Натальные узлы
Неужели акушерки и в самом деле завязывают пуповину новорожденного в узел? Если нет, какую хирургическую процедуру они выполняют? И как это делалось в прошлом, до того как современная медицина стандартизировала данный процесс?
Пуповина состоит из заключенной в оболочку ткани студенистой консистенции (так называемый вартонов студень), в которой проходят три кровеносных сосуда. Завязать в узел пупочный канал невозможно — он слишком толстый. Сегодня, там, где в наличии имеются все необходимые медикаменты, для перетягивания пуповины используется пластиковый зажим — им закрывают доступ крови в пупочный канал. После этого пуповину прямо над зажимом перерезают ножницами. Если зажима под рукой не оказалось, можно использовать кусочек чистой веревки, полоску кожи или крепкую травинку. Вместо ножниц послужат нож, камень с острым краем или даже острые зубы. Через 3 дня зажим снимают, а кончик пуповины на 5—10-й день после родов засыхает и отваливается.
Насколько мне известно, новорожденному пуповину в узел никогда не завязывали, во всяком случае в моей акушерской практике такого не случалось. Сегодня при родах акушерка сдавливает пуповину двумя кровоостанавливающими зажимами. Потом стерильными хирургическими ножницами делает между зажимами разрез, отделяя плаценту. Примерно на расстоянии 2,5 см от пупочной впадины отрезанный конец пуповины ребенка перетягивают пластиковым зажимом. Торчащий кончик постепенно высыхает и через несколько дней отваливается. В прошлом применялись два других метода. В 1960-е годы, когда я осваивала акушерское дело, процедура перевязывания пуповины была такая же, только вместо зажима использовалось стерильное резиновое кольцо. В прежние времена акушерки перетягивали пуповину куском веревки.
Когда родилась наша дочь (около девяти лет назад), ей перетянули пуповину маленьким пластиковым зажимом. Через несколько дней кончик пуповины засох и отвалился сам, а зажиму мы придумали достойное применение: стали скреплять им пакет с мюсли. В этом качестве зажим прослужил нам несколько лет, а потом сломался, и нам пришлось рожать еще одного ребенка. Зажим от его пуповины служит нам по сей день.
Вжик!
Усекновение головы — это очень больно? Если да, то как долго отсеченная голова сознает, что ее отсекли?
Да, это больно. Степень страданий человека зависит от умения палача или отсутствия оного. В 1587 году в замке Фотерингей казнили королеву Марию Шотландскую. Неловкий палач сумел отсечь ей голову только с третьего удара, да и то потом еще ножом перерезал кожу и хрящи, чтобы работа считалась выполненной чисто. Когда топор первый раз опустился на шею Марии, она издала глубокий протяжный стон, и объятые ужасом свидетели казни поняли, что королева испытывает нестерпимые муки. Как долго человек остается в сознании, после того как его обезглавили? Во Франции, в годы господства гильотины, некоторых из приговоренных просили моргать до тех пор, пока они остаются в сознании после того, как им на шею опустился нож. Как сообщают, после отсечения головы моргали до 30 секунд, хотя трудно сказать, был ли то нервный рефлекс, или моргание происходило по воле казненного. В большинстве стран, где современная наука могла бы дать ответ на этот вопрос, казнь через усекновение головы давно не практикуется в качестве законной меры наказания.
Французский химик Антуан Лавуазье (1743—1794) стал жертвой революции и был приговорен к гильотине. Перед казнью он попросил друзей проследить, сколько раз он моргнет, после того как ему отсекут голову. Говорят, отсеченная голова моргала в течение 15 секунд.
История об Антуане Лавуазье, до последних мгновений жизни продолжавшего героически служить науке, звучала неоднократно, но, к сожалению, она не подтверждена фактами. О ней не упоминается ни в найденных нами исторических документах, оставленных его современниками, ни в биографических очерках Лавуазье. Однако, как указывалось выше, предпринимались попытки доказать, что отсеченная голова некоторое время сохраняет сознание. Ниже представлены наиболее достоверные, на мой взгляд, сведения по данному вопросу. Автор-составитель Весьма подробно этот феномен описал доктор Борё. В идеальных условиях он провел опыт с головой убийцы Лангиля, гильотинированного в половине шестого утра 28 июня 1905 года (этот факт описан в книге Алистера Кершо «A History of the Guillotine», который взял данные из источника: «Archives d'Anthropologie Criminelle», 1905). «Вот что мне удалось наблюдать сразу же после обезглавливания: 5–6 секунд веки и губы гильотинированного дергались с ритмичной конвульсивностью… Я подождал несколько секунд. Спазматическое подергивание прекратилось. Черты лица разгладились, веки приспустились, так что видны были только конъюнктивы глаз, точно как у только что скончавшегося человека или умирающих, которых мне, по роду моей профессии, приходится наблюдать ежедневно. Звучным резким голосом я окликнул: «Лангиль!» — и увидел, как веки медленно, без судорожного подергивания, поднялись… В следующее мгновение глаза Лангиля приковались к моим, зрачки сами собой сфокусировались… Спустя несколько секунд его веки вновь медленно и плавно опустились, а лицо приобрело то же выражение, каким оно было до того, как я окликнул казненного. Я вновь выкрикнул имя Лангиля, и опять его веки медленно и плавно поднялись, а глаза, вне сомнения, живые, самопроизвольно воззрились на меня, возможно, даже еще более пристально, чем в первый раз. Потом веки в очередной раз опустились, но теперь уже почти не закрывая глаз. Я попробовал в третий раз окликнуть казненного, однако он не отреагировал. Его взгляд стал стеклянным, как у мертвеца. Я скрупулезно пересказал то, что мне пришлось наблюдать. Весь опыт длился 25–30 секунд».
Если и впрямь отсеченная голова некоторое время сохраняет сознание, тогда описанный ниже ритуал можно считать гуманным — при условии, что его исполняют с целью убедить умирающего, будто тот возносится на небеса.
По словам доктора Ливингстона, африканцам, которых он встречал, было известно, что при обезглавливании приговоренный не сразу терял сознание. Он рассказывал, что они сгибали упругое молодое деревце и привязывали к нему веревками за уши человека, которому собирались отрубить голову, — чтобы у казнимого в последние мгновения сознания создавалось впечатление, будто он летит.
