презрением. Но женщина, которую он видел перед собой, – полуживая, изуродованная, прикованная к постели и все же пытающаяся сохранить остатки собственного достоинства – презрения не заслуживала.
Сисси по-прежнему не отрывалась от окна, но Ник заметил, что украдкой она внимательно следит за матерью.
– Все будет хорошо, дорогая. – Юджиния взяла у сына пудреницу и убрала в сумочку. – Скоро вернешься домой, увидишь сына. Обещаю, тебе сразу станет лучше.
Ник почувствовал, что пора сматываться. Хватит с него на сегодня семейных сцен.
– Ты здесь уже был... – Марла снова смотрела на него.
Он кивнул.
– Да, несколько часов назад.
– Помню, – с каким-то трепетом в голосе прошептала она. Лоб ее перерезала глубокая морщина. – Изгой.
– Правильно. – Почудилось ли ему, или во взгляде ее на миг сверкнуло что-то большее, чем любопытство?
– Со мной? – Ник покачал головой.
– Нет-нет... раньше... по крайней мере, мне так кажется... – Она опустила глаза на одеяло. – Да нет, я уверена! Сюда вошел кто-то, молча постоял у кровати и ушел. Знаю, звучит как бред, но это было.
– Глупости, дорогая! – с деланой ласковостью в голосе проворковала Юджиния. – Медсестра заходила, только и всего.
– Нет! – резко ответила Марла. – Может быть, это мне приснилось, но я все помню – помню так же ясно, как ваши приходы! Я же слышала ваши разговоры. Вы приходили один раз... или два? – Брови на когда-то безупречном лице мучительно сдвинулись. – Не могу вспомнить. – Она машинально подняла руку, чтобы отбросить назад волосы, но вместо волос наткнулась на выбритый, испещренный швами скальп.
– Мы много раз здесь бывали, – мягко ответила Юджиния.
– Но в тот раз вы посылали Сисси вниз за газировкой. Кажется за «Спрайтом»?
– В самом деле, было такое, – улыбнулся Алекс. Нику его улыбка показалась какой-то фальшивой. – Мы думали, что ты в коме и ничего не слышишь.
Юджиния со звоном защелкнула сумочку и широко улыбнулась. Но перед этим уголки ее рта на миг опустились унылой скобочкой – как всегда, когда что-то ее тревожило.
– Значит, ты все слышала. Почему же не отвечала?
– Я пыталась, но ничего не выходило.
– Только не волнуйся.
– Но, кроме этого, я ничего не помню. Ни аварии, ни... ничего.
Она сжала руку Алекса и взглянула на Сисси. Та театрально вздохнула и бросила на отца взгляд, лучше всяких слов говорящий: «Слушай, пошли отсюда, а?» Честно говоря, Ник ощущал то же самое.
Но Алекс не желал понимать красноречивых взглядов. Придвинувшись к жене, он заговорил:
– Послушай, милая, даже если ты чего-то не можешь вспомнить...
– Алекс, ты не понял, – прервала Марла, в первый раз назвав его по имени. – Дело не в том, что я «чего-то не
– Ты что, и нас не помнишь? – первой сообразила Сисси.
Марла не отвечала.
– Это пройдет, – резко ответил Алекс.
– Надеюсь.
Марла подняла на мужа растерянные, умоляющие глаза.
– Мне так жаль... и Пэм... господи, как все это ужасно!
– А Пэм ты помнишь?
– Нет, – прошептала она, из последних сил сдерживая слезы. – Совсем... совсем ничего не помню. – Голос ее дрогнул и сломался.
– Скоро тебе станет лучше, – вступила Юджиния. Марла повернулась к свекрови.
– Можете пообещать?
– Нет, но...
– А если нет, то не надо мне пустых утешений! Я хочу отсюда выбраться. Хочу поговорить с родными Памелы. Хочу хоть что-нибудь вспомнить!
Сисси заморгала, шмыгнула носом и, смутившись, отвернулась.
Ник хотел бы думать, что Марла из каких-то неясных ему соображений разыгрывает спектакль. Ему не верилось, что она настолько изменилась. Та Марла, которую он знал, не стала бы переживать из-за смерти женщины, которую даже не может вспомнить. Та Марла не думала ни о ком, кроме себя. Однако пока все, что он видел и слышал, убеждало в ее искренности. Быть может, вместе с памятью она потеряла и эгоизм? Или, может быть, просто всех дурачит?
Алекс нежно сжал руку жены.
– Послушай, почему бы тебе не отдохнуть немного?
– Отдохну позже. Сейчас у меня слишком много вопросов. Расскажи о моей семье. Где мои родители? Есть у меня братья, сестры? Кто-нибудь?
– Милая моя! – вздохнул Алекс. – Мне придется столько тебе рассказать, но сейчас не время.
– Почему? – спросила она с удивительным спокойствием, словно собрав в кулак всю свою волю. – Все умерли?
– Нет-нет, мать умерла, отец жив, но он нездоров.
– Понятно... – На лице ее отразилась печаль.
– Мы обо всем тебе расскажем. Посмотрим вместе фотографии, навестим твоего отца. Все, что хочешь. Но сначала тебе надо выздороветь и окрепнуть, согласна?
Она молчала, вся как-то сжавшись в кровати. На миг Ника охватило безумное желание взять ее за руку и сказать, что все будет хорошо, но он тут же напомнил себе свое место. Марла не из тех, кто нуждается в чужой помощи. И вообще, для моральной поддержки у нее есть муж.
Ник почувствовал, что больше не выдержит.
– Я, пожалуй, пойду, – шепнул он Алексу и, бросив последний быстрый взгляд на женщину в постели, двинулся к дверям. Прочь от семейки Кейхйллов. Прочь от Марлы. Все, что ему сейчас нужно, – убраться от нее как можно скорее и как можно дальше.
Потому что он больше не может обманывать себя. Ему жаль ее. До дрожи в голосе, до ноющей боли в груди жаль ту женщину, какой Марла была когда-то, – и ту, какой она стала теперь.
Двери лифта растворились, и Ник едва не налетел на высокого мужчину в парке, джинсах, тяжелых ботинках и темных очках. Он успел разглядеть плотно сжатые губы и заметил еще, что этот человек слегка прихрамывает. Незнакомец отодвинул Ника плечом и пошел по коридору, мимо приоткрытой двери в палату Марлы.
Что-то в этом человеке показалось Нику знакомым. На мгновение ему подумалось, что он хотел зайти к Марле. Да нет, ерунда; скорее всего, просто посетитель к кому-то из больных в этом крыле.
Ник обернулся, чтобы еще раз взглянуть на мужчину, но тот словно растаял в больничном коридоре.
Спустившись на первый этаж, Ник пересек приемный покой и вышел на улицу, где сгущался тяжелый мокрый туман. Подняв глаза, он заметил в освещенном окне на пятом этаже стройную фигурку Сисси. Девочка тоскливо смотрела на улицу, словно узница, уже не чающая вырваться на свободу. И, бог свидетель, Ник ее не винил.
Ник сел в свой пикап и взглянул на часы. Ему предстоит убить несколько часов. Чем заняться? Может быть, съездить на место аварии, а затем взглянуть на остатки «Мерседеса»?
Перед тем, как тронуться с автостоянки, он взглянул через плечо и вдруг увидел того же смутно
