Мой идеальный смерч

— Держи, — вручил он мне его и так же быстро записал мой номер для своей Кати. — Все, нам пора. Меня ждут. Катя, пошли. Пока, Маша!

— Пока! — помахала мне Катя. — Надеюсь, мы встретимся!

— Я тоже! Счастливо! Я тебе позвоню!

Парень вновь поцеловал ее, и потащил за собой, уверенно пробираясь сквозь толпу. Рук они так ни разу и не расцепили.

Я повертела в руках бумажку с ее номером телефона. Блин, надо было в телефон сразу забить, а то я эту бумажку потеряю. На всякий случай я запихала ее поглубже в карман джинсовых бридж.

Мне кажется, тот парень в капюшоне — классный чувак, и с ним, наверное, интересно общаться. Эх, жаль, имени его так я и не узнала его имени. Повезло Катьке. Но мне повезло больше. У меня есть Дэн. По крайней мере, я надеюсь, что он у меня еще есть. Во что бы то ни стало, я должна сейчас найти его и попытаться вернуть. Почему-то концерт 'На краю' казался мне неким рубежом — или я сегодня найду Дениса и все ему объясню, или мы навсегда потеряем друг друга.

Около Сцены N 2, к самому ограждению фан-зоны которой я со своим почти всемогущим золотым браслетом пробралась без проблем, народа было не слишком много — основная масса спешила к первой сцене, где вот-вот должно было начаться грандиозное открытие фестиваля. Вторая сцена, сияющая логотипом фестиваля, действительно была пока еще относительно пуста. Музыкантов никаких не было, и по ней изредка ходили техники.

Я обеспокоенно вертела головой, ища отчаянным взглядом Марину, Ланде и их компанию. Но никого, даже отдаленно похожих на них, не наблюдалось. Рядом стояли какие-то парни с пивом, а ближе всех ко мне — худой подросток лет шестнадцати в балахоне с символикой 'На краю', как и я, напряженно тыкающий длинным пальцем в мобильник, и я даже не смогла понять, парень это или девушка. Но это точно была не Маринка. И куда она только пропала?

Я пробовала дозвониться до подруги, но, увы, мне это не удалось — ее телефон оказался толи выключенным, толи вне зоны действия. Это заставило меня дико нервничать. Когда я набрала номер Ланде, то занервничала еще больше — у него мобильник тоже не отзывался. И я, совсем не выдержав, набрала Дэна, уже в который раз, чтобы вновь послушать механический голос автоответчика.

Я застыла у ограждения, перекрывающего вход на сцену, и мои губы сами по себе тоскливо скривились. И что делать? Бежать к первой сцене? К выходу? Где искать моего Смерча? Где?!

— О! Это чего еще такое? — вдруг спросил один из парней, глушащий неподалеку банку пива.

— Чего? Ты о чем? — не понял его друг.

— Вроде открытие на Сцене N 1 через полчаса, а на второй тоже уже музыканты появляются. Офигеть!

— Так может, техники?

— Ага, с инструментами. Техники-гитаристы. Ты такой умный, — заржал парень с пивом и вдруг подавился, забрызгав напитком друга. — Млин, ты глянь! Глянь, да это 'На краю'!

Я и подросток рядом встрепенулись, как охотничьи собаки, почуявшие добычу. Да и все остальные стали с огромным изумлением глядеть в сторону сцены.

На мгновение у меня кровь застыла в жилах и превратилась в жидкий металл, затем в ванильное молоко, а потом и вовсе в радиоактивный цветочный воздух.

Почему? Да потому что на сцене появился Кей с гитарой наперевес(6). А следом за ним — остальные музыканты 'На краю', совершенно не обращающие внимания на то, что сцена в общем-то пока что еще не должна 'использоваться по назначению'.

— Ломать-копать, — выдохнул парень с пивом, — вот это тема! Это, типа, сюрприз?

— Это, типа, концерт! Вот чуваки чего вытворяют! Сейчас Кей зажжет воздух! Кей! Давай!

Я в удивлении уставилась вперед, не понимая, почему музыканты появились на сцене, а ко мне совершенно неожиданно подошел незнакомый парень, симпатичный и с красными дредами, сверился с фото в руках и спросил без всякого стеснения, вогнав меня в густую чащу дикого ступора:

— А тебя и искать долго не надо! Ты Маша Бурундукова?

— А?

Меня тут же посетило чувство потрясающего по силе дежавю.

— Бурундук — это ты? — уточнил еще раз молодой человек. Подросток рядом удивленно глянул в нашу сторону. По-моему, он очень хотел бы быть Машей Бурундуковой.

— Я, — меня словно пыльным мешком по голове огрели. И я уже совсем не обижалась на это дурное прозвище. — Да, я. А что? Что случилось??

— Меня тут один человечек послал, — весьма туманно выразился парень. — Короче, пошли за ограждение, Маша.

— Зачем??

— Затем! Пошли! Давай, времени мало.

'Иди! Дуреха, иди! Его послал Денис!!', — с космической скоростью сообщили мне головастики, которых уже трясло из-за нервов так же сильно, как и мои пальцы, которые, несмотря на жару и солнце стали холодными.

— Ну, ты идешь? — кинул короткий взгляд парень с красными дредами в сторону сцены и подергал себя за светло-золотой пропуск, болтающийся на его груди — точно такой же, как у парня Кати. — Да не бойся ты, ничего я тебе не сделаю.

Мы под настороженными, но не агрессивными взглядами охраняющих сцену ребят в форме, прошли за ограждение и оказались в непосредственной близи от музыкантов. Каким-то расчудесным образом за нами следом просочился и подросток в балахоне. На него никто не обращал внимания, и он был жутко доволен.

— Да что такое? — ошарашенно спросила я у парня с дредами. Это что, чудо?

— Ничего, — ухмыльнулся он. — Смотри на сцену, Маша. И внимательно слушай.

— Да в чем дело-то?!

— В тебе, видимо, — невозмутимо отозвался парень.

Беловолосый солист 'На краю', облаченный в темную мрачную одежду — штаны с цепями и заклепками и черную футболку с рукавами до локтей и пугающим кровавым рисунком на спине, остановился посредине сцены, напротив микрофона. Он внимательно оглядел нежно-салатовыми — это я уже потом разглядела — пугающими глазами людей, столпившихся у ограждения. Затем его взгляд остановился на нас. Кажется, он остался доволен.

— Это песня для девушки моего друга, — неспешно сказал музыкант в микрофон, обхватив его обеими руками. — Я надеюсь, что она слышит меня.

Я навострила ушки. Надо же, кому-то повезло — сам Кей будет кому-то петь песню, вот бы мне так…

'Дура разэдакая, это и так тебе!', — заорал самый умный головастик, и я прикрыла губы ладонью. Если это то, о чем я думаю — это просто невероятно!!

— Ее зовут Маша, — продолжал неспешно Кей, осторожно касаясь пальцами струн своей гитары. — И мой друг любит называть ее Чипом или Бурундучком. Он говорил мне вчера, что без ума от нее. Давно не видел ее и сильно скучает. Романтика — это такая лажа, ребята, но если в сердце запустит свою когтистую лапу штука по имени 'любовь', будет фигово. 'Люблю' — куда сильнее, чем 'хочу'. Это тройное 'хочу' — хочу не только тело, а еще и разум, и душу. И да, еще одно 'хочу'. Хочу, чтобы второй человек так же сильно желал обладать мною и всеми моими тремя составляющими. А еще 'люблю' — это бесконечное самопожертвование и прощение. Если любишь — реально любишь — ты простишь. Не сможешь простить — любовь была больной. Маша, подумай.

Уверенный, сильный голос Кея громко разносился по воздуху, и когда он говорил о любви, моих рук коснулся волшебный холод, словно меня за руку взял Князь льдов и морозов, и, распространяясь от запястий к предплечьям, холод далее заскользил по плечам, шее, спине, животу и даже по ногам. Он коснулся легких, и дышать мне стало немного тяжело, однако тяжесть эта была не смертельная, а приятная, предвещающая что-то новое и очень важное.

Подросток, пол которого я так и не определила, стоял рядом, вцепившись тонкими пальцами одной руки за запястье другой и большими глазами продолжал смотреть на фронтмэна 'На краю'. Явно какой-то