– Точно. И с нетерпением жду премии. И славы. Не забудь про славу.
Патерно устремил взгляд на висящие над столом фотографии изуродованного тела Памелы Делакруа и покореженного «Мерседеса».
– Погоди радоваться. Дело-то еще не раскрыто. Кто подстроил несчастный случай? Кому и зачем понадобилось убивать Марлу?
– Вот этого я пока не знаю, – вздохнула Дженет. Патерно перевел взгляд на фотографию Кайли Пэрис. Черт возьми, женщины и в самом деле похожи, как близнецы! Совсем нетрудно принять одну за другую.
– Ладно. Проверим, чего стоит твоя теория. И для начала, думаю, нам стоит серьезно побеседовать с миссис Кейхилл.
– Если она действительно миссис Кейхилл.
Глава 19
Крепко прижимая к себе Джеймса, словно боясь, что кто-то выхватит его
Она жила здесь? Долго ли? Как обитательница дешевой наемной квартиры ухитрилась выйти замуж за Алекса Кейхилла? Или, точнее, выдать себя за его жену? Одно Марла знала точно: она уже не раз поднималась на третий этаж в этом самом лифте. Страх в ее душе мешался с любопытством. Она знала: там, за дверью Кайли Пэрис, найдется ответ на вопрос, что мучает ее уже почти месяц, – кто она такая? Всей душой Марла желала узнать правду – и все же до смерти боялась.
Ник стоял рядом, не отрывая взгляда от высвечивающихся на табло цифр. Марла видела, как напряжены его плечи, как вздуваются жилы на шее. Казалось, даже воздух в кабине сгустился от напряжения.
На руках у нее заворочался Джеймс. Марла крепче прижала малыша к себе. Как бы там ни было, что бы ей ни пришлось узнать, сына она не бросит. Никогда. Лучше умереть.
Двери растворились, и Марла в зеркале на противоположной стене увидела свое отражение.
Из зеркала на нее смотрела незнакомка. Высокая, хрупкая женщина, судорожно прижимающая к себе малыша. Все следы аварии исчезли: короткие волосы цвета красного дерева обрамляли высокий лоб, точеные скулы и тревожные зеленые глаза. Чувственные губы дрожали; заметив это, Марла поспешно прикусила нижнюю губу ровными, удивительно белыми зубами.
Кто эта женщина? Марла Кейхилл? Кайли Пэрис?
Она встретилась глазами с отражением Ника. Увидела в упрямо выдвинутом подбородке и в плотно сжатых губах – решимость, в глазах – тень сомнения.
– Что ж, пойдем, – промолвил он.
Она кивнула, борясь с желанием броситься наутек. Она уверенно повернула направо. Сердце отчаянно колотилось, на лбу выступили капли холодного пота.
– Я здесь была, – прошептала она, с трудом сглотнув. – Черт побери, мне все здесь знакомо!
Они остановились у двери с табличкой 3-Б. Ник забарабанил в дверь.
Оттуда не доносилось ни звука. Ни бормотания телевизора, ни шагов, ни вздоха, ни взгляда через глазок. Никаких признаков жизни. Мертвая тишина.
– Ну, что дальше? – спросила Марла.
Они стояли в узком душном коридоре. Пол здесь был застелен дешевой серой дорожкой, и все вокруг выглядело унылым и неуютным.
– Ключей у меня нет.
– Но как?
– Попробуй изобразить Кайли, – посоветовал Ник. – Дай мне малыша и ступай вниз, скажи, что потеряла ключ. Вдруг сработает?
– Ладно, – согласилась она, хотя была уверена, что из этого ничего не выйдет.
Но она ошиблась. Консьерж – небритый старикан с плутоватой улыбкой, которого не было на месте, когда они вошли, – охотно выдал ей ключи.
– Знаете, мисс Пэрис, – заметил он, – надо бы вам заказать дубликат и держать под ковриком. Что бы вы делали, не окажись на месте старины Пита?
– Не знаю, – вполне искренне призналась она.
– Очень жаль, что так случилось с вашим малышом, – добавил он, и кровь заледенела у нее в жилах. – Ужас просто – девять месяцев носить ребенка, а потом потерять!
– Д-да... – пролепетала она, чувствуя, как все внутри переворачивается.
– Ну, вы еще молоденькая, родите другого. – Он игриво поднял брови. – Только, может, лучше сначала мужем обзавестись?
– Да хватит вам, Пит! – усмехнулась Марла.
Это получилось автоматически – словно она уже сотню раз слышала от консьержа эту шутку и сотню раз на нее отвечала.
– Точно говорю! Что за женщина без мужа? Про это и в Библии написано.
– А еще там написано: «Не судите, да не судимы будете».
– Это, конечно, верно. Только вот что я вам скажу: мы с моей старухой пятьдесят лет вместе прожили и четверых вырастили, так что кое-какой опыт у меня имеется. Так вот: ребенку нужна не только мать, но и отец! А впрочем, что ж это я болтаю, – смутился он вдруг, – вам теперь, должно быть, тяжело про это слушать. Извиняйте, мисс Пэрис. Правда, очень жаль, что так все вышло.
– Да, да, спасибо, – пробормотала Марла.
Зажав в кулаке драгоценный ключ, она поспешила наверх по выщербленным ступеням – дожидаться лифта было невмоготу. У дверей квартиры 3-Б ждал Ник со спящим Джеймсом на руках.
– Вот видишь, что можно сделать, если очень захотеть, – улыбнулся он.
– Ты не поверишь! – выдохнула Марла. Вставляя ключ в замок, она торопливо пересказала ему свой разговор с привратником.
Дверь отворилась. Марла шагнула через порог и попала в прошлое.
Стоило окинуть взглядом тесную квартирку, как тысячи воспоминаний атаковали ее мозг, с болезненной ясностью воскрешая горькие и радостные картины прошлого. Вот зеленая кушетка – она помнила, как покупала эту кушетку на распродаже. Вот коврик на полу – это подарок матери. Не сухонькой кислолицей Виктории Эмхерст – другой. Женщины, от которой пахло дешевыми духами и сигаретами. Непутевой, но доброй и любящей женщины по имени Долли.
Да, она не Марла Кейхилл. Как и подозревала. Ее имя – Кайли Пэрис. В ту ночь она ехала в Монтерей, чтобы найти своего ребенка. Боже, теперь она вспомнила все! Невольно она обратила взгляд на Джеймса! Милый малыш, ее драгоценное дитя! С него все началось – им и кончилось. Едва выйдя из больницы, она отправилась к Алексу и потребовала, чтобы он отдал ей ребенка. Из обрывка телефонного разговора она поняла, что Алекс и Марла прячут Джеймса в Монтерее, и попросила Пэм ей помочь.
Но на пути их подстерегала ловушка. Алекс попытался ее убить... да, конечно, это он и Марла! Марла тоже участвовала в заговоре! Кровь отхлынула от ее лица.
– Что с тобой? – Глаза Ника светились заботой и тревогой.
Что-то сжало ей горло, и она не сразу смогла заговорить.
– Это мой дом, – хрипло промолвила она, чувствуя, как на на глазах закипают слезы.
Медленно проходя по комнатам, она здоровалась с вещами, словно с потерянными и вновь
