Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура

большими иероглифами предупреждение тому, кто будет вести себя недостойно в гробнице, кто ограбит или повредит статую, росписи, надписи или любой предмет погребального культа. За это ему обещали жестокие кары: «Того, кто содеет подобное против того-то, да сожрет его крокодил в воде, да укусит его змея на земле! Никогда ему не будет погребальных церемоний. Сам бог осудит его». Позднее один номарх Сиута, который весьма опасался, что его гробницу могут осквернить, тем более что он сам захватил более древнюю гробницу, приказал в ней высечь более подробное предупреждение: «Любой человек, будь он писец, мудрец, горожанин или из простых людей, если он возвысит голос в этой гробнице, если он повредит надписи или разобьет статуи, испытает на себе гнев Тота, самого строгого из богов, испытает на себе ножи палачей фараона, пребывающего в великих дворцах. Боги отвергнут его подношения». И напротив, номарх благословляет почтительного посетителя, которому суждено дожить до старости в своем городе, стать имаху (то есть «привилегированным»); в период Нового царства, поскольку многие привилегии начинали действовать лишь после сошествия в мир иной, это слово стало употребляться как синоним слова «покойный».

Египтяне Нового царства не утратили доверия к этим предупредительным надписям. Когда Сети I нашел воду в пустыне поблизости от золотых рудников, он построил там святилище Амона-Ра и других божеств не только в благодарность за их милости, но и для того, чтобы они защищали тех, кто моет золото и кто доставляет его в царскую казну. Если будущие правители исполнят его волю, Амон, Хорахти и Татенен ниспошлют им сладостное царствование на земле и победу над всеми чужеземными странами и над Землей Лука. Но если какой-нибудь царь нарушит его планы, он ответит в Оне перед судом. Правителя, который прикажет мастеру послать рудокопов на другие работы, ожидает кара: «Пламя сожжет его плоть! Сияющая растерзает его члены. И всякий человек, который останется глух к его повелениям, увидит: Осирис встанет за его спиной, Исида – за спиной его жены, Хор – позади его детей вместе с владыками Та-Джесер, исполняющими свой долг». Верховный жрец Амона, Херихор, поставил свою статую в храме, чтобы она была поблизости от бога и народ приветствовал ее на торжественных процсесиях. Он наложил проклятие на всякого, кто осмелится сдвинуть ее с места даже по прошествии многих лет. Он познает гнев Амона, Мут и Хонсу. «Его имя больше не будет существовать на земле Египта. Он умрет от голода и жажды». Аменхотеп III издал указ, касающийся дворца ка (погребального храма) его фаворита Аменхотепа, сына Хапу: святилище будет находиться под покровительством Амона-Ра, царя богов, пока оно стоит на земле. На любого, кто повредит его, обрушится ярость Амона: «Он предаст их огню царя в день его гнева. Его урей извергнет пламя им в лицо, сожжет их плоть, растерзает их тела. Они станут подобны Апофису (змею преисподней, убитому богом Ра) утром дня нового года. Они не смогут проглотить жертвоприношения покойным. Им никто не нальет воду реки. Их сыновья не займут их место. Их жен изнасилуют у них на глазах… Они погибнут от ножа в день побоища. Тела их истощатся и ослабнут, потому что они будут голодать и у них не будет пищи».

Так было прежде, но все аспекты управления страной тесно связаны между собой. Страх перед богами, ужас перед загробными карами оберегали храмы и гробницы, пока честная и бдительная стража охраняла некрополь к западу от Фив. Но вот пришел день, когда стража забыла о своем долге. С этого дня все угрожающие надписи утратили свое могущество.

Первые ограбления некрополя произошли, как нам известно, на четырнадцатом году правления Рамсеса IX (1100 г. до н. э.), однако в действительности они были далеко не первыми. Гробницы грабили годами, но отвечавший за некрополь правитель хера (некрополя), которому подчинялись стража, меджаи (патрули) и многочисленные сторожа, ничего не предпринимал, чтобы положить конец этим преступлениям. Только Пасер, правитель города, которого такие дела в общем-то не касались, раскрыл этот скандал в донесении визирю и комиссии из высших чиновников. Донесение было тревожным. Правитель хера Паур-Ра под давлением прямых улик был вынужден провести расследование. Проверили ряд гробниц в северной части некрополя, начиная с гробницы Аменхотепа I, добрую память о котором хранили все жители левого берега. Пасер в своем донесении утверждал, что гробница осквернена. Но он ошибся. Гробница оказалась в полной сохранности, как и гробница вблизи храма того же Аменхотепа, пользовавшегося большой популярностью, потому что там стояла статуя фараона Интефа с его собакой Бахика. Грабители пытались обокрасть две соседние гробницы, но им не удалось ограбить дочиста гробницу фараона Сехемрашедтауи, сына солнца Себекемсафа. Камера, где покоился фараон со своей супругой, царицей Небхас, оказалась совершенно пустой. Пять других царских гробниц уцелели, однако из четырех гробниц певцов храма Амона-Ра, царя богов, две были вскрыты. Что касается соседнего некрополя, где покоились певцы, их предки и простые горожане, то он представлял собой плачевное зрелище. Здесь все гробницы были ограблены. Преступники вытащили мумии из деревянных и каменных гробов и бросили на землю, сняв золотые и серебряные украшения и прихватив всю погребальную утварь. Кое-кого из грабителей удалось задержать. Протокол их допроса был послан следственной комиссии.

Судейским чиновникам нечем было гордиться, им следовало думать, как поскорее переловить грабителей и наказать тех, кто по своей нерадивости или по сговору с ворами допустил все эти ужасные преступления. Вместо этого они обрушили свой гнев на правителя города Пасе-ра, который пробудил их от сладостного бездействия, а теперь собирался послать доклад фараону, что грозило им всем арестом. Чтобы избавиться от этого возмутителя спокойствия, ему подсунули фальшивого свидетеля, медника Пахара, который рассказал, как он со своей шайкой грабил великие жилища предков. Паур-Ра, прекрасно зная, чего стоят эти россказни, провел по ним следствие и доказал свою полную невиновность в данном деле. Затем собралась комиссия во главе с визирем. Она вызвала медника Пахара с его мнимыми сообщниками, обвинителя и всех, кого он хотел притянуть к ответу. Визирь изложил суть дела и выводы следствия: «Мы проверили эти великие гробницы, о которых правитель города сказал, что их обокрали медники из крепости Усермаатра Мериамона, и обнаружили, что они целы. Это доказывает, что все слова его ложны». Работников допросили и устроили им очную ставку с Пасером. Выяснилось, что они не знали ни одного вечного жилища в некрополе фараона, о которых говорил правитель города. Пасера уличили во лжи. Работники, принадлежавшие верховному жрецу Амона-Ра, одному из главных подозреваемых по этому делу, были освобождены.

Стражи порядка вообще были бы рады закрыть глаза на преступления грабителей, но им в руки попались воры, которые обчистили гробницу фараона Себекемсафа. Благодаря дошедшим до нас отрывкам их допроса мы можем представить, как они действовали. Каменотес по имени Аменпанефер из владений Аменхотепа, верховного жреца Амона-Ра, царя богов, сговорился с семью другими ремесленниками, такими же каменотесами, как он, или пленниками и одним перевозчиком, весьма необходимым для их дела, потому что без него невозможно было многократно переправляться через Нил с награбленной добычей, не возбуждая подозрений любопытных горожан. Они работали вместе уже четыре года и наконец решились ограбить пирамиду Себекемсафа. «Она не была похожа на пирамиду и гробницы знатных, которые мы обычно грабили». С помощью медных инструментов они прорубили в пирамиде узкий лаз. На это ушло много дней, но они смогли все-таки добраться до подземных покоев. Они зажгли светильники, убрали последние препятствия и очутились в помещении, где стояли саркофаги фараона и его супруги. Однако грабители проникли сюда вовсе не для того, чтобы заниматься кропотливыми археологическими исследованиями. Не медля ни минуты, они сбросили крышки саркофагов и увидели в них деревянные позолоченные гробы. Грабители их вскрыли. Благородная мумия фараона покоилась в гробу, рядом с нею лежал меч, должно быть украшенный пальметтами и охотничьими сценами, как меч царицы Ахетеп. Золотая маска закрывала лицо. На шее висели ожерелья и амулеты. Вся мумия была покрыта золотом. Грабители забрали все золото, серебро, медь и драгоценности, а гробы они сожгли. Золото весило сто шестьдесят дебенов (около 30 фунтов). Они разделили его на восемь равных частей и переправились через Нил. Возможно, кто-то из них не умел держать язык за зубами, а может быть, они возбудили подозрение у городской стражи. Аменпанефера схватили и повели к Пасеру. Однако грабитель дал писцу квартала гавани двадцать дебенов золота, и тот отпустил его без лишних разговоров. Аменпанефер отыскал своих сообщников, и они по-честному снова разделили добычу. На сей раз каждому досталось только по семнадцать с половиной дебенов. Надо было возместить такую потерю, и шайка опять принялась за свои дела, которые шли вполне успешно, пока их, наконец, не схватили. Но грабитель заявил: «Многие жители страны воровали, как и мы, и не менее виновны, чем мы!» Какое-то время их содержали под стражей, затем решили передать