на уши поставлены. БЛА запустили. Нам на хвост упали. Едва ушли.
Рядом с ним на столе возвышался зеленый шлем с зеленоватым забралом. А сам он был в мягкой броне типа «булат». Такую броню Костя видел всего один раз на закрытой выставке в Туле. Было это полгода назад, тогда эта броня считалась экспериментальной. Теперь она будто бы пошла в войска. Остальные были одеты кто во что: двое – в кевлар, усиленный стальными пластинами, один – в зеленый траварон, другой – в аромидную форму, еще один – в простую армейскую камуфляжку. И вооружение серьезное: от «калашей» всех типов с подствольниками и без них, до одного девятимиллиметрового «винтореза», ручного пулемета ПКМ, кассетного гранатомета РГ-6 и шести «мух», небрежно сваленных в угол. А рядом с самым здоровым – Куоркисом – стоял, прислоненный к стенке, еще один гранатомет, но побольше – РПГ-27. У печи горой были сложены рюкзаки – с ковриками, спальниками и накомарниками.
– Наверное, – согласился Костя и осторожно сел на топчане, прислушиваясь к себе.
Самое удивительное заключалось в том, что тело совершенно не болело. Ну разве что ступня правой ноги, которую он подвывихнул. А вот в голове еще звенело. Но это от слабости. Костя невольно посмотрел, что накрыто на столе, и облизнулся.
– Кто за тобой бегал? – шесть пар глаз вопросительно уставились на него.
Костя хотел рассказать – что фашисты из прошлого, а потом решил, что это дико прозвучит. Ведь такого не могло быть. Ведь если бы люди приходили из прошлого, то такой факт был бы давно зафиксирован наукой, и все такое. А уж их брат телевизионщик обязательно раструбил бы на весь мир. Поэтому говорить о фашистах из прошлого нельзя было ни при каких обстоятельствах.
– Бандюги какие-нибудь из прошлого? – словно угадал Калита.
– Ну говори! Говори! – подтолкнул кто-то в бок.
– Что-то вроде этого, – смущенно пробормотал Костя.
– Нет, так парень, не пойдет, – заверил его Калита. – Иди сюда и расскажи подробно, но без фанатизма.
Пришлось Косте сесть за стол и подробно рассказать, что с ним произошло. Между делом он съел пару картошин и пучок сладкого лука. Такого лука он прежде не ел. А еще смолол здоровенную краюху сытного домашнего хлеба, но самое главное – выпил чарку водки, и его немного развезло. Концовку он только скомкал. Не стал говорить, как через два забора перепрыгнул. А о том, что через минные поля прошел, он даже и не догадывался. Но его с недоверием спросили:
– А через минные поля ты что, перелетел?
– Через какие поля? – удивился Костя и покраснел.
– По обе стороны заборов на расстоянии метров пятидесяти все заминировано, – объяснили ему со сдержанной доброжелательностью.
– Я не знаю… – упавшим голосом ответил Костя, – я просто бежал, и все.
Он с детства испытывал дискомфорт, когда взрослые ему не верили. А когда объяснялся с любимой девушкой Ирой, вообще можно сказать, пережил шок, потому что она не восприняла его слова всерьез. Несерьезным был Костя Сабуров человеком. Это все признавали. Он и теперь больше всего боялся, что ему не поверят.
– Ну, считай, что тебе повезло, – резюмировал Калита.
– Почему? – спросил Костя, вздохнув с облегчением.
– Последний раз немцы сюда забредали, знаешь когда?
– Когда? – наивно спросил Костя.
– В сорок втором!
Все засмеялись, глядя на его растерянное лицо.
– А если серьезно, если появились, то, значит, заинтересовались Дырой. Слышь, Леонид?
– Да слышу, слышу, – отозвался Куоркис.
Костя выпучил глаза. В башке у него заклинило. Он никак не мог до конца поверить в то, о чем они говорили. Не учили его этому никогда и нигде, к тому же он свято верил во все теории Эйнштейна, в «большой взрыв», энтропию и Дарвина.
– Здесь много, кто ходит, – объяснил кто-то из бойцов, кажется, тот, кого Калита пару раз назвал Дубасовым.
– Например, черный сталкер! – хохотнул кто-то из молодых. – А селедка есть?
– Какая, к черту, в Зоне селедка?! Обойдешься без селедки.
– Селедка в Зоне дефицит, – сказал Семен Тимофеевич.
– А кто такой черный сталкер?
– Кто такой черный сталкер? – переспросил Калита. – Хм… Никто его не видел, понимаешь. Говорят, он ходит по Зоне без оружия. Ничего и никого не боится.
– А еще хитер, как бес! – подсказал молодой сталкер.
– Как теща! – хохотнул кто-то.
– А еще он вечен, – сказал Калита. – Вроде бы из новой формации людей.
– Вот он один хабар и таскает, – сказал Дубасов. – Ему одному и везет.
– А почему «черный»? – спросил Костя.
– Да потому что Дыра дает такой загар.
– Так он что, в Дыру ходит?
– А куда еще?! – удивился Дубасов. – Знаешь, какой там товар?!
– А еще потому что работает исключительно на черный рынок.
– Говорят, у него дворец на Гавайях, но он любит наш климат.
– Патриот, что ли?
– Да что-то вроде этого.
– Какой, к черту, патриот?! Просто привык парень к холодному климату, его на юга и не тянет.
– Нет, он патриот!
– Да иди ты в пень!
– А я говорю, что патриот!
– Немцы могли тебя запросто убить, могли и с собой забрать в какой-нибудь концлагерь, – не обращая внимания на перепалку, сказал Калита.
– Запросто! – подтвердил Куоркис. – Я их знаю! Пару раз сталкивались.
– Кстати, будешь писать, не забудь, что меня зовут Калитин Андрей Павлович. Старший механик Чернобыльской АЭС.
– Это ж было черти когда! – вырвалось у Кости.
– Не так уж и давно, – сдержано ответил Калита. – Но с тех пор вот маюсь.
– Да мы все маемся, – засмеялись сидящие за столом.
Была в их словах какая-то грустинка. И даже не грустинка, а покорность перед обстоятельствами. Только Костя Сабуров ничего не понял. Не было у него опыта по этой части.
– А ты думаешь, почему мы все такие молодые? – спросил вертолетчик Сергей Чачич, единственный старше всех, кроме Семена Тимофеевича. – Мы старые! Это Зона нас оставила навечно молодыми.
Костя покосился на его товарищей. Были они все как на подбор, плечистые и высокие – качки. Сытые и упитанные. Шутят, что ли? – подумал он. Точно шутят, потому что, например, у крайнего справа то ли по фамилии, то ли по кличке Мамыра даже юношеский румянец на щеках. И лет ему было, как и Косте, от силы двадцать одни, не больше.
– А мы все мутанты, – шутливо сказал с противоположного края стола Дубасов, спасатель из Изюма с обожженным лицом.
И все засмеялись – весло и беспечно, словно не сидели в самом жутком месте на Земле – в Зоне. Так могли смеяться только бывалые люди – сталкеры.
– Не бери в голову, – посоветовал большой Куоркис, технолог четвертой реактора, – сталкеры мы, сталкеры. А все сталкеры – братья!
– Так бы и сказали… – смущенно пробормотал Костя, списывая разговоры о пришельцах на байки, и отправился на топчан досыпать, тем более что его все же сморило.
– Ну, давай, Семен Тимофеевич, карту, что ли, – сказал Калита, – помозгуем.
