Глава 5
Минуты через три он убрал ногу с акселератора. Прямо перед ним по левой стороне узкой дороги брела группка детей. Старшая девочка катила перед собой прогулочную коляску; двое младших шли рядом, у нее по бокам, схватившись за поручни коляски. Услышав шум машины, девочка обернулась, и Дэлглиш увидел худенькое нежное лицо, обрамленное золотисто-рыжими волосами. Он узнал их: это были ребятишки семьи Блэйни, он как-то встретил их на берегу вместе с матерью. Очевидно, старшая девочка ходила за покупками: полочка под сиденьем складной коляски была доверху забита пластиковыми пакетами и сумками. Инстинктивно Адам сбавил скорость. Вряд ли детям грозила сейчас реальная опасность: Свистун выискивал себе жертвы по ночам, а не среди белого дня, да к тому же ни одна машина не проехала мимо с тех пор, как Дэлглиш свернул с прибрежного шоссе. Но девочка с трудом катила перегруженную коляску, и вряд ли ей вообще следовало находиться так далеко от дома. Дэлглишу не приходилось видеть коттедж семьи Блэйни, но тетушка говорила, что они живут милях в двух к югу от мельницы. Он припомнил, что знал об этом семействе. Отец их — художник — пробавлялся случайными заработками, его невыразительные, слишком красивые акварели продавались по всему побережью в кафе и лавках, посещаемых туристами, а мать была безнадежно больна — рак. «Хотел бы я знать, жива ли она еще?» — подумал он. Его первым поползновением было погрузить ребятишек в машину и отвезти домой, но он понимал, что из этого ничего не выйдет. Почти наверняка старшая — Тереза, кажется? — уже твердо знает, что не следует принимать от чужих предложение подвезти, особенно от незнакомых мужчин, а он ведь фактически был здесь чужой. Неожиданно для себя самого он развернул «ягуар» и помчался назад, к «Обители мученицы». На этот раз парадная дверь была открыта настежь, и на выстланном красной плиткой полу лежала широкая солнечная полоса. Элис Мэар услышала шум подъехавшей машины и вышла из кухни, вытирая мокрые руки. Он сказал:
— Ребятишки Блэйни идут домой по дороге. Тереза везет коляску и пытается справиться с близнецами. Я подумал, что мог бы подвезти их, если бы со мной была женщина. Кто-то, кого они знают.
Она ответила только:
— Меня они знают.
Без лишних разговоров она отправилась в кухню, затем снова вышла, прикрыла входную дверь, не позаботившись запереть ее, и села в машину рядом с ним. Включая передачу, Дэлглиш случайно коснулся ее колена и почувствовал, как она отпрянула: движение было едва заметным, скорее даже не физическим, а эмоциональным, не внешним, а внутренним. Этакое деликатное напоминание: не следует вторгаться на территорию моего «я». «Вряд ли это движение вызвано отвращением ко мне лично», — подумал Дэлглиш. И молчание ее вовсе не было неприязненным. Когда они заговорили, беседа была совсем краткой. Он спросил:
— Что, миссис Блэйни еще жива?
— Нет. Умерла полтора месяца тому назад.
— Как же они справляются?
— Думаю, не очень-то хорошо. Но Райан Блэйни не хочет, чтобы посторонние вмешивались в их жизнь. Я его понимаю. Стоит ему чуть уступить, и половина патронажных работников Норфолка, профессионалов и просто любителей, сядет ему на голову.
Когда они нагнали ребятишек, Элис Мэар открыла дверцу машины и заговорила с девочкой:
— Тереза, это мистер Дэлглиш. Он хочет вас всех подвезти домой. Он — племянник мисс Дэлглиш, с Ларксокенской мельницы. Кто-то из двойняшек может устроиться у меня на коленях, тогда вы все вместе с коляской поместитесь на заднем сиденье.
Тереза, взглянув на Дэлглиша без улыбки, мрачновато произнесла «спасибо». Она напомнила ему портреты молодой Елизаветы Тюдор: такие же золотисто-рыжие волосы, обрамляющие странно недетское лицо, одновременно скрытное и сдержанно-спокойное, такой же острый нос и настороженный взгляд. Личики двойняшек — смягченное издание ее собственного лица — вопрошающе повернулись к ней и тут же озарились робкими улыбками. Похоже было, что одевали ребятишек в спешке, и одежда их не очень-то подходила для долгих прогулок на мысу даже в теплый осенний день. На одной из двойняшек было летнее платьице из розовой в крапинку хлопчатобумажной ткани с двойными оборками, на другой — клетчатая блузка и передник. Тощие ножонки — без чулок. На Терезе — джинсы и заношенная футболка с картой лондонского метро на груди. Дэлглишу пришло в голову, что футболку когда-то привезли из школьной поездки на экскурсию в Лондон. Футболка была велика девочке, и худенькие веснушчатые руки торчали из широких бесформенных рукавов, словно палки. В отличие от сестер Энтони был одет слишком тепло — в рейтузы, джемпер и стеганую куртку, а сверх всего на нем был еще и шерстяной шлем с помпоном, натянутый низко на лоб. Мальчик взирал из-под козырька на происходящее мрачно, без улыбки, решительный и надменный, словно Цезарь.
Дэлглиш вылез из машины и попытался было вытащить мальчика из коляски. Однако он тут же потерпел поражение: ноги малыша никак не желали вылезать из-под перекладины. Неподвижный и пассивный, словно туго связанный узел, Энтони оказался неожиданно тяжелым и теплым; похоже было, что приходится иметь дело с плотной и не очень приятно пахнущей припаркой. Тереза улыбнулась Дэлглишу беглой сочувственной улыбкой, извлекла пакеты и сумки из-под сиденья коляски, а затем ловко высвободила из нее братца и усадила верхом к себе на левое бедро; другой рукой одним энергичным движением она сложила коляску. Адам забрал у нее ребенка, а она помогла сестрам устроиться в машине и скомандовала неожиданно резко:
— Не шуметь, сидеть тихо!
Энтони, моментально распознавший отсутствие всяческой компетенции, крепко вцепился липкой пятерней Адаму в волосы и на минуту прижался к нему щекой: щека была такой мягкой и нежной, словно лица коснулся лепесток. Все это время Элис Мэар спокойно сидела в машине, наблюдая за происходящим, но не сделав ни малейшей попытки помочь. И невозможно было угадать, о чем она думает.
Но когда «ягуар» тронулся, она обернулась к Терезе и спросила с поразительной мягкостью:
— А отец знает, что вы одни путешествуете?
— Папа поехал к мистеру Спарку. На ежегодный техосмотр. А мистер Спарк думает, что машина осмотра не пройдет. А я обнаружила, что у нас молоко кончилось для Энтони. А ему молоко обязательно нужно. И еще одноразовые пеленки.
Элис Мэар сказала:
— В четверг я даю обед. Если твой папа разрешит, может быть, ты захочешь прийти помочь мне с готовкой? Как в прошлый раз?
— А что вы собираетесь готовить, мисс Мэар?
— Наклонись поближе, я тебе скажу на ухо. Мистер Дэлглиш будет одним из гостей, а я хочу устроить им всем сюрприз.
Золотистая головка прижалась к седеющей, и мисс Мэар зашептала что-то на ухо Терезе. Тереза заулыбалась, потом с серьезным и довольным видом кивнула: великий женский заговор состоялся.
Путь к коттеджу указала ему Элис Мэар. Проехав около мили, они свернули к морю, и «ягуар» запрыгал по узкой немощеной дороге между двумя высокими рядами неухоженной зеленой изгороди из кустов куманики и бузины. Дорога вела к воротам Скаддерс-коттеджа: название было грубо выведено на доске, прибитой к одной из створок. За коттеджем усыпанная гравием дорога расширялась настолько, что можно было спокойно развернуться, и упиралась в сложенную из валунов дамбу метров в двадцать длиной. За дамбой явственно слышалось ритмичное дыхание прибоя.
Скаддерс-коттедж, невысокий, с низкими окнами и покатой черепичной крышей, с необузданно разросшимся перед ним запущенным цветником, выглядел очень живописно. Тереза пошла к дому первой, ступая по высокой, почти до колен, траве между кустами не подстриженных роз, поднялась на крыльцо и потянулась за ключом. Ключ висел на высоко вбитом гвозде, не столько в целях безопасности, предположил Дэлглиш, сколько для того, чтобы его не потеряли. С Энтони на руках Дэлглиш вошел вместе со всеми в дом.
