или болтать о всяких глупостях, о которых кое-кому было бы потом стыдно даже вспоминать.
- Если бы кто-нибудь услышал, о чем мы говорим, о нас бы точно подумали, что мы женские образы Бивиса и Батхеда', - пошутила однажды Катя, когда они вдвоем сидели у нее на даче и несли кошмарные глупости про парней.
- Тогда я была бы беловолосым Бивисом? Да не за что!' - тут же возмутилась Нинка.
- Почему? - спросила Катя, щелкая семечки.
- Он еще тупее, чем Батхед!
Тогда Нинка и поняла, что по-настоящему близкие друзья - это те, рядом с которыми не стыдно нести чушь и кривляться, и вообще быть естественной насколько это возможно рядом с другим человеком. Идиотское совместное время препровождение - один из залогов крепкой дружбы. По крайней мере, так считала Журавль. Рядом с Ирой у нее не всегда получалось болтать ерунду и полностью расслабиться. Может быть, Ирка чувствовала, что отношение Нинки к ней не такое, как к Кате, и это раздражало ее и злило. Бывшая подруга девушек имела не самый простой характер. А Радова никогда о таком даже не задумывалась об этом - ей все всегда виделось в более радужных тонах, чем это было на самом деле. А еще она все-таки была слишком правильной, и Иру, как она однажды призналась Нинке, когда они были не совсем трезвыми, это порою раздражало.
- Ее наивность порой похожа на тупость, не находишь? - спросила как-то девушка у Нины.
- Не-а. Зато она милая, - рассеяно отвечала Журавль, задумчиво выдыхая табачный дым. В те далекие четырнадцать она часто баловалась сигаретами - Ирка уговорила, да и самой Нинке хотелось попробовать все на свете. Ирка пробовала уговорить и Катю, но та с ходу заявила, что 'это вредно, и она не хочет', поэтому девушка даже и не знала о тайном пристрастии подружек.
Первая сигарета, первое пиво, первая тусовка с мальчиками у кого-то на свободной даче, 'когда предки не знали' - все это прошло без Кати, которую в это время учили какой-нибудь очередной фигне знакомые Томаса, такие же чудики, как и он сам, или которую водили по галереям, или по выставкам, или даже по ночным клубам. Тогда Нинка многое скрывала от Катрины. Не потому, что хотела говорить, а потому что ей было стыдно, неловко признаваться, что она, Нина, пила крепкое пиво с местной шпаной - первыми хулиганами класса, где-нибудь за гаражами или вместе с Иркой пробовала 'косячок' в клубе, куда их пропустили по знакомству.
А ведь было в ее жизни и такое. Гламурная краса появилась далеко не сразу. В раннем подростковом возрасте Нина и Ирина вели себя не так подобающе, как это нужно было двум первым ученицам класса, которых хвалили все преподаватели школы. Они больше походили на хулиганок. Ирка подбивала, Нинка загоралась и делала, Катя любовалась результатами или просто не догадывалась о том, чем занимаются лучшие подружки. Потом Нинка поняла, что Ире даже доставлял удовольствие тот факт, что только они вдвоем посвящены в какие-то тайны, а милашка Катька остается в неведении и живет в своем мире, созданным родственниками и друзьями семьи. Люди всегда стремятся образоваться в пары, троим дружить, одинаково ценя друг друга - сложно.
А Журавль с самого детства больше тянулась именно не к Ирине, а к Кате, спокойной, понимающей и даже какой-то родной.
Однажды Катя увидела - совершенно случайно - как Нинка курит, стоя в компании взрослых уже молодых людей, один из которых норовит по-хозяйски обнять ее за талию. Радова случайно проезжала в машине мимо компании, и блондинка надолго запомнила ее укоряющий взгляд, ведь Кате она сказала, что идет в гости к двоюродному деду. Катрина ничего не сказала ей, сделала вид, что не видела, но расстроилась и обиделась.
- Нин, будешь? - протянула длинную тонкую сигарету подруге Ира на следующее утро.
- Не-а, я все, - откликнулась Нинка.
- Что все? - не поняла та.
- Завязываю, Ирка, - улыбнулась та. - Курить - это невероятно тупо и не модно.
Кажется, Ира поняла, почему подруга бросила курить. То, что на Журавлика большее влияние имеет не она, а Радова, раздражало ее.
Кстати, впоследствии только Катя могла (и может до сих пор) остановить Нинку от каких-то необдуманных действий или попросить ее сделать что-то хорошее. Правда, только в том случае, если это не связано с самой Катриной Томасовной. Так, Катя упросила блондинку еще в школе не мстить одной девочке, которую считала очень хорошей, оставить в покое парня, который своим поведением раздражал Нинку, или не искать Иру после той самой памятной ссоры. А ведь тогда двух влюбленных голубков Нина мечтала убить - видела, как тяжело было ее Катьке. Хотя блондинка все же натравила следующим летом двух влюбленных в нее бугаев из класса, и они вместе с друзьями встретили дегенерата Максима. Кажется, ему сломали руку.
- Ты задумалась о своем поведении, моя непостоянная крошка? - прошипел Келла около Нинкиного уха.
- Отпусти меня, - умудрилась укусить его за руку девушка и наградила молодого человека десятком сложнейших лексических конструкций, используя большое количество нецензурных слов.
- Закрой рот, - гаркнул на нее синеволосый, продолжая удерживать, - ты девушка, а не матрос!
- Лучше быть матросом, чем тобой, рыло! - яростно прокричала Нинка. Обычно никто не решался повышать на нее голос - разве что собственный папа. Но дядя Витя так сильно орал всего лишь пару раз в год, а в остальное время просто нудел и хмыкал. А Келла явно перегибал палку.
- Пошли в машину, ты мне там все про своих 'мальчиков' расскажешь, - поволок ее к своему средству передвижения молодой человек, тоже, впрочем, начиная остывать - все же на эту высокую стройную особу он не мог долго злиться. К тому же держать ее за руки было чертовски приятно.
- Тошнотворный кабан! - выдала ему Нинка тут же, нанося сокрушительный удар рукой ему в плечо. Сокрушительный для самой девушки - она чуть не вывихнула запястье.
- Осторожнее, сумасшедшая! - обеспокоился Келла, опять поймал ее запястье и слегка укусил его.
В это время в автопарке очень не вовремя появился один из гостей мэра, совмещающий ученую деятельность с депутатским креслом. Сухонький старичок в больших круглых очках и во фраке, который, казалось, был сшит лет эдак двести пятьдесят назад, укоризненно смотрел на парочку уже минуты три.
- Что вы деваете? Моводые вюди! Моводые вюююди? - не выговаривал старичок пару звуков.
'Моводые вюди' очень нехорошо посмотрели на дедушку, а также на его богато одетых спутниц - дородных дам, одна из которых размахивала почему-то огромным веером.
- Вы довны вефти себя тифе - это ведь обфественное мевто! Кувьтувный дом кувьтувных вюдей! - начал вещать старичок. Ему явно не нравилось поведение парочки.
- Знаю я одну хорошенькую рифму для слова 'вюдей', - многообещающе свела брови к переносице блондинка. Келла хмыкнул. Он тоже знал. Это матерное слово знали все, за исключением престарелого депутата, который оказался еще и глуховатым.
- Вот именно, Авдей Петрович! Бескультурщина! Наприглашала Лизонька бандитов всяких, разбаловал ее наш дорогой градоправитель, - поддержала его тетка с веером, отлично разбираясь в шепелявой речи.
- Наш бомонд обречен, - пискляво согласилась ее спутница. - Вы посмотрите на этого парня! Он поклонник тех дегенератов, которые прыгали на соседней сцене! Молодежь, минуя взросление, сразу же входит в стадию маразма!
- Вы должны вести себя подобающе! - хором сказали дамы Келле и Ниночке.
Общий враг объединяет - и Келла с Ниночкой, позабыв о том, что только что мечтали убить друг друга, угрюмо уставились на возмущающихся.
- Подобающе? - высокомерно подняла тонкие брови блондинка, - а не пошли бы вы в... - и далее она назвала конечный адрес назначения пешего тура, добавив эпитет 'грязная'. Женщины ахнули.
- Нет, девуфка, - покровительственно произнес старичок Авдей Петрович. - Вы ведете себя не как в Еввопе. - Не расслышал указанный Нинкой адрес он, подумав, что девушка имеет в виду ближайшую рифму к нему. - И она, фнаете ли, совсем не гвязная. Хотя, конефно, Павив....
