таки смягчился и ответил по существу: — Строго говоря, комнаты я не сдаю.
— Содержишь сиротский приют? — радостно предположила Джемма. Конечно, как она сразу не догадалась? Элайджа непременно должен заниматься благотворительностью.
— Никаких детей! — отрезал герцог. — Предупреждаю, тебе может не понравиться. Да, я унаследовал заведение от отца и стараюсь его поддерживать. Но все равно стыжусь.
— Если стыдишься, то почему не продашь?
— Не так-то просто это сделать, — туманно заметил Элайджа и добавил: — Нам принадлежит стекольный завод на Кэки-стрит.
— О! — неопределенно отозвалась Джемма. — Крупное производство? И где же оно расположено?
— Здесь, в Спитлфилдзе.
Джемма немного подумала, сняла бриллиантовый кулон — подарок матери — и спрятала в глубокий карман на дверце. Конечно, Элайджа в обиду не даст, но все-таки лучше не рисковать.
— Маффет нас дождется?
— Непременно. Но при желании можно прогуляться пешком.
Гулять в Спитлфилдзе? Ни за что! Ее инстинкт самосохранения работал исправно.
Все вокруг казалось чужим и страшным. Магазины и лавочки сбились в кучу подобно шатким зубам старика: кривые, грязные, с протекающими крышами. Налево и направо тянулись узкие переулки, но дома нависали так низко, что солнце никогда не проникало под темные крыши. Темнота наваливалась густой вязкой массой.
Джемма негромко откашлялась.
— Элайджа…
— Да? — Он упорно продолжал смотреть в окно, хотя, кажется, почти не замечал окрестностей.
— Мне еще ни разу не доводилось бывать в Спитлфилдзе.
— Не волнуйся, ничего плохого не случится, я вполне в состоянии тебя защитить.
Она прикусила губу.
— Здесь безопасно, — успокоил он. — Конечно, по ночам разгуливать не стоит, но и толпы дикарей по улицам не бегают. Спитлфилдз — всего лишь район, где живут бедняки, и ничего больше. Они тоже люди: как могут, стараются заработать на пропитание, создать семью, вырастить детей. Правда, не всегда получается.
— Терпеть не могу, когда ты это делаешь, — серьезно, даже сурово упрекнула Джемма.
— Что именно? — не понял герцог.
— Вселяешь чувство вины, заставляешь чувствовать себя подлой.
— Даже и не думал.
— Наверное, это получается само собой. А ты никогда не устаешь от собственной правильности? От того, что всегда…
На красивом лице герцога появилось неприступно-холодное выражение.
— Всегда? Что всегда?
— Всегда точно знаешь, что надо делать. — Ей хотелось добавить: считаешь себя выше нас, легкомысленных смертных. Но увы, не хватило храбрости.
— Я ничем не лучше и не хуже остальных! — отрезал Элайджа. — Не раз мне случалось идти на компромисс, когда становилось ясно, что справедливый, человечный выбор отброшен за ненадобностью.
Экипаж замедлил ход и остановился.
— Не бойся, — повторил герцог, подал ей руку и постарался улыбнуться. — Надеюсь, будет интересно. Хочу, чтобы ты знала: есть на свете и такой Лондон.
— Зачем?
Лакей услужливо открыл дверь.
— Тебе придется продолжать дело, — мрачно пояснил герцог.
Сердце испуганно дрогнуло: Джемма мгновенно поняла, о чем речь, но сумела скрыть ужас.
Они вышли из кареты и ступили на булыжную мостовую, покрытую толстым слоем компоста из гниющих овощей. Казалось, кто-то положил матрас из конского волоса.
— Дальше экипаж не проедет, — предупредил Элайджа и крепко взял Джемму под руку. — Здесь недалеко.
Коу-кросс оказался одним из тех крошечных переулков, которые неожиданно выскакивают из-за угла, словно убегающий от лисы заяц. Этот отскочил влево и утонул в полумраке — точно так же, как все остальные, мелькавшие в окне кареты.
— Видишь? — насмешливо улыбнулся Элайджа. — Ни кто не прячется в подворотне, выжидая, когда появится герцогиня в драгоценностях.
Да, людей видно не было. Лишь на крыше полуразвалившегося дома устроилась стая ворон. Словно проповедники в черных одеяниях, они неодобрительно смотрели на прохожих и осуждающе каркали: судя по всему, остановившийся неподалеку богатый экипаж нарушал привычную картину.
— Почему так пусто? — растерянно спросила Джемма. Ей почему-то казалось, что жизнь бедняков протекает на улице. В газетах писали, что они готовят, спят и дерутся на глазах у всех. Но Кэки-стрит выглядела пустынной, кривой и заброшенной.
— Отдыхают, — ответил Элайджа, — работают, занимаются домашними делами. — Он посмотрел на жену с новым, неожиданным выражением. — Любят друг друга. Если ты недостаточно богат, чтобы иметь в своем распоряжении сотню комнат, то утром просыпаешься не один, а рядом с женщиной. Нередко возникают фантазии…
Джемма предпочла не развивать тему.
— А где твой стекольный завод?
— Дальше по улице и налево, — пояснил Элайджа, снова замыкаясь. Кажется, вопрос оказался неудачным.
— Так что же, пойдем в Коу-кросс? — жизнерадостно уточнила она.
К счастью, переулок оказался совсем не таким темным, каким представлялся издалека. Солнце все- таки сумело протиснуться между зданиями, обнявшимися, словно подвыпившие приятели. Элайджа направился вперед уверенно, с видом настоящего хозяина.
Переулок резко свернул в сторону и неожиданно оборвался.
— Ну, вот и пришли, — сообщил герцог.
Дом оказался самым большим в квартале, к тому же выглядел значительно лучше остальных. Собственно, зная, кому он принадлежит, трудно было ожидать иного. На крепкой дубовой двери висел ржавый молоток, однако Элайджа не стал стучать, а привычным жестом повернул ручку.
— Давным-давно перестал умолять, чтобы запирались, — с легкой досадой заметил он.
— А почему они этого не делают?
— Бесполезно. Если кто-то захочет войти, то никакой замок не остановит. Не забывай, это Спитлфилдз. Вот они и решили, что так проще: во всяком случае, дверь остается целой. А, Нэбби, доброе утро!
Навстречу, щурясь в темноте коридора, вышел невысокий полный человек.
— Ваша светлость! — радостно приветствовал он, узнав гостя. — Как приятно! Должно быть, приехали на день рождения. Неужели помните? Признаюсь, для нас большая честь. Калли будет счастлив. Невероятно счастлив!
Джемма не сомневалась, что Элайджа даже и не думал о празднике, однако сам он благоразумно смолчал, слегка подтолкнул ее вперед и светским тоном произнес:
— Мистер Нэбби, позволите ли представить мою жену, герцогиню?
Нэбби растерянно улыбнулся.
— Герцогиня! — восторженно пробормотал он. — Женщина! — И вдруг, словно вспомнив о хороших манерах, суетливо изобразил нечто среднее между реверансом и поклоном.
— Приятно познакомиться, — произнесла Джемма.
— Что за чудесный голос! — восторженно воскликнул Нэбби и склонил голову. — Сразу слышно, что
