— И долго пробыли на воле? — покачал головой Ник. Именно из-за них Андрей прессовал отца Марии. Нике, понявшей теперь совершенно точно, что Никиту действительно ищут, показалось, что ее сердце ударилось обо что-то острое и обмазанное медленнодействующим ядом.
А ведущий все торжественнее и торжественнее продолжал:
— Организаторы приняли решение продолжать благотворительный вечер, поскольку деньги, собранные во время него, будут перенаправлены детским домам и… — на этом парень выключил телевизор, подошел к окну и долго смотрел на длинную пустую улицу с неработающими фонарями. Только где-то вдалеке каким-то чудом работал один-единственный фонарь.
Ника не решалась подойти к нему — так и сидела на диване, глядя в пустой экран. Ей казалось, что прямо сейчас спецназ начнет ломиться в дверь.
— Хозяйки долго не будет? — спросил Кларский, наконец. То, как он переживал за брата, видно не было, по крайней мере, внешне парень оставался совершенно спокойным. Но если бы кто-то догадался заглянуть ему в душу, то поразился тем черным краскам, которыми она была измазана — словно несмышленый ребенок сажей.
— Долго… А что?
— Не знаю, сколько мне здесь надо будет оставаться. — Ответил Никита и ушел на кухню, где долго и жадно пил холодную воду. Нике было жутковато находиться вместе с ним под одной крышей, но о своем решении помочь девушка не жалела. Она только боялась, что их все-таки найдут — вот прямо сейчас возьмут и найдут! Ника даже у Кларского спросила робко — может ли это случиться, на что он невесело сказал, что случиться может все, что угодно.
— Позвони домой и скажи родителям, что ночью тебя не будет. — Велел он ей. Никите неожиданно вспомнился ее забавный папа-рыбак и энергичная мама-стоматолог. И их уютная кухня.
Девушка покорно кивнула.
Чуть позже Ник почти мгновенно заснул на диване, а она сидела на полу рядом с ним, скрестив ноги, и рисовала его портрет простым карандашом на тетрадном листочке в клеточку. Выходило плохо, и у Ники получилось несколько вариантов спящего Никиты. Спал он на спине, заложив одну руку за голову, и казалось, что в любой момент может резко подняться. Только на последнем портрете девушке показалось, что он сумела предать это на бумаге. Как и уставшее выражение каменного лица, которое все равно казалось симпатичным.
'Спи-спи. Блин, не хочу, чтобы он уезжал, — с тоской подумала она, откладывая в сторону карандаш и листы. Ника все отчетливее понимала, что ей не хочется, чтобы ее персональный Укроп куда-то там уезжал. Нет, он, конечно, точно преступник — ни много, ни мало, брат главы Пристнаских, и занимался темными делишками, той же наркотой, но все равно, это так странно. И страшно. Ник выглядит обыкновенным парнем! Нет, даже милым.
Он вновь взглянула в его лицо. Спал парень бесшумно, словно не дышал.
'Ну и для чего ты сломал себе жизнь?', — подумала отстраненно девушка и нанесла еще пару штрихов к последнему варианту его портрета.
Сфотографировать его она не додумалась, за что потом долго ругала себя, потому как с тех пор могла смотреть только на собственноручные портреты Никиты. Общих фото у них, естественно, не было, и быть не могло. А на социальных сетях парень не регистрировался. Конечно, Никита хорошо запечатлелся и в ее памяти, но снимков все равно не хватало. А еще больше — не хватало его самого.
Девушка вырвала из тетрадки еще один листок и все тем же карандашом скоро и умело набросала свой собственный автопортрет.
'
Чуть подумав, она наклонилась к спящему парню и поднесла к его губам и носу пальцы. Нике захотелось узнать, какое у Укопа его почти неслышное дыхание — горячее или холодное?
— Я еще не умер, — отозвался тут же молодой человек, недовольно открыв глаза и резко поднявшись. Ника отшатнулась. А Ник стал скидывать с себя рубашку — ему стало жарко.
— Не надейся, девочка.
— Дурак что ли? — тут же обиделась она. Смерти Никите она не желала совершенно. Хотя он, конечно, заслуживал того, чтобы его пару раз хорошенько приложили по ребрам за хамство.
— Спи. — Приказал он ей.
— Не хочу. — Ника внимательно изучала его обнаженный торс, на котором виднелось достаточное количество шрамов. Ей опять стало его жалко.
— Мне что, тебе колыбельные петь? — спросил Кларский у Ники сердито.
— Да.
— Что ты там сказала?
— Я ложусь спать. — Торопливо сказала она.
Он выключил свет и заставил лечь ее на диван, на расстоянии от себя, а в двенадцать дня вновь распахнул покрасневшие от усталости и беспокойных снов глаза от того, что наглая девчонка обняла его и уткнулась носом в плечо.
'Достала', — подумал Ник. На ангела Ника не походила ни на йоту. Скорее на ведьму с малиновыми губами.
Теперь спящая Ника лежала рядом с ним — в отличие от парня разбудить ее было крайне сложно — и тихо сопела. Никита редко видел рядом с собой спящих людей, предпочитая, чтобы и его предающегося снам никто не видел. Спящий — значит беззащитный. Март часто говорил так. Он все же не зря прошел зону.
Налюбовавшись на девушку вдоволь, Никита встал, потянулся, разминая затекшие мышцы, и неожиданно наткнулся на собственные портреты, валяющиеся на полу — аккуратностью Ника никогда не страдала.
Через некоторое время парень, воспользовавшись домашним телефоном, позвонил одному из проверенных людей Марта, работающих в милиции. Тот тут же торопливо сказал, что за ночь поймали всех тех, ради кого, собственно, устраивали 'Перехват', и посоветовал скрыться из города немедленно. Ника к этому времени тоже уже проснулась — Ник разбудил ее своим голосом.
Девушка мгновенно поняла, что он сейчас уедет, и, как только увидела парня, вместо 'Доброго утра' выпалила совершенно другое:
— Никит, возьми меня с собой!
— Заткнись. — Тут же сказал он. Глаза его стали из сосредоточенных растерянными. — Ты хотя бы иногда думай, что говоришь.
Кларский вышел из комнаты, а когда через пару минут вернулся, девушка снова пристала к нему.
— Никита.
— Что еще?
— Ты мне нравишься. — Скороговоркой Ника, как будто бы готовилась сказать эту фразу всю ночь. Парень, услышав это, расхохотался, правда, совеем невесело.
— Чего смешного? — закричала она тут же, топнув ногой. Ника все еще боялась, что сейчас к ним ворвутся люди с автоматами.
— Совсем ничего. Иди сюда, маленькая стервочка, — притянул к себе девушку Никита, внезапно захотевший ласки и тепла. — Иди ко мне. Иди.
Он жестко, требовательно и как-то совсем не романтично и не нежно поцеловал ее, чувствуя, что она не сопротивляется и даже боязливо отвечает на поцелуй, и так же внезапно отпустил — даже оттолкнул. Потому как понял, что если поцелуй затянется, он долго еще не выйдет из этой квартиры. Ник боялся, что не сможет себя контролировать.
— Это очень смешно. — Кивнул он. — Поверь. Очень. Деньги, что обещал, я перечислил все. И добавил немного. Купи себе что-нибудь стоящее.
Как оказалось позже — добавил Ник вовсе не немного…
— Ну не уезжай, — почти с мольбой сказала Ника, глядя, как загипнотизированная, на его губы.
— Почему?
