— Да.
— Но мне ни разу в жизни не доводилось играть без доски, — задумчиво признался Элайджа.
— Не исключено, что ты проиграешь, — ехидно вставила Джемма.
Он уткнулся носом ей в ухо, и она едва не подпрыгнула.
— Сама проиграешь.
— Что ж, теоретически возможен и такой исход. — Неожиданно вместо носа в ухе оказался влажный кончик языка.
— Элайджа!
— Будем лежать рядом, как два средневековых надгробия.
— Что? — Он отвлекал, теребя губами ухо, в то время как большой палец нежно гладил шею.
— Знаешь старинные мраморные изваяния леди Уотсмит и ее супруга? Они торжественно возлежат, глядя в небо и молитвенно сложив руки. Нам предстоит то же самое… по крайней мере, до конца партии? — Конец фразы прозвучал шепотом.
— Хм, неопределенно произнесла Джемма, пытаясь сосредоточиться. Ничего не получалось: мысли разбегались, решительно отказываясь подчиняться. Поскольку она предусмотрительно устроилась на середине кровати, падения можно было не опасаться. Элайджа наслаждался, словно она представляла собой одно из лакомств, а о сопротивлении с завязанными глазами не приходилось даже мечтать. — Тебя это беспокоит? — наконец спросила она и повернула голову на голос.
— Ничуть. — Интонация подтверждала, что так оно и есть. — Как ты себя чувствуешь?
— Одиноко, — неуверенно ответила Джемма.
— Но ты же не одна. — Элайджа тихо рассмеялся, и смех почему-то показался обидным.
— Не нравится мне все это. — Джемма подняла руки, чтобы снять повязку, однако Элайджа каким-то образом узнал о ее намерении: мгновенно оказался сверху и поймал ладони.
— Нельзя изменять правила, — прошептал он и легко поцеловал ее в губы.
Сильное твердое тело придавило немалым весом, лишило воли и желания двигаться. Сквозь тонкий шелк сорочки ощущались и пуговицы на панталонах, и рельефно очерченные мускулы, и полный страсти сгусток мужественной энергии.
Раздражающая неопределенность и неуверенность переросла в новое, прежде неведомое эротическое ощущение. Элайджа удерживал руки Джеммы над головой, и от этого осознание собственной беспомощности могло бы усилиться, но ничего подобного не случилось.
Стремясь прильнуть каждой клеточкой, Джемма медленно вытянулась, потерлась, словно счастливая, готовая замурлыкать кошка, и не столько услышала, сколько всем существом почувствовала приглушенный стон любимого.
— Так лучше, — прошептала она. — Что ж, пожалуй, можно начать. Ты играешь белыми, так что первый ход за тобой. — Она слегка приподняла бедра.
— Надо установить регламент, — отозвался Элайджа томным глубоким голосом.
— Я подумала о том же.
— И что же ты предлагаешь?
— Как только игрок теряет фигуру, сразу получает утешительное очко и может требовать выполнения любого желания.
— А то, что ты делаешь сейчас, — это уже штраф или еще нет? — уточнил Элайджа. Джемма с удовольствием продолжала прижиматься и тереться.
— Можно сказать и так, — ответила она с притворной застенчивостью и опустилась на постель.
— Каждую фигуру? Но ведь может получиться…
— Двенадцать. А может быть, всего пять. Все зависит от твоего умений играть.
— Ничего подобного. Скорее, от умения держать в уме партию. — Он шутливо лизнул ее в кончик носа.
Джемма захихикала, как девчонка.
— Если подумать, — заметил Элайджа тоном строгого учителя, — то твоя тактика заключается в метании по доске и уничтожении моих фигур.
— Но ведь бывает, что удается выиграть ценой многочисленных жертв.
До сих пор Элайджа лежал неподвижно, предоставляя жене полную свободу нежиться и ласкаться, но сейчас слегка подался вперед, чтобы показать собственную силу. Всем своим разгоряченным телом Джемма почувствовала нетерпеливую страсть и обвила ногами бедра любимого.
Губы раскрылись навстречу, и Элайджа не заставил ждать.
Жадный поцелуй продолжался целую вечность. Наконец герцог отпустил на свободу руки жены, и та крепко обняла его за шею.
Оказывается, лучшие поцелуи рождаются вслепую. Джемма узнала вкус любимого и позволила ему по-хозяйски овладеть своим ртом, ощущая каждое движение и понимая, что происходит.
Сдержанный, полный холодного достоинства джентльмен бесследно исчез. В эту минуту в ее постели лежал не тот обходительный Элайджа, которого она знала, а совсем другой человек. Он скорее напоминал разбойника, набросившегося на невинную жертву, готового бесстыдно засунуть в рот леди язык и тут же потребовать большего.
Неожиданно, без единого слова, грубый незнакомец отстранился, и Джемма поняла, что он встал на колени, а потом почувствовала, что камзол полетел на пол. Она лежала неподвижно и взволнованно представляла мужа таким, каким увидела в римских термах.
За камзолом последовала рубашка.
— Прикоснись, — послышалось над ухом глухое рычание.
Джемма улыбнулась и упрямо сжала руки над головой.
— Разве ты уже получил право командовать? — уточнила она. — Насколько мне известно, белые начинают, а ты еще даже не сделал первый ход.
Элайджа проворчал что-то похожее на ругательство. Нет, не может быть, герцог никогда не позволял себе лишних слов.
— Пешка с17 — с15.
— Пожалуй, отвечу тем же: пешка с12 — с14.
— О Боже! — воскликнул Элайджа, пытаясь выровнять дыхание. — Совсем не могу думать, необходимо сосредоточиться. — Он всё еще нависал над ней, приподнявшись на коленях.
Джемма рассмеялась.
— Не вижу тебя!
— Знаю, — пробормотал Элайджа. — Но ведь повязка на глазах тебя больше не пугает?
— Нет.
Он исчез, а в следующее мгновение голос послышался в отдалении.
— Я сижу возле спинки кровати. Не хочешь ко мне?
Джемма осторожно поднялась. Без теплых прикосновений и страстных ласк она вновь почувствовала себя покинутой и беспомощной.
— Где ты? — Должно быть, в коротком вопросе послышалось искреннее беспокойство, потому что сильные руки тут же подхватили ее и посадили на колени.
— Здесь, — ответил Элайджа. — Держу тебя.
Одиночество и страх улетучились.
— Твой ход.
— Подожди минутку. — Он дотянулся до бутылки. Пальцы прикоснулись к губам, а за ними последовало горлышко. — Выпей! — приказал он.
Шампанское приятно освежило. Элайджа убрал бутылку, и несколько капель скользнули по подбородку на шею.
И снова появились пальцы, а за ними последовал язык.
— Элайджа, — выдохнула Джемма.
Он слизал струйки, и тело пронзила внезапная дрожь.
— Нравится?
— Твой ход. — Она постаралась стряхнуть наваждение.
