Шелби вздохнула с облегчением. Одной заботой меньше.
Затем позвонила Лидии и узнала, что неуловимый Билл Левинсон наконец-то вышел на связь. Перезвонила ему по телефону, продиктованному экономкой, но, к большому своему разочарованию, попала на автоответчик. Почувствовав, что не в силах больше сидеть в четырех стенах, Шелби отправилась в библиотеку и несколько часов просматривала сохраненные на микропленках подшивки старых газет, выискивая подробности о суде над Россом Маккаллумом. Ее не оставляла мысль, что анонимное послание как-то связано с Россом, что именно его освобождение подтолкнуло неизвестного. Но кто этот неизвестный? Зачем Шелби ему понадобилась? И самое главное – где, черт побери, Элизабет? Тугой узел сжался в груди – так бывало всякий раз, когда Шелби вспоминала, что все еще не знает, где искать дочь.
В отчаянии она даже набрала номер Нейва – вдруг он разговаривал с Левинсоном или что-то выяснил сам, но его тоже не было дома. Оставлять ему сообщение Шелби не стала – смысла нет, все равно не сегодня-завтра она вернется в Бэд-Лак.
Сегодня утром в приемной адвоката Шелби услышала, как секретарша заказывает для него столик в ресторане на набережной. «Что ж, не хочет по-хорошему – будем по-плохому», – сказала себе Шелби и заняла сторожевой пост в уютном кафе напротив. Потягивая лимонад, она не отводила глаз от входа в ресторан.
Если верить секретарше, Финдли должен был встретиться с клиентом в час дня. А сейчас уже почти три. Шелби взглянула на часы, поболтала соломинкой лимонад и снова устремила взгляд на вожделенную дверь.
Лениво протекли еще десять минут; она чувствовала, что теряет терпение. Голуби и вороны, шумно хлопая крыльями, сновали между столиками в поисках крошек. За соседний столик, до сих пор пустовавший, уселась влюбленная парочка и наполовину загородила Шелби обзор.
«Спокойно, спокойно», – сказала себе Шелби и оглянулась через плечо. Рассказ Нейва о телефонном звонке не на шутку ее встревожил; хоть она и понимала, что ведет себя глупо, но то и дело оглядывалась кругом, опасаясь слежки.
Наконец из ресторана показался человек, чья фотография украшала приемную адвокатской конторы, – Оррин Финдли. Высокий, гибкий, как хлыст, с загорелым лицом и аккуратными седыми усиками, в костюме, со вкусом сочетающем деловую строгость и ковбойский шик – типичный, словно с картинки сошедший, законник с Дикого Запада! Погруженный в беседу с клиентом, рука об руку с ним он прошел по набережной и поднялся по широкой каменной лестнице на улицу, где были припаркованы их машины. Торопливо, но не бегом, чтобы не привлекать к себе внимания, Шелби устремилась за своей добычей. У сверкающего черного «Ягуара» мистера Финдли собеседники пожали друг другу руки и распрощались.
Шелби не стала терять ни секунды.
– Мистер Финдли!
Лицо его озарилось широкой улыбкой.
– Могу вам чем-нибудь помочь, мисс?
– Надеюсь, что да. Я...
– Шелби Коул! – Улыбка его погасла. – Я бы везде вас узнал. Вы так похожи на Жасмин.
– Вы избегаете меня! – бросила она ему в лицо. Финдли хватило такта не оспаривать ее слов.
– Я хочу поговорить с вами о моей дочери.
– Ничего о ней не знаю.
– Разумеется, знаете! Вы же поверенный моего отца! И ваша фирма занимается вопросами усыновления.
– Легального усыновления.
– Что стало с моим ребенком?
– Понятия не имею. Даже не знал, что у вас вообще был ребенок.
На светофоре вспыхнул красный свет, и рокот автомобилей за спиной на мгновение затих.
– Как вы могли не знать? Никогда не поверю, что отец обстряпал это дело без вашей помощи!
– Если бы он и доверился мне, это была бы тайна клиента, которую я не вправе раскрыть никому. Даже вам.
– Но она – моя дочь! И мне сказали, что она умерла при рождении!
Красный свет сменился зеленым, и автомобили с ревом рванулись с места. Поток пешеходов обтекал их – Шелби его не замечала. Глаза ее сверлили взглядом адвоката в дорогих ботинках змеиной кожи и с такой же змеиной усмешкой на губах.
– Я имею право знать, что с ней сталось! Оглянувшись через плечо, Финдли проговорил сквозь зубы:
– Позвольте кое-что вам заметить, мисс Коул. Я не собираюсь обсуждать деловые проблемы посреди улицы.
– У себя в конторе вы со мной говорить не пожелали.
– Потому что мне нечего сказать, – ответил он и повторил по слогам для пущей убедительности: – Не- че-го.
Но Шелби была не из тех, кто позволяет затыкать себе рот.
– Я вам не верю, – возразила она. – Вы знали о ребенке. Знали о деньгах, которые мой отец передал больнице Заступницы Скорбящих. Может быть, знаете даже, почему он считает себя вправе распоряжаться моей жизнью!
– Нет. Я знаю одно: лучше вам прекратить эти поиски. Ваша дочь – если у вас действительно есть дочь – сейчас живет с приемными родителями, которых любит и которые о ней заботятся. Она спокойна и
