доктора Робертсона.
– Вот как?
– Да. Но было слишком поздно. Роды уже начались. Алекс заявил, что, если я хотя бы заикнусь о суде, он превратит мою жизнь в пытку. Сказал, что против команды адвокатов «Кейхилл Лимитед» мне не выстоять. Что они переворошат все мое прошлое, раскопают все грехи моей молодости, вывернут перед судом все мое грязное белье и докажут, как дважды два, что мне нельзя доверять воспитание ребенка. Что к тому времени Конрад уже умрет и деньги уплывут из рук. Что мой сын сам, когда вырастет, проклянет меня за то, что лишила его такого шанса. – Кайли покачала головой. – Не могу поверить, что я хоть на миг позволила ему себя убедить! Господи, чего он только не плел! Договорился даже до того, что я, мол, в каком-то высшем смысле примирюсь с отцом, подарив ему то, о чем он всегда мечтал, – внука. – По щекам ее снова потекли слезы. – И я поверила ему. Поверила, что с ним ребенок будет счастлив, что у меня еще будут другие дети.
– Но потом передумала.
– Да. – Она взглянула на него сквозь завесу слез. – Едва я увидела Джеймса, услышала его первый крик, как поняла, что ни за какие деньги не отдам его в чужие руки. Плевать мне и на Кейхиллов, и на их адвокатов! Я залезу в долги, я все сделаю, чтобы оставить сына себе!
Но Ник по-прежнему сверлил ее холодным, презрительным взглядом.
– Я не жду, что ты мне поверишь, – вздохнула она.
– Я и не верю.
– И прекрасно. Думай все, что хочешь. Но я рассказала все, как было.
Кайли опустила глаза на малыша. Он безмятежно спал, свернувшись клубочком у нее на коленях, – счастливый маленький ангел, не ведающий о том, сколько горя, сам того не желая, он принес своей матери.
– Прости меня! – прошептала она, испытывая отчаяние и жгучий стыд. – Прости!
Смахнув ладонью ненавистные слезы, она подняла глаза на Ника.
– Два человека погибли из-за меня. Из-за того, что я сделала.
Кайли получила то, что хотела. Она мечтала узнать правду – и узнала. Но правда эта была хуже смерти.
– Я не та, за кого ты меня принимал. Я не Марла Кейхилл.
Губы Ника скривились в циничной усмешке.
– Напрашивается вопрос: где же тогда она?
– Не знаю, – потирая висок, ответила Кайли. – Или нет, подожди... Прошлой ночью я слышала, как Алекс говорил с ней. Да, я уверена, это была она! И он говорил что-то о загородном доме.
Улыбка Ника была холодна, как лед.
– На ранчо?
– Не знаю.
– Зато я знаю. – Рывком он поднял ее на ноги. – Пошли!
Она хотела спросить: «А как же мы?», но не стала. Все кончено. Это она прочла по его глазам.
– Пошли.
Она вышла в прихожую и распахнула дверь.
За дверью стоял человек. Высокий худой мужчина с каштановыми волосами, усами и козлиной бородкой, в темных очках. И пистолет с глушителем в его руках был направлен ей в сердце. Кайли застыла на месте.
– Кто...
– Марла! – произнес он низким, хрипловатым голосом, который она уже слышала у себя в спальне.
«Сдохни, сука!» Вот кто произнес эти слова!
– Странно видеть тебя в таком непрезентабельном доме, – с холодной, жестокой улыбкой произнес незнакомец.
– Кто ты? – спросил Ник.
Но в следующую секунду понял, что это лицо ему знакомо. Да, они не виделись лет тридцать, и за это время оба сильно изменились – и все же сомнений не было: перед ним его двоюродный брат Монтгомери. Монти.
– Что такое, кузен? Привидение увидал? – ехидно поинтересовался Монти.
Ник прыгнул на него.
– Нет! – вскрикнула Кайли, судорожно прижав к себе малыша.
Монти нажал на курок.
Глава 20
Взвизгнула Кайли. Завопил ребенок.
Ник рухнул на пол. Из раны на животе хлынула кровь.
– Что ты наделал! – Упав перед Ником на колени, Кайли тщетно стремилась нащупать пульс. – Ник, Ник, пожалуйста.....
– Он мертв.
– Нет! Не верю!
– Хочешь, чтобы я всадил в него еще порцию свинца? Она вскочила и бросилась к Монти. Тот отступил и навел пистолет на ребенка. Кайли застыла как вкопанная.
– Ты не посмеешь!
– Еще как посмею!
Господи! Он убьет ее сына. Так же, как убил Ника.
– Пожалуйста, пожалуйста, не трогай Джеймса! О господи! Ник! Мы не можем бросить Ника!
– Пошли, Марла, – нетерпеливо скомандовал Монти.
– Нет... Я не та, за кого ты меня принимаешь.
– Разумеется, милая кузина. Я тоже. Ну что, пойдешь, или мне придется стрелять?
Голос его был сух и безжалостен. Кайли не сомневалась: он ни на секунду не задумается, прежде чем спустить курок.
Выбора не было. Обернувшись, Кайли в последний раз взглянула на Ника: бледный, осунувшийся, он распростерся на полу, и кровь вытекала из его раны на грязный пол.
– Господи, нельзя же так его оставлять! Надо позвонить в «Скорую», хоть что-нибудь сделать. Ник! Боже мой, Ник! Я люблю тебя!
– Что ты знаешь о любви, Марла? Не сводя с нее дула пистолета, Монти вытолкнул ее на лестничную площадку, к лифту.
– Ник! – воскликнула она, едва не теряя сознание от ужаса.
Она встретила его лишь для того, чтобы тут же потерять. Он умирает. Истекает кровью. Из-за нее. Все из-за нее.
– Зачем ты его убил? – воскликнула она, не сомневаясь, что не сможет жить, если не выживет Ник.
– Он был у меня в долгу.
– В долгу? – прошептала она, судорожно прижимая к себе ребенка. Все закружилось у нее перед глазами. – Но как...
– Заткнись, дрянь! – рявкнул Монти. – Твой любовничек получил свое! Теперь нам с тобой надо кое-что уладить. Как раньше. Тебе понравится, детка.
Он ткнул пистолетом ей в щеку. Кайли хотела перехватить оружие, но Монти мгновенно прицелился в голову ее сына.
– Тише, милая, тише. Ты ведь не хочешь, чтобы его мозги разлетелись по всему лифту?
К горлу подступила тошнота. Ноги подкашивались. Ужас сжимал сердце ледяными когтями.
