вздрагивали от рыданий.
— Кил? — удивленно произнес Раф.
Будущий король Ксенары поднял голову, при виде младшего брата его рыдания усилились. На круглом детском лице бросалась в глаза багровая, вспухшая щека. Раф заскрипел зубами. Это был метод воспитания папаши Хэррена. Но Кил плакал не столько из-за боли, сколько из-за страшных ругательств, которыми Хэррен обычно сопровождал свои побои.
— Вот, — Раф достал из кармана шелковый носовой платок и протянул его Килу. — Не плачь. Отец опять напился?
Взрослый ребенок затряс головой:
— Я передал ему, что ты сказал. Я сказал, что не хочу быть королем. Все слышали это, а когда все ушли, он очень рассердился.
Значит, этой ночью снова было собрание. Забыв про обиду Кила, Раф опустился рядом с ним на кровать:
— Ты помнишь, о чем они говорили?
— Кто?
— Отец, Стеф, Кий и остальные.
Слезы Кила мгновенно высохли, он уже забыл о своей обиде. Он высморкался в свой уже мокрый рукав.
— Они говорили о том же, о чем и всегда.
Эти беседы имели мало смысла для Кила. Раф взял его руку в свою и нежно погладил:
— Попытайся вспомнить. Пожалуйста. Они были сердиты? Или, наоборот, веселы?
Толстяк нахмурил бровки:
— Сначала сердиты. Потом — веселы.
— Почему?
— Потому что… — Кил напряженно уставился в потолок, затем лицо его просияло. — Я знаю. Лорд Эйким был во дворце. Он сказал, что кто-то пытался убить короля Гэйлона и они бросили ее в подземелье.
— Ее? — Рафа почему-то охватила дрожь. — Кого ее?
— Леди Сандаал. — Кил снова нахмурился: — Почему она пыталась убить короля?
Раф не отвечал. Его мысли метались в беспорядке, пытаясь осознать случившееся. Может быть. Кил ошибся, перепутал, но сердце Д'Гулара говорило обратное. Через какое-то время он понял, что Кил снова заговорил.
— Папа ударил меня. Я сказал ему, что не хочу идти… Я не хотел убить королеву — она такая красивая и добрая. А папа ударил меня и сказал, что я непо… непокорный. Это плохо, Раф? Я плохой?
— Нет, — заверил его младший брат. — Ты не плохой. Кил. Но каким образом идиоты хотели убить королеву?
— Солдаты. Много солдат должны ворваться во дворец. Многие из аристократических домов присоединятся к нам. Они рассчитывают на то, что королева слаба сейчас, после гибели сына.
— О Боже, — произнес Раф в ужасе, — при чем здесь королева? Я поражаюсь их дерзости, с какой они идут против короля-чародея!
— О короле позаботятся, — проговорил Кил.
— Каким образом?
Кил только уставился на брата, его младенческое, опухшее от слез лицо не выражало ничего.
— Ты не знаешь, не так ли?
Он также ничего не знал о том, что стало с Сандаал Д'Лелан. Всего за одну ночь ситуация круто изменилась, причем не в лучшую сторону.
Внезапно Раф расхохотался, заставив своего брата вздрогнуть от неожиданности. Это же сумасшествие! Аристократические дома Ксенары
предпримут осаду дворца! Событие, затерянное в веках, и Гэйлон Рейссон отомстит. Так же, как и семь лет назад. И не имеет значения, что меч Черного Короля Орима уничтожен. Смерть и разруха снова обрушатся на Занкос.
Негромкий стук в дверь оторвал Рафа от размышлений.
— Войдите, — пригласил он, и на пороге появился старый слуга дома Д'Гуларов, Кеф.
— Письмо, милорд Раф, — слуга протянул листок коричневой бумаги.
— От кого?
Кеф покачал седой головой:
— Оно было оставлено у входной двери каким-то мальчиком.
В записке сообщалось о том, что Сандаал желает видеть лорда Рафа в таверне «Приют Сверчка», что на улице Каменщиков. Она была подписана Дэвином Дэринсоном, герцогом Госни. Значит, с ней все в порядке. Напряжение схлынуло, и Раф с наслаждением почувствовал облегчение и желание встречи с красивой девушкой.
— Мне нужно идти, — сказал он брату.
Кил выглядел встревоженным:
— Я хочу с тобой!
— Нет. Пока оставайся здесь. Можешь спать на моей кровати, пока я не вернусь. — Раф повернулся к слуге: — Позаботьтесь о нем, Кеф. Я вернусь, как только смогу.
— Слушаюсь, милорд.
Но Раф уже закрывал дверь и не слышал его ответа, его мысли кружились вокруг леди Д'Делан.
Этим утром Гэйлон отказался послать стражу в город на поиски исчезнувшей леди Д'Лелан. Правление его жены с самого начала было неустойчивым, и вот теперь — на тебе — юный чародей в компании с юным принцем пренебрегают королевской властью и умыкают убийцу прямо из подземелья!
Королевский гнев, однако, в значительной мере смешивался с чувством облегчения, но это только усиливало его ярость. Как он может управлять государством, если он не в состоянии приструнить герцога Госни — да что там! — собственного сына?!
С широкого балкона его покоев открывался вид на безбрежную равнину Внутреннего моря. Там и стоял он сейчас, обнаженный по пояс, ощущая на языке соленый вкус утреннего бриза, кожей чувствуя его прохладную влажность. В Занкосе летняя жара достигала совершенно невыносимых пределов. Джессмин обессиленно распростерлась на кровати за его спиной.
Она пыталась собраться с мыслями, чтобы противостоять очередной напасти. Но сегодня она проспала почти всю ночь и весь день. Гэйлон не обвинял ее. Во сне, даже в обычном, не магическом, можно обрести покой и равновесие. В конце концов, он желал ей обрести тот мир и покой, который дарили ей сны. Ей удалось излечиться от своего временного помешательства, и она опять стала той волевой, сильной женщиной, которую он так любил.
— Любимый!
Он услышал шепот и вернулся к кровати.
— Любовь моя!
Она улыбнулась ему в ответ. Она зевнула и протерла глаза:
— Они уже вернулись?
— Наши враги государства?
— А кто же еще?
— Нет. Если Тейна нет вместе с герцогом, я буду волноваться. — Гэйлон наклонился, чтобы поцеловать ее. — Ты уверена, что они не участвуют в заговоре против королевы?
Джессмин кивнула:
— Я уверена. Но только потому, что они не позволили мне первой задать этот вопрос. Ты очень рассержен?
— Ужасно. — Король снова поцеловал ее. — К счастью, леди Д'Лелан отбывает с ближайшим кораблем в далекие страны, на этом и закончится вся история.
— А если Дэви уедет с ней? — тихо спросила жена, глядя ему в глаза.
