слова любви. Но что он испытывает к ней? Он говорил, что после возникнут обязательства. Но что это означает?
Она проглотила любовные признания и успешно продемонстрировала дразнящую улыбку.
— Неужели в первый раз? Когда у подростков играют гормоны, то какой там безопасный секс!
— Даже тогда. — Линия окаменевшего подбородка стала чуть мягче, настороженность в глазах сменилась озабоченностью. Его руки стали нежнее, он провел большими пальцами по ее щекам. — С тобой все в порядке?
— Да, все нормально. Спасибо, что спрашиваешь. Она улыбнулась, его большие пальцы замерли в уголках ее рта. Мгновение она наслаждалась его лаской, покуда с унылой гримасой он не отодвинул ее. Провел рукой по лицу и пробормотал что-то насчет большой постели и старинных простыней. — Пардон?
— Я предполагал устроиться в другой обстановке.
В кровати, к примеру, и, возможно, даже с небольшой прелюдией.
Парис выпрямилась.
— Две недели прелюдии — довольно приличный срок.
— Вернее было бы сказать — шесть лет.
От удивления она отшатнулась, но Джек тут же подтащил ее к себе, обвив рукой за плечи.
— Ты шесть лет думал обо мне? — медленно уточнила она.
— Не скажу, что каждую минуту, — он провел рукой по ее волосам, — но излишне часто.
Его рука замерла, послышался тяжелый вздох.
— Ты была совсем ребенком. И просто не могла понимать, чего требуешь.
— Мне было восемнадцать, и я прекрасно знала, чего требую.
— На вечеринке ты разошлась и была настроена на дальнейшие развлечения. А я подвернулся под руку, плюс обычное любопытство, конечно.
— Ох, Джек, нет. — Парис села и торжественно покачала головой. — Я тебе и тогда говорила. Мне был нужен именно ты.
— Так сильно, что при малейшем препятствии ты собрала вещички и ускакала в Лондон?
— Ты, видимо, ожидал, что я буду болтаться поблизости в ожидании, когда твое мнение изменится?
— Нет. Я ничего не ждал от тебя, принцесса. — Одним пальцем он повернул ее лицо к себе и поцеловал в лоб. — И прилагаю, кстати, немыслимые старания, чтобы не изменить этому принципу.
И слова, и бесцеремонность жеста больно задели Парис, но она опустила голову, притворяясь, что занята расползшимися в стороны полами рубашки. Не надо ему знать, как ей обидно. Из того, что он говорил раньше, она сделала вывод, что за последние несколько недель они сильно продвинулись в своих отношениях. Прими к сведению намек, Парис. Не жди от него слишком многого.
Обеими руками она пригладила рубашку и выдала одну из лучших своих улыбок, говорящих, что все в порядке.
— Тем не менее я от тебя кое-чего ожидаю.
Джек застыл.
— Надеюсь, что ты способен выполнить свое обещание относительно угощения.
Он молчал и смотрел на нее так пристально, что она растерялась.
— И это все, чего ты хочешь? — спросил он.
Сердце Парис упало. Неужели ошиблась? Предлагали ли его бездонные глаза больше, чем обед, больше, чем его тело? Она склонилась к нему, коснулась кончиками пальцев его рта.
— Я хочу тебя, — тихо призналась она, но гордость побудила ее вскочить. Не может она больше притворяться похотливой девкой, не требующей ничего, кроме удовлетворения физических потребностей. Стоит выдержать некоторую дистанцию. — Я пойду в душ, а потом посмотрим, что там с едой.
В ответ — молчание. Затылком она чувствовала его взгляд, призывающий остановиться и оглянуться. Запахнув болтающуюся на ней рубашку поплотнее, она небрежно подняла плечико.
— Если ты все еще в настроении.
— Почему нет?
Парис не знала, как реагировать. Эмоции ее явно выбились из привычной колеи, что неудивительно. Сколько уже их крутили, вертели, сбивали в кучу, странно, что они совсем не исчезли за последнее время.
Чего он от нее хочет? Взаимоотношений с какими-то обязательствами. Ну, и как прикажете это понимать? Надо сматываться отсюда поскорее, пока она не совершила что-нибудь безнадежно дурацкое, отдающее дешевой мелодрамой — например, расплакалась.
— Я иду в душ, — пробормотала она и исчезла раньше, чем Джек успел ответить.
Так в чем же суть?
Джек метался по кухне, хлопая дверцами шкафов, открывая ящики и тут же забывая, что он ищет. Скреб подбородок и облокачивался на стойку, призывая себя к выдержке. Отдаленный шум воды врывался в окружающее его затянувшееся молчание. Удручающие размышления лезли в голову, не отпуская ни на минуту.
Максимум десять секунд — и он окажется в ванной, откинет занавеску в сторону. Еще десять, и ее влажное, пахнущее мылом тело будет прижато к кафельным плиткам. А он будет, слившись с ней, выпытывать правду. Он глухо выругался, вцепившись в стойку побелевшими пальцами.
И что он докажет?
Ничего, кроме того, что уже и так ясно. Одним небрежным пожатием плеч она способна превратить его в ненормального. Не может он больше слушать ее вымученные заявления о том, что она его хочет.
Как сильно? И надолго ли?
Ему надо знать, и он узнает… но не в ближайшие несколько секунд и не голый. Пренебрежительно фыркнув, он признался себе, что может требовать правды хоть всю ночь напролет, а после вспомнить только невероятное ощущение от близости, дикое упоение от ее стонов, радость узнавания своего имени на ее губах.
Черт! Он сжал пальцами горбинку носа, крепко зажмурил глаза и со свистом выдохнул. Проклятье! Надо что-то делать помимо того, чтобы вспоминать. Кофе!
Внезапно его осенило, что он ищет. Растворимый она терпеть не может, где-то должна быть кофемолка. Он более осознанно начал шарить по шкафам и нашел искомое среди множества других электроприборов.
Повод для удовлетворения налицо — чудо техники все еще упаковано, и в коробке лежит подробная инструкция.
Запустив процесс изготовления бодрящего напитка, он открыл холодильник и исследовал его содержимое.
Яйца, ветчины нет — первоначальное решение отпадает.
Можно приготовить оладьи. Отыскав где-то половину нужных ингредиентов, Джек ощутил покалывание в спине и понял, что она тут, наблюдает за ним. С нарочитой предосторожностью выпрямившись, он напомнил себе, что следует набраться терпения. Не позволять ей растоптать все его благие намерения.
Он обернулся. Она стоит в дверном проеме: волосы упали на лицо, кожа мягкая и розовая после душа.
Бледно-розовый халат, видимо, надет на голое тело.
Его инстинкты встрепенулись, взбодрилась и поднялась его плоть. Но Парис отвернулась, защищающимся жестом скрестив руки на груди.
Джек мысленно надавал себе пощечин и вернулся к прерванному занятию. Несколько секунд было потрачено на безуспешные усилия, после чего он понял, что пришел в себя еще не до конца. Похоже, он ищет муку в холодильнике.
— Где у тебя мука?
Парис беспомощно пожала плечами. Зачем ему мука?
— Она есть?
