Он был вхож в любую компанию, хотя и не был нигде в центре внимания. Пираты, хоть и без особой любви, воспринимали его, как безобидную черепаху. Его главной заслугой было то, что раньше он был женат на королеве пиратов, на Анне. Многие считали, что он обладает какими-то скрытыми качествами, коль смог покорить такую великолепную женщину, хотя в течении-тех двух лет, что они с Анной прожили на Нью- Провиденс, он держался в тени.
Когда Анна вернулась рука об руку с Калико-Джеком, Рэкхэмом, авторитет Джеймса Бонни на острове оказался подорванным. Он к тому времени сколотил себе этакое маленькое королевство из забитых лавочников и начинающих проституток, слишком запуганных чтобы требовать с него плату за услуги. Но теперь он то и дело слышал пересуды за своей спиной а одна пьяница обнаглела до того, что рассмеялась ему в лицо.
— Я видела что твоя женушка вернулась, Бонни. Она уже приходила навестить тебя? — осклабилась женщина, — или она подобрала себе другого простофилю, который ей больше по вкусу.
Бонни отлупил женщину и ушел от нее но эти слова, а особенно ее смех жгли его душу, пока он не нашел себе иное утешение. Он с жгучей обидой стал вспоминать обещание Анны сделать его настоящим джентльменом, данное ею в тени веранды. Он знал, что мог бы, нет должен был бы стать кем-то большим, чем младший офицер на этом Богом забытом пиратском острове. Если бы не она, он стал бы уже хозяином половины Чарльзтауна. После того как она сбежала, он никак не мог избавиться от позора. Ни одна порядочная женщина не вышла бы замуж за человека который раньше был женат на портовой проститутке. После того как Анна и Джек стали жить на острове вместе, ярость и негодование Бонни дошли до критической точки Однажды вечером он проследил за ней и Джеком от «Палаты Лордов» до самого их дома и еще целый час стоял под их окном представляя какие сцены разыгрывались внутри.
Потеря авторитета не давала Бонни покоя, и им стали овладевать мысли о мщении. С помощью Тенли он подобрал восемь человек, готовых выполнить любой его приказ, не задавая лишних вопросов. Однажды на рассвете жарким июльским днем Бонни и его головорезы собрались возле дома, где Анна и Джек жили с тех, пор как месяц назад прибыли на остров. Бонни за все это время так и не сталкивался с бывшей женой лицом к лицу. Теперь же он затаился под ее окном в неверном утреннем свете, а его люди притащились следом. По его сигналу они бесшумно пробрались внутрь дома и столпились вокруг кровати, на которой спали Анна и Джек.
Было тепло, поэтому молодая женщина лежала поверх одеяла в одной прозрачной сорочке. Бонни пришлось три раза взмахнуть рукой, чтобы привлечь внимание двоих из бандитов. Они стояли, уставившись на Анну, рассматривая ее фигуру, слабо освещенную первым лучом встающего солнца. Наконец, Бонни грубо толкнул Анну. Она открыла глаза и увидела шесть пистолетов, направленных на нее. Два человека стояли в изголовье, держа в руках кандалы. Она закричала; Джек моментально проснулся и потянулся за своей шпагой, но Бонни отбросил ее через всю комнату. Они оказались окружены оружием со всех сторон в темноте. Вскоре глаза женщины привыкли к полумраку, и она разглядела Джеймса Бонни.
— Джеймс! — закричала она, все еще не приходя в себя со сна, — что, черт возьми, ты здесь делаешь?
— Успокойся, шлюха, — ядовито ответил он, — ты взята под арест.
— За какое преступление? — вмешался Джек, — нам объявлено помилование!
— Но не мной! Оденьте на них наручники, — кивнул он своим парням.
При этих словах Анна взвилась от ярости. Понадобились усилия двух здоровых мужчин, чтобы связать ей руки и вытащить ее, питающуюся и кусающуюся из постели. Когда ее с Джеком вытолкали в предрассветную мглу, она подумала, что разгадала план Бонни — протащить обоих любовников через весь город и таким изощренным способом потешить своё ущемленное самолюбие. Она тут же успокоилась и позволила повести себя к штаб-квартире губернатора. Женщина была такой покорной, что мало кто из жителей обратил внимание на группу из девяти младших офицеров и двух узников.
Вуд Роджерс был разбужен шумом, который подняла Анна, как только очутилась в доме. Вся ее покорность враз улетучилась, и она принялась кусать и царапать людей, пытающихся се удержать. Джек молча стоял позади нее с опущенной головой и все еще в шоке от внезапного пробуждения. Их втолкнули в кабинет Роджерса, а сам Бонни отправился стучаться во внутренние покои губернатора.
— Что все это значит, о великий Боже! — восклицал Роджерс, спускаясь вниз по лестнице.
— Я арестовал двух преступников, милорд, — заявил Бонни, — их преступления требуют немедленного суда.
— На каком основании?
— Эта ведьма сожительствовала с мужчиной, не являющимся ее супругом, — упрямо ответил Джеймс.
Роджерс скривился:
— И какой идиот выдвигает это обвинение? Бонни сделал шаг вперед, отдал честь, весь являя собой облик образцового военного:
— Я, милорд. Ее законный муж. Лейтенант Джеймс Бонни.
Роджерс нахмурился и прошел в свой кабинет, распахнув дверь пинком. Увидев Анну, он остановился и удивленно уставился на нее. Женщина стояла передним, прелестная своей дикой величавостью. Волосы ее были растрепаны, словно над ними пронесся ураган, глаза сверкали. Гибкое тело укрывал лишь кусочек прозрачной материи, щеки ее горели от ярости. „
Роджерс постарался взять себя в руки и спокойно произнес:
— Что означает Ваш столь необычный приход сюда, мадам? Ваша нагота столь же бесстыдна, сколь выдвинутое против Вас обвинение.
— Столь необычным образом я была вытащена из моей постели и закована в кандалы, уж простите! И в таком же виде меня протащили по улицам.
Губернатор повернулся и сердито посмотрел на Бонни:
— Это правда, лейтенант?
— Да, милорд. Но ее необходимо было захватить врасплох, иначе бы она сбежала. Джек Рэкхэм, отъявленный пират…
— Амнистированный, — прервал его Джек.
— Амнистированный, но от этого не менее опасный, милорд. Он бы дрался насмерть. Так же как и она. Она настоящая мегера. Вы это и сами знаете, милорд!
Роджерс сердитым жестом. заставил его замолчать:
— Ничего подобного я не знаю, Бонни. А теперь будет лучше, если она прикроет свою наготу.
Один из солдат принес плащ и набросил его на плечи женщины. Так как ее руки были скованы, то грудь торчала вперед и плащ невозможно было застегнуть. Она дерзко отвела назад голову, казалось, не замечая взглядов стоящих вокруг мужчин. Ее красота на мгновение смутила Роджерса, который вот уже больше года вел монашеский образ жизни. Внезапно он почувствовал раздражение — возможно, на самого себя — и резко заговорил, обращаясь к Анне:
— Потрудитесь вспомнить, что Вы находитесь перед лицом закона, мадам, и ведите себя скромнее. Я не позволю Вам нарушать закон действиями, столь неподобающими настоящей леди.
На что Анна выпалила:
— А Вы, сэр, потрудитесь вспомнить свои слова о том, что Вы в долгу передо мной и этим человеком. Отбросьте это нелепое обвинение и прикажите арестовать этого болвана, Джеймса Бонни!
— На меня не повлияют Ваши былые заслуги, мадам! Это обвинение достаточно веское, — он посмотрел на Бонни, — как бы это ни казалось непристойным, но лейтенант Бонни действует в рамках своих прав. Если он сможет доказать то, что говорит.
Анна выпалила:
— Арестуйте тогда и его, по тому же обвинению. Расспросите его, с кем он спал с тех пор, как я уехала!
Роджерс в ответ повысил голос:
— Закон не собирается руководить его привычками, женщина! И так как это ты по своему желанию покинула остров, то у тебя нет никаких прав задавать ему вопросы о его подружках! Я здесь судья, и меня не устрашат твои наглые манеры. И тебе же будет лучше, если ты попридержишь свой язык в моем присутствии!
