делают вид, что отклоняют воображаемое угощение. Пахери жил в годы окончания освободительных войн в Нехебе, поэтому его пир, по-видимому, носит несколько провинциальный, грубоватый характер. Однако на фиванских пиршествах манерос (по Плутарху, термин, соответствующий греческому принципу «умеренности во всем») также не очень-то соблюдался. Нередко на сценах пирушек мы видим перепивших мужчин и женщин, исторгающих отвратительные струи рвоты. Их соседи не находят в этом ничего необычного. Они поддерживают головы своих ослабевших товарищей и, если нужно, помогают им дойти до ложа. Слуги проворно приводят все в порядок, и всеобщее веселье продолжается.

10. Игры

Пиры устраивались далеко не каждый день. Хозяин и хозяйка дома знали, как с удовольствием провести будничные дни: они любили посидеть в беседке в своем саду, наслаждаясь свежестью мягкого северного ветра, или поплавать в лодке по своему озерцу, забавляясь рыбной ловлей. Одним из любимых развлечений супругов была игра в шашки. Прямоугольная доска была разделена на тридцать три поля. Белые и черные фигуры напоминали современные шахматные пешки. Игроки сидели на табуретах, подложив под ноги подушки. Сохранилось много изображений таких сценок. Вот супруги играют друг с другом, или подле отца стоит, обнимая его за шею, дочь. Петосирис играет со своими друзьями после завтрака, ожидая, когда придет время отправиться в его комнату, чтобы освежиться холодным пивом. Некий фиванец, видимо, не имея достаточно терпения дождаться, когда наступит сладостный час, пьет пиво, не отрываясь от игры. Правила этой игры нам неизвестны, но, похоже, в отличие от современных шашек, где ходы игроков зависят исключительно от их умения, египтяне бросали кости, чтобы определить, куда следует передвинуть свою фигуру.

Играющие мальчики (сверху). Сборщики и давильщики винограда (снизу). (Дейвис. Мастаба Птахотепа)

В древние времена игры были более многочисленными и более разнообразными. Самой популярной была игра в змею (мехен). Играли в нее на невысоком столике, на поверхности которого была вырезана или выложена драгоценным камнем свернувшаяся кольцом змея. Голова ее находилась в центре столика; тело по всей длине было разделено косыми линиями на клетки. Игра проходила с помощью фигур: трех львов, трех львиц, а также черных и белых шаров. По окончании игры фигуры складывали в ларец, сделанный из черного дерева. Неизвестно, продолжали ли египтяне играть в мехен после окончания эпохи Раннего царства. В гробницах времен Первой и Второй династии были найдены целые наборы львов и львиц из слоновой кости, а также фигурки, по-видимому, использовавшиеся в каких-то других играх. Некоторые имели вид домика с островерхой крышей, другие сильно напоминают шахматных королей и ладьи. Трудно поверить, что все эти разнообразные и увлекательные игры, кроме одной или двух, были впоследствии совсем забыты. Вообще египтяне очень любили играть. Мужья, жены и друзья играли, чтобы развлечься, враги – чтобы разрешить спор. Дети тоже играли в разные простые игры. Когда мальчиков было много, они разделялись на две группы и становились друг за другом. Игрок, стоявший сзади, обхватывал руками предыдущего, а передние вставали друг против друга, сплетали руки и пытались повалить противника. Те, кто стоял сзади, подбадривали их криками: «Твоя рука сильнее его руки! Не отпускай его!» А противники отвечали: «Наш сильнее! Ну-ка покажи ему, друг!»

Девочки, играющие в мяч (Ньюберри. Бени-Хасан, II)

Игра в «козленка на земле» напоминала наш бег с препятствиями. Два мальчика садились друг против друга, вытянув вперед руки с широко растопыренными пальцами и положив ноги так, чтобы левая пятка опиралась на пальцы правой ноги. Это и было препятствие, через которое остальные игроки должны были перепрыгивать так, чтобы не быть пойманными. Сидящие игроки, «препятствие», разумеется, старались схватить их за ногу и повалить на землю: поваленный и был «козленком на земле». Разбежаться и не прыгнуть считалось жульничеством – наоборот, сидящих надо было предупреждать о своем приближении криком: «Берегитесь, ребята! Вот и я!» Еще дети состязались в скорости, но, поскольку бегать просто так было скучно, они устраивали бег на коленях, скрестив ноги и удерживая их руками за спиной. Если среди них находился взрослый мальчик, он становился на четвереньки, а двое малышей, сцепившись руками и ногами, раскачивались на его спине, как на качелях. Другая игра заключалась в метании дротика в цель, отмеченную на земле. Состязались также в меткости, стараясь поразить дротиком цель, нарисованную на земле. Эта цель неизвестно почему носила имя бога Сешему, весьма уважаемого бога– покровителя виноделов. Скорее она должна была носить имя убийцы Осириса. Увлекались дети и борьбой. Когда их было достаточно много, одни выстраивалась в некое подобие крепостной стены, замкнутого круга, в котором каждый держался за плечи соседа. Остальные пытались вскочить на эту стену так, чтобы их не поймал ведущий. Порой игры переходили в драки: того, кто проявлял неловкость или пытался жульничать, хорошенько угощали пинками и оплеухами. Иногда его даже связывали, как настоящего преступника, и мучители избивали его палками с наконечниками в виде человеческой руки.

Девочки предпочитали игры, которые требовали не столько силы, сколько ловкости. Одной из любимых игр было жонглирование. Или же маленькие девочки забирались на плечи своих подруг постарше и перекидывались мячами. Иногда они, как мальчики, занимались борьбой. Но любимым развлечением конечно же были танцы. Каждая девочка должна была уметь танцевать, даже если она вовсе не собиралась в будущем стать профессиональной танцовщицей. Они привязывали к концу косы тяжелый помпон, брали в руки зеркало или палочку с наконечником в виде ладони, которые обычно просили у мальчиков. Украсив себя таким образом, они принимались кружиться, прыгать, извиваться в хороводе подруг, сопровождавших их танец пением и хлопками в ладоши. Песни, которые распевали девочки во время этой игры, не совсем понятны; можно сказать лишь, что в них упоминалась богиня наслаждений Хатхор. Один танец-игра выглядел весьма любопытно: две взрослые девочки становились спиной друг к другу и разводили руки в стороны. Четыре девочки поменьше повисали у них на руках и откидывались назад, упираясь ногами в ноги старших. По условному сигналу эта живая карусель начинала вращаться все быстрее и быстрее, пока, наконец, все не падали на землю, что означало конец игры.

В гаремах почти всегда можно было увидеть арфы, цитры, лютни и тамбурины. Это, несомненно, связано с тем, что египтяне любили проводить вечера, слушая музыку и песни. Кроме того, они обожали легенды и сказки. В папирусе Весткар, который хранится в Берлинском музее, рассказывается, как сыновья великого Хеопса пробудили в своем истомленном скукой отце интерес к жизни, по очереди рассказывая ему увлекательные истории о чародеях и кудесниках. Несомненно, это незатейливое развлечение было доступно не только царю, но и простым смертным.

Глава V СЕЛЬСКАЯ ЖИЗНЬ

1. Крестьяне

Любой, кто занимался физической работой, вызывал у писцов презрение, однако ниже всех они ставили земледельца. Крестьянин, как и орудия его труда, не может служить долго. Хозяин и сборщик налогов эксплуатируют и избивают его, сосед и вор отнимают у него имущество, непогода, саранча и муравьи разоряют его хозяйство. Долги не дают ему жить спокойно: и вот уже жену его бросают в тюрьму, а детей отбирают. Поистине жизнь земледельца – это нескончаемая цепь невзгод.

Однако греки, пришедшие в Египет из бесплодных земель, где даже самый скудный урожай добывался тяжким трудом, иначе смотрели на жизнь египетского земледельца. Геродот утверждает, что, когда поля засеяны, крестьянину остается лишь беззаботно дожидаться жатвы. Диодор идет еще дальше; по его мнению, «…если у других народов земледелие требует немалых забот и расходов, у египтян оно отнимает немного средств и труда». Среди египетских аристократов находились даже сторонники возвращения к земле. Писцы считали их кучкой безумцев и рисовали мрачные картины из жизни земледельца, чтобы