Глава 6
Весть о смерти Чарлза Биггса детективу Патерно принесла детектив Дженет Квинн.
– Ах, черт! – выругался Патерно.
– Мои соболезнования.
Всякий, кому случалось столкнуться на узкой дорожке с Дженет Квинн, с первого взгляда понимал, что с леди-детективом лучше не шутить. Атлетичная фигура, плечи, которые сделали бы честь любому мужчине, упрямо выдвинутый вперед подбородок, проницательный взгляд из-под густых сросшихся бровей – все говорило, что эта женщина не потерпит никаких глупостей. Никто никогда не видел Дженет накрашенной или в юбке. Мужеподобная внешность Дженет вызывала – за ее спиной, разумеется, – немало насмешек и сплетен: одни называли ее лесбиянкой, другие рассказывали, будто бы она принимает стероиды. Сплетни исходили в основном от тех, кто ей завидовал. А завидовать было чему: Дженет слыла одним из лучших детективов в отделении и благодаря своему уму и настойчивости неуклонно продвигалась по служебной лестнице.
– Когда?
– Сегодня-ночью – точнее, ранним утром. В три сорок семь мониторы засекли остановку сердца. Вернуть его к жизни не удалось. Быть может, для него это и к лучшему.
– Для него-то к лучшему, а вот для нас... Дженет молча пожала плечами.
– Он так ничего и не сказал?
– Ничего.
– Заключение о смерти?
– Еще не готово.
Патерно поставил локти на стол, соединив кончики пальцев, и задумался. Вот уже двое мертвы. Не нравится ему это дело. Сам не может объяснить, почему, но очень не нравится.
– Что-то еще? – спросил он, заметив в глазах Дженет знакомый блеск.
– Да, кое-что еще. Сразу после того, как мониторы зафиксировали смерть, в больнице произошли странные вещи. Одна из медсестер заметила неизвестного человека в белом халате. На идентификационной карточке значилось имя Карлоса Сантьяго, интерна, проходящего в больнице практику, но это был явно не он. Медсестра окликнула неизвестного, а тот бросился бежать, причем по дороге чуть не сшиб больную в кресле-каталке.
– Интересно.
– С Сантьяго я уже поговорила. Он утверждает, что халат и карточка у него украдены.
– Думаешь, он как-то связан со смертью Биггса?
– Может быть. Больная ничего толком не разглядела, санитар, который ее вез, тоже, а вот медсестру я попросила зайти в участок и потолковать с нашим художником. Посмотрим, что из этого выйдет. Может быть, к концу дня у нас появится что-нибудь конкретное.
– Этого человека в халате Сантьяго видели в ожоговом отделении? – Патерно отодвинулся от стола и устремил взгляд в окно, где над заливом клубился тяжелый сырой туман.
– Нет. Но тамошним медработникам было не до того, чтобы разглядывать проходящих. Одна медсестра не вышла на работу, и они просто сбивались с ног.
– А что Сантьяго?
– Кажется, чист. Разозлился страшно. Мы, видишь ли, хотим повесить на него дело, но он не позволит нарушать свои гражданские права только потому, что он латиноамериканец... ну, ты всю эту бодягу сто раз слышал.
– Но показания-то дал?
– Дал, – скривившись, коротко ответила Дженет.
– Как ты думаешь, это случайное совпадение? – невинным тоном поинтересовался Патерно. Дженет фыркнула и поудобнее устроилась на стуле.
– Мне казалось, ты не веришь в совпадения.
– Правильно, не верю.
Мозг детектива напряженно работал. Странное происшествие в больнице повышало вероятность, что авария на Семнадцатом шоссе подстроена. Но кто это сделал? Как? Зачем? Что знал об этом Биггс? До сих пор великан-дальнобойщик представлялся Патерно случайной жертвой, бедолагой, оказавшимся не в то время не в том месте. Теперь все осложнялось. Детектив извлек из кармана пачку «Джуси фрут», одну пластинку отправил себе в рот, а другую жестом предложил Дженет. Та отрица тельно помотала головой.
– Что-нибудь еще?
– Да, есть еще кое-что странное. – Лоб Дженет прорезала глубокая морщина – так бывало всегда, когда детектив Квинн становилась в тупик. – Лаборатория провела анализ осколков стекла, найденных на месте аварии. Их три типа. Оконные стекла «Мерседеса», – она загнула один палец, – окна грузовика, – второй палец, – и еще какое-то третье стекло. Непонятное. Осколки зеркала – но не бокового и не заднего вида.
– Они отличаются? – Детектив глотнул остывшего кофе.
– Да, это стекло покрыто каким-то отражающим составом, причем вручную. – Она пододвинула к Патерно папку, которую принесла с собой. – Все подробности здесь.
Патерно быстро проглядел заключение экспертов. Скверно: часть осколков, найденных на дороге, не принадлежит ни «Мерседесу», ни грузовику.
– Что же из этого следует?
– Не знаю. Возможно, осколки валялись на дороге и раньше. И это просто совпадение.
– Еще одно, – нахмурился Патерно. – Что-то многовато совпадений.
– Мне тоже так кажется.
– Есть что-нибудь о том, почему проломилась ограда?
– Пока нет. С грузовиком все понятно: огромный вес, большая скорость, дорога под горку. С «Мерседесом» пока неясно. Мы предположили, что ограду в этом месте чинили, но в архивах отдела дорожных работ за последние пять лет нет ни слова о ремонтных работах.
– М-да, дело ясное, что дело темное.
Патерно задумчиво пожевал губами. Странное дело. Определенно концы с концами не сходятся. Двое участников аварии мертвы, третья очень вовремя потеряла память. А может быть, он с самого начала пошел по неверному пути? Может быть, удар был направлен на Биггса?
– Что у нас с Биггсом?
– Чист, как первый снег. Приводов нет. Один штраф за просроченную парковку. Женат сорок лет на одной женщине, оба сына окончили колледж. Владеет независимой фирмой грузоперевозок, состоящей из одного грузовика – его собственного. В свободное время охотится и рыбачит с детьми и внуками. Ни наркотиков, ни рукоприкладства – вообще ничего. Настоящий бойскаут.
– И это возвращает нас к Марле Кейхилл и Пэм Делакруа.
Патерно допил кофе, смял бумажный стаканчик и отправил его в переполненную урну.
– Что ж, сообщи, когда придет заключение о вскрытии. Жаль, что Биггс так и не пришел в сознание. Он многое мог бы нам рассказать.
– Ничего, наляжем на Марлу Кейхилл, – холодно усмехнулась Дженет. – Когда к ней вернется память.
– Что-то мне подсказывает, это случится не раньше, чем ад замерзнет.
Проснувшись, Марла поначалу не могла понять, где находится. Только спустя несколько секунд сообразила, что это ее спальня, ее кровать – все вокруг ее.
Сколько же она проспала? За окном стоял все тот же серенький день, но, судя по чувству разбитости и туману в голове, времени прошло порядочно. Во рту стояла горечь, волосы – точнее, то, что от них осталось, – казались сальными. Она не слышала, как вернулся Алекс (если он вернулся), не слышала плача малыша – спала как убитая.
