автомобилей то и дело вспарывали интимный полумрак салона, Ник ощущал то же пламя. Пламя желания. А в следующую долю секунды в ее теле вспыхнул ответный огонь – жаркий, как дыхание дьявола, но куда более опасный.
Она зажмурилась и тряхнула головой, прогоняя запретные чувства.
– Не беспокойся, – послышался голос с сиденья водителя. – Со мной ты в безопасности.
«Ага, в безопасности! Как зажженная спичка в баке с бензином!»
Эта мысль заставила Марлу улыбнуться.
– Может быть, ты со мной не в безопасности.
– Хороший ответ.
Он припарковал машину на набережной, в полуквартале от площади Жирарделли, и повел Марлу в кофейню, специализирующуюся на экзотических ароматах. Взяв два кофе и пару булочек, они вышли на улицу. Вокруг старых пакгаузов, переделанных в ресторанчики и бутики, стелился туман, и уличные фонари окрашивали улицу призрачным голубоватым светом.
– Может быть, расскажешь о нас с тобой? – предложила Марла, когда они вышли на площадь и приблизились к фонтану в виде русалки. – Где мы познакомились. И что было дальше.
– Это было давно.
– Попробуй отмотать годы назад. Одному из нас очень нужно все вспомнить.
Отхлебнув горячий кофе, она облизнула губы языком. От этого неосознанно-чувственного жеста у Ника пересохло во рту.
– Думаю, ты права. Все началось..м-м... шестнадцать, нет, даже семнадцать лет назад. Нам обоим было чуть больше двадцати, и знали мы друг друга всю жизнь, потому что наши родители принадлежали к одному кругу. Но я был в семье паршивой овцой. Вечно попадал в истории – то вино, то женщины. Несколько раз отцовские деньги спасали меня от суда. Мать стыдилась меня, а отец твердил, что я позорю семью.
– Мятежник.
– Да, и в то время тебе это нравилось.
– В мятеже есть что-то соблазнительное, – вздохнула Марла.
Не слишком-то приятно было представлять себя искательницей приключений, которую привлекают опасные мужчины, – и все же она чувствовала, что доля правды в этой картине есть.
– Но потом ты изменила свое мнение.
– Почему?
Глотая кофе, она всматривалась в жесткие линии его лица, в упрямо выдвинутый подбородок, в темные волосы, в беспорядке падающие на лоб.
Ник нахмурился.
– Думаю, тебе захотелось иметь дом и семью. Ты говорила об этом, но я был еще не готов. А тут Алекс решил, что из тебя получится идеальная жена. Для него.
– Ты, Марла, никогда ни с чем просто не соглашалась, – усмехнулся он, – Но ты была кокеткой до мозга костей. – В голосе его снова зазвучало презрение. Он никогда этого не забудет, поняла она. Не забудет и не простит. – Тебе нравилось смотреть, как два брата сшибаются из-за тебя лбами. В конце концов я плюнул и уехал. А ты вышла замуж за Алекса.
– Значит, на свадьбе ты не был?
– Не видел причин лицемерить. – Ноздри его раздулись от сдерживаемого гнева. – И не чувствовал желания произносить тосты за счастье жениха и невесты. Поэтому и не появился.
– И это все? – спросила она.
– Сокращенная версия. Не хочу вгонять тебя в краску, описывая детали. Теперь-то все это в прошлом.
– Ты думаешь? – подняла брови Марла. Ей живо вспомнилась прошлая ночь.
– Должно быть в прошлом.
Синие глаза его потемнели. Он вдруг схватил ее за левую руку и повернул к свету так, что обручальное кольцо ярко заблестело в электрическом свете фонаря. Марла охнула и едва не расплескала кофе себе на плащ.
– Забудь о прошлой ночи! Ты замужняя женщина, Марла.
– Знаю, – огрызнулась она и вырвала руку. – Даже слишком хорошо знаю. Мы оба согласны, что прошлая ночь была ошибкой, и давай больше об этом не будем. Но, Ник, я хочу знать все. В том числе и о нас с тобой.
Он допил кофе и скомкал в кулаке бумажный стаканчик.
– Нет смысла копаться в прошлом.
Ник бросил смятый стакан в урну, и они пошли по тротуару, обгоняя других пешеходов, полной грудью вдыхая просоленный морем воздух.
– А тебе не кажется, что я имею право знать правду?
– Что это вам даст, миссис Кейхилл?
– Может быть, и ничего хорошего. Но я должна знать, чтобы понять, почему ты так себя ведешь. То хочешь меня, то, в следующий миг, отталкиваешь.
– Давай кое-что проясним, – откликнулся он. – Я всегда тебя хочу.
Сердце ее забилось, словно птица о прутья клетки.
– И всегда буду отталкивать, – закончил Ник.
Ее душу пронзило чувство вины – отражение того, чего прочла она в его темных, как полночь, глазах. Значит, вот что чувствуют разлученные возлюбленные? Вот каково это – знать, что никогда не соединишься с человеком, которому ты предназначена судьбой? И знать, что зта сердечная боль останется с тобой на долгие годы.
Марла прикрыла глаза и приказала себе успокоиться. Что за глупости! Как она может любить Ника? Любить человека, которого совершенно не знает. Откуда же эта боль при мысли о том, что она сама, своими руками лишила себя будущего с ним?
– Поверь, я не хочу мучить тебя или бередить старые раны. Но пойми меня и ты – я должна знать о себе все! – горячо проговорила она, вглядываясь в лицо Ника, на котором явственно отражались обуревающие его чувства. – Все! – повторила она. – Неважно, чего мне это будет стоить. Будет больно – пусть! Мне нужно знать все. И хорошее, и плохое, и отвратительное.
– Боюсь, тебе это не понравится.
– Все лучше, чем гадать, фантазировать и шарахаться от теней! Ничего нет хуже неизвестности! – Марла схватила Ника за локоть. – Скажи мне правду. Какой бы она ни была.
– Значит, всю правду? – медленно повторил он, и в его глазах вспыхнул опасный огонек.
– Да. Всю. Мне нужно все.
– Узнаю прежнюю Марлу. Тебе всегда нужно все.
– Это я уже слышала.
– А помнишь, что случилось прошлой ночью? Пальцы ее стиснули его рукав.
– Помоги мне, Ник!
Скривив рот, он молча вглядывался в ее лицо. Наконец губы его язвительно изогнулись, словно в презрении к себе.
– Я думаю, мы совершаем большую ошибку, но, черт побери, ты получишь то, что хочешь!
В следующий миг он увлек Марлу под козырек запертой магазинной двери и там, в этой крошечной нише, прижал ее к себе. Склонив голову, впился в ее губы отчаянным и жестоким поцелуем. Жадным. Требовательным. Страстным.
Поцелуем, от которого кружилась голова и перехватывало дыхание. Она приоткрыла рот, чтобы вздохнуть – и в ту же секунду его язык – теплый, с горьковатым привкусом кофе – ворвался внутрь, жадно осваивая глубины ее рта.
Щетина Ника колола ей щеки. Ныла челюсть. Но боль растворялась в наслаждении.
Кровь Марлы вскипела. Она забыла о своих опасениях, забыла о гордости, о муже, обо всем на