– Устаю. – Она вдруг надулась, насупилась, что для нее нормально. – Хотелось бы получше себя чувствовать.
– Случается, что ты теряешь ориентацию, спотыкаешься?
Кейтлин кивнула, закусив губу.
– Полагаю, доктор Хантер сообщил результаты анализов?
Она снова кивнула, избегая встречаться взглядом с консультантом, полезла в мягкую сумку под зебру, вытащила мобильник, принялась тыкать в кнопки, глядя на дисплей.
Глаза консультанта слегка округлились.
– Угу, – рассеянно промычала Кейтлин как будто про себя, – сообщил.
– Да, – поспешно подхватила Линн. – Он… сообщил нам новости… те… которые вы ему сообщили. Спасибо, что приняли нас так быстро.
Где-то на улице заверещала противоугонная сигнализация.
Доктор Грэнджер снова взглянул на Кейтлин, которая отправила текст и сунула трубку обратно в сумку.
– Необходимы срочные действия, – объявил он.
– Я как бы не совсем понимаю, что изменилось, – сказала она. – Можно разъяснить простыми словами? Типа для
Доктор улыбнулся:
– Постараюсь. Как тебе известно, последние шесть лет ты страдаешь первичным склеротическим холангитом.[6] Начальная умеренная, можно сказать, ювенильная форма в последнее время стремительно переходит в тяжелую, взрослую. Шесть лет мы старались держать процесс под контролем с помощью медикаментов и хирургического вмешательства, надеясь, что печень сама придет в норму, но такое случается крайне редко, и, к сожалению, в твоем случае этого не происходит. При нынешней степени поражения печени возникает опасность для жизни, если не принять решительных мер.
– Значит, я умираю? – пробормотала Кейтлин неожиданно слабым голосом.
Линн схватила ее за руку, крепко стиснула.
– Нет, милая, нет. Ни в коем случае. Все будет хорошо. – И оглянулась на доктора за поддержкой.
Тот бесстрастно ответил:
– Я договорился, что сегодня вечером тебя примут в Королевской больнице Южного Лондона и обследуют на предмет трансплантации.
– Ненавижу этот отстойник, – фыркнула Кейтлин.
– Эта больница лучшая в графстве, – заявил доктор. – Есть и другие, но отсюда обычно больных направляют в нее.
Кейтлин снова пошарила в сумке.
– Знаете, вечером я как бы занята. Мы с Люком в клуб идем. В музыкальный. Там будет оркестр, который я хочу видеть и слышать.
После краткого молчания консультант с удивившей Линн теплотой и заботой, на которую она считала его неспособным, сказал:
– Ты не совсем хорошо себя чувствуешь. Не стоит идти в клуб. Я хочу прямо сейчас отправить тебя в больницу и как можно скорее найти тебе новую печень.
Кейтлин посмотрела на него желтушными глазами:
– Что
Консультант сморщился в улыбке:
– Действительно интересуешься моим мнением?
– Да. Что значит
– Например, для начала, не чувствовать себя больной. Годится?
Девочка пожала плечами, кивнула, осмысливая сказанное.
– Ничего себе.
– Пересадка печени, – продолжал доктор, – даст тебе верный шанс на хорошее самочувствие и возвращение к нормальной жизни.
– А без пересадки? Скажем, вдруг не найдут подходящую печень?
Линн хотела вмешаться, сказать что-нибудь, объяснить дочери, что в таком случае будет. Но она знала, что надо молчать, заняв позицию стороннего наблюдателя.
– Тогда, – откровенно признал доктор, – я боюсь, ты умрешь. Думаю, времени мало осталось. В лучшем случае несколько месяцев. Может быть, меньше.
Все надолго умолкли. Линн почувствовала крепкое пожатие дочери и тоже изо всех сил стиснула ее руку.
– Умру? – переспросила Кейтлин дрожащим шепотом, потрясенно уставившись в глаза матери. Линн улыбнулась, не в силах в этот момент придумать, что сказать собственному ребенку. – Правда? Мам? Тебе уже сказали?
– Ты очень серьезно больна, дорогая. Если сделать пересадку, все будет хорошо. Ты поправишься. Сможешь жить нормальной жизнью.
Кейтлин молча сунула в рот палец, чего Линн давно не видала. Звякнул звоночек, из стоявшего рядом с принтером факса пополз лист бумаги.
– Я в Сеть заходила, – внезапно объявила Кейтлин. – Отыскала все про донорскую печень. Их у мертвых берут, правда?
– В большинстве случаев.
– Значит, в меня вставят печень мертвеца?
– Вообще нет никакой гарантии, что найдется подходящая для тебя печень.
Линн в шоке вытаращила глаза.
– То есть как?
– Вы обе должны усвоить, – сухо и деловито сказал доктор Грэнджер, внушив Линн страстное желание влепить ему пощечину, – что трансплантатов мало, а редкая группа крови Кейтлин тем более осложняет проблему. Все зависит от того, удастся ли мне добиться первоочередности. Надеюсь, удастся, хотя у нее формально хроническое заболевание, а приоритетом, как правило, пользуются больные с острой печеночной недостаточностью. Придется добиваться первого места, но шанс есть, так как девочка юная и в остальном здоровая.
– Значит, после пересадки я буду жить с печенью мертвой женщины?
– Или мужчины, – добавил доктор.
– Чего тут хорошего?
– Гораздо лучше другого исхода, детка, – подсказала Линн, пробуя снова взять дочь за руку, которая на этот раз резко отдернулась.
– Значит, печень возьмут у донора?
– Да, – подтвердил Нил Грэнджер.
– Значит, я до конца жизни буду помнить, что ношу в себе орган мертвого человека?
– Могу дать кое-что почитать, – предложил доктор. – В Королевской больнице сможешь обсудить проблему с социальными работниками и психологами. Но запомни одно очень важное обстоятельство. Любимых и родных умерших часто утешает, что они ушли не напрасно, погибли не совсем бессмысленно. Их кончина дала жизнь кому-то другому.
Кейтлин задумалась.
– Обалдеть! Вы хотите пересадить мне печень, чтобы кого-то утешить после смерти дочери или сына?
– Нет, я хочу пересадить тебе печень, чтобы тебя спасти.
– Жизнь убийственная, – пробормотала Кейтлин. – Просто убийственная.
– А смерть еще убийственнее, – заметил консультант.
