— Дэви!
Меч сверкнул золотым огнем и завел какую-то отдаленно звучащую песнь о могуществе и власти, но в этот момент Гэйлон вырвал меч из крепкой ладони своего герцога. Дэви ощутил внутри щемящую пустоту, голова потяжелела и запрокинулась, а боль в ране стала нестерпимой. Это, однако, помогло ему прийти в себя.
— О боги… — прошептал король, — ты унаследовал от своего отца больше, чем я предполагал. Может быть, у тебя случайно и Колдовской Камень есть?
— Нет, — в этом коротком ответе прозвучало явное сожаление.
Юноша собрался с силами и снова сел, упираясь спиной в подушки.
— И все же ты каким-то образом разбудил меч, — Гэйлон задумчиво нахмурился. — Или почти разбудил. А я не могу этого сделать без помощи Камня.
Пристально глядя на юношу, он продолжил:
— Ты знаешь, что в жилах Дэрина текла кровь Черных Королей. И в твоих она тоже есть. Наверное, Кингслэйер каким-то образом чувствует это. Что ты почувствовал, когда взялся за рукоятку?
Дэви снова вздрогнул:
— Смертельную ярость, безумие, только… только эти чувства казались далекими, как бы существующими отдельно от меня.
— Ну что же, мой герцог, благодари свою судьбу. Как бы и мне хотелось того же… — Король почти любовно погладил кожаные ножны. — Когда меч пробуждается в моей руке, я ощущаю непреодолимую жажду сеять смерть и разрушения. Чем бы ни было когда-то это волшебное оружие, темные силы Орима навеки завладели им… и завладеют любым, кто стремится им воспользоваться.
— Так вот почему вы отказываетесь прибегнуть к Наследию, милорд?
Гэйлон рассеянно кивнул:
— Теперь, когда я вижу, как на тебя влияет меч, я сомневаюсь, разумно ли будет поручить тебе хранить его.
— Я должен, — поспешно проговорил юноша, боясь потерять ощущение того волшебства, которым он владел.
— Хорошо, — согласился король, но в его голосе еще звучало сомнение. —
Но ты должен пообещать, что будешь осторожен. Храни эту вещь завернутой в ткань и держи только за ножны. Как только ты поправишься, ты должен будешь спрятать меч. Прячь хорошо, чтобы даже я не мог его найти. Чем ближе мы к войне, тем слабее становится моя решимость.
— Сир, — герцог Госнийский выпрямился на постели. — Наследие Орима должно отправиться вместе с вами на юг. Неужели вы думаете разгромить врага без него?
— Нет, — сердито возразил Гэйлон. — Я никого не собираюсь громить. Наша задача — остановить противника в Морском проходе или задержать его до первых снегопадов. Мы уже тысячу лет успешно обороняемся таким способом. Ксенара не сможет кормить такую армию столько времени. В конце концов союзники Роффо устанут ждать и разойдутся по домам.
— Но… Арлин сказал, что они сметут нас. Он считает, что нам не выстоять против такого количества и что только Кингслэйер может спасти нас.
— В самом деле? — фыркнул Гэйлон. — Послушай меня, Дэви. У Кингслэйера не может быть друзей, только враги. У него только одна цель — убивать. Никто не может чувствовать себя в безопасности — ни солдаты Роффо, ни наши. Ты понял?
Герцог посмотрел долгим взглядом на древнее оружие, лежащее у его ног, потом на Гэйлона.
— Я понимаю, чего вы боитесь, ваше величество, — сказал он, и Гэйлон непроизвольно сжал челюсти. — Но я уверен, что Арлин прав и что в любом случае нас ждет большая резня. Возьмите Кингслэйер с собой, сир, и воспользуйтесь им, когда падет наша оборона.
— О боги! Пятнадцатилетний герцог приказывает своему монарху! Где это видано?! — взорвался Гэйлон. — Твой отец тоже настаивал, чтобы я взял в руки этот меч, да и Миск твердит о том же.
— Тогда, скорее всего, вам этого не избежать. Меч тысячу лет ждал Рыжего Короля, который в конце концов сумеет завладеть им полностью и сможет управлять им. Мы все читали легенду, записанную во всех исторических книгах. Там говорится о Рыжем Короле, который сумеет поправить все зло, которое Орим причинил своим оружием.
— Очень может быть так, что я причиню этим оружием еще больше зла, чем Орим, — Гэйлон мрачно улыбнулся. — Или превращусь в груду костей, с которых сорвано мясо, как это произошло с самим Черным Королем… и с Люсьеном. Меч справедливо назван Кингслэйером — Убийцей королей. Или ты позабыл эту часть легенды?
По мере того как король говорил, возбуждение покидало герцога. Гэйлон это заметил.
— Но все равно, Дэви, ты выиграл наш спор. Наследие отправится со мной в Ксенару.
— А я?
— На этот вопрос я тебе уже ответил.
Дэви почувствовал нарастающее внутри разочарование и бессильный гнев.
— Если вы оставите меня здесь, сир, я клянусь, что последую за вами в любом случае!
Камень в перстне Гэйлона сверкнул голубым огнем и погас. Вместо гнева Дэви с удивлением увидел печаль на лице короля.
— Твой отец был таким же упрямым, — пробормотал Гэйлон. — Ну что ж, пусть будет по-твоему. Поедем вместе, если ты должен.
Дэви услышал в голосе короля такую покорность судьбе, что в животе его шевельнулся ледяной комок страха.
Сидя перед зеркалом из полированной бронзы, королева прикоснулась к своим длинным, желтым, как мед, волосам мягкой щетинистой щеткой и провела сверху вниз, потом еще раз, вполголоса считая разы. Она проделывала это совершенно бессознательно, так как разум ее был занят совсем иными вещами. Король останется с ней еще на пару недель, пока Дэви не поправится. Для нее это было как отсрочка смертного приговора, которая лишь продлит мучения. Джессмин уже попрощалась с Гэйлоном, а теперь все повторится.
Внутри нее что-то затрепетало, и она в испуге прижала ладони к округлившемуся животу. Шевеление повторилось. Эрин, главная кухарка замка, которая становилась матерью уже пять раз, говорила ей, что ребенку еще рано шевелиться, но Джессмин была уверена, что это крошечная пятка или кулачок стучится в ее лоно изнутри. Ее печаль и радость смешались в груди странным образом, и на щеку Джессмин выкатилась одинокая слеза.
Сильная, мозолистая рука легла на ее обнаженное плечо, и Джессмин запрокинула назад голову, чтобы взглянуть в лицо короля, который неслышно вошел в ее покои. Гэйлон поймал ее слезу на кончик пальца и поднес ее к губам, затем наклонился и легко поцеловал королеву в лоб.
— Моя госпожа, — ласково прошептал он, опускаясь на колени на ковер рядом с ее креслом. — Теперь, когда армия ушла, у меня слишком много свободного времени. Давай проведем его вместе?
— Это будет честь для меня, господин мой, — Джессмин взяла его правую руку и приложила к животу.
Нерожденный младенец снова забарахтался в своей мягкой темнице, и Гэйлон судорожно вздохнул. На лице его появилось мечтательно-любопытное выражение. Затем, хотя продолжалось это меньше секунды, Джессмин разглядела в глубине его глаз так хорошо ей знакомое мрачное, озабоченное выражение. Впрочем, она знала способ отвлечь короля от этих мыслей. Она прижалась губами к его рту, и в середине этого долгого и сладкого до головокружения поцелуя его рука прижалась к нежной, слегка уже набухшей груди Джессмин.
— Я всегда буду любить тебя, — прошептал Гэйлон, обнимая ее.
Ринн прискакал в голову колонны поздно утром. Его светлые волосы и плечи были покрыты толстым слоем пыли, а на лице подсыхала грязная маска из грязи, смешанной с потом. Даже бока его черного жеребца оделись дорожной пылью. Арлин попытался притвориться, что не замечает всего этого, однако не выдержал и улыбнулся.
— Попробуй сам не испачкаться, когда едешь позади армии, которая растянулась на две лиги и пылит, словно стадо баранов, — проворчал Ринн, пуская своего коня шагом.
